Жуткая Женя

Глава 3. До больницы далеко

До больницы далеко. Как до Вегаса пешком. Как до Нэшвилла верхом. Как до Марса на метро - до больницы далеко... (с) группа Мотив. До больницы далеко

Происходящее напоминало голливудский ужастик. В безлюдном проулке трещал единственный фонарь. Свет, неуютный и тусклый, привлекал мошкару и мотыльков.

Я брежу, подумал Вова, усилием воли сдерживая рвотный позыв. Это бред. Бред! Он часто заморгал, пытаясь прогнать наваждение. Но всё осталось по-прежнему: Женя пожирала человечину, будто курицу-гриль, периодически облизывая красные пальцы...

Что же это? Как же так? Может, это такой сейчас мейнстрим, а он не в курсе? Вова сел, тупо созерцая жуткое зрелище. Он даже о боли забыл. Захотелось убежать. Быстро и далеко. Но… Это же его Женечка…

Да у неё шок! – вдруг понял Вова. Точно! Посттравматический шок. Не зря, видать, Лухманов, ты сериалы смотрел. Нет. Не может он её бросить в таком состоянии!

- Ж-жень… - хрипло позвал Вова и, превозмогая страх и отвращение, заставил себя подползти ближе. – Женя…

Решетникова, поглощенная своим занятием, не обратила на него никакого внимания. Тогда он протянул к ней дрожащую руку.

- Ж-ж-жен-н-нечка…

- Аррршшшшшш! – зашипела Решетникова, раскрыв окровавленный рот. Вова, вскрикнув, шарахнулся в сторону. Да она повредилась в уме! Бедная…

- Женечка, девочка моя любимая, - хрипло заворковал Лухманов. – П-проголодалась?

Евгения вскинула голову и уставилась на него пустым остекленевшим взглядом. Хорошо хоть, не шипит… Вова, нервно сглотнув, коснулся её плеча. Погладил, осторожно и ласково. Женя заурчала, поковырялась в останках горца и, жутко улыбнувшись, протянула Лухманову какую-то кишку.

- Н-нет, с-спасибо. Кушай лучше сама… - Боже! Боже мой! Что за бред он несёт? Однако Женя с довольным видом впилась зубами в бурые потроха.

Когда она, наконец, перестала жевать, Вове всё-таки удалось оттащить её от трупов. Удалось-то удалось… А что теперь? Теперь что? Куда идти? Кому звонить? В полицию? Женьку точно посадят или запрут в психушке до скончания времён… Стас! Как же он сразу не сообразил? Ну конечно! Надо добраться до Шумиловской больницы. Срочно. Но как?

Взгляд упал на обездоленную приору. Ключи торчали в зажигании…

Если у древнеримского Януса – два лица, то у Москвы их сотни. Туристы видят золотые купола, галереи и площади, «понаехавшие» провинциалы – переполненные вагоны метро по дороге на тридцать три работы, представители замкнутой касты мажоров – бутики, салоны и клубы, один коктейль в которых обошелся бы «понаехавшему» провинциалу в половину месячного заработка.

Совсем другая Москва для таксистов. Умелый таксист способен спасти вашу судьбу, карьеру и даже личную жизнь. Полгода Вова Лухманов бомбил по ночам, чтобы преподнести Женечке в подарок полюбившееся колечко. Разумеется, шесть месяцев – не стаж для бомбилы, но Вова – коренной москвич – неплохо знал город.

Эти навыки пришлись сейчас как нельзя кстати. Пробираться к Стасовой больнице пришлось козлиными тропами: первый пост, первый попавшийся мент с полосатой палкой мог погубить их элементарным вопросом.

« - Предъявите документы на автомобиль.

- Извините, машину мы угнали, а хозяев – съели…»

Вова содрогался от одной мысли о таком раскладе. Впрочем, жути добавляла и Женя. Он посадил Решетникову назад. Пристегнул – а то мало ли. И теперь любовь всей его жизни периодически мелькала в зеркале заднего вида, отчего становилось не по себе. Взъерошенная. Вся в крови. Женя ничего не говорила и… даже не моргала. Только улыбалась безумной улыбкой. Ужас…

Лухманов осторожно вёл приору дворами и переулками, то и дело проклиная моду на обрезание пружин. Машина, перебираясь через лежачих полицейских, чиркала днищем, рычала и упиралась. Вова матерился.

Он решил оставить многострадальный таз на замороженной стройке жилого комплекса, за восемь кварталов до больницы Шумилова. В бардачке, помимо страховки, отвертки и кучи всякого хлама обнаружились влажные салфетки. «Для пластиковых поверхностей, - значилось на упаковке, - Придают свежий ментоловый аромат». Сойдёт. Вова протёр руль, ручки дверей, рычаг переключения скоростей, а потом, с колотящимся от страха сердцем, Женину физиономию. Теперь Решетникова пахла мятой, но платье…

- Платье твоё никуда не годится, - угрюмо буркнул Лухманов, вытаскивая Женю из приоры. Вокруг было тёмно, тихо и безлюдно. Лишь недостроенные многоэтажные громадины таращились на них пустыми глазницами окон. – Вся перепачкалась.

Решетникова, не переставая совершенно по-идиотски улыбаться, схватилась за вырез и рванула расшитую пайетками ткань. Раздался треск.

- Э-эй! Ты чего? – шикнул Вова и осёкся. Белья под платьем не обнаружилось. Взгляд застыл на Жениной груди. Высокой, полной и аппетитной. Она всегда гордилась своим третьим размером. Розовые соски на прохладном ночном воздухе мгновенно сжались. Лухманов опустил глаза ниже, но стало только хуже. Чёрт! Что это за мода без трусов по клубам шастать? В паху мучительно заныло. Это ж надо так! Как бы джинсы не треснули…

- На вот. – Он снял пиджак и набросил на Женины плечики. – Прикройся. Пошли.

На этот раз Женя, не сопротивляясь, приняла его руку. Решетникова шла, пошатываясь. Спотыкалась на каждом шагу. Последний квартал Вова нёс её на руках. Наконец, они добрались до прибольничного сквера. Днём здесь прогуливались выздоравливающие, ночью на лавочках обжимались влюбленные. Сейчас, в четыре утра, аллеи пустовали. Тени бродили по тропинкам. Шелестела листва. Влажная от росы трава так и манила прилечь, раскинуть руки и устремить взор к гаснущим звёздам…

Вова усадил Женю на скамейку и набрал Шумилова.

- Да? – раздался в трубке хриплый голос.

- Привет, Стас. Спишь?

- Какой нах, сплю? – оскорбился будущий врач. – Я тут…оркестром дирижировал. Чего надо?

- Спустись. Мы тут с…э-э-э… с Женей. Дело есть. Важное.

- Ты с Решетниковой? – Стас аж взвизгнул. – Ну ты тряпка, Вован! Тряпка и есть! Нахер ты мне её сюда приволок? И дел никаких у меня с ней нет, не было и не будет! Идите в жопу.

- Стас…

- В жопу!

- Её машина сбила.

Тишина длилась меньше секунды.

- Иду.