Крымские татары в Великой Отечественной войне

5.4.2. Крымская наступательная операция

Как, в последствии, писал маршал Василевский А.М.: «Планирование наступательной операции по освобождению Крыма претерпело несколько стадий. После того как войскам 4-го Украинского фронта не удалось с ходу ворваться в глубь Крымского полуострова. Ставка считала решающим моментом для начала наступательной операции этого фронта разгром никопольской группировки противника и ликвидацию его плацдарма палевом берегу Днепра у Большой Лепетихи» [25, с. 415].

На востоке полуострова началась непрекращающиеся попытки ворваться в Крым посредством многочисленных десантов. Все они сопровождались огромными потерями. Причины неудач были самые разные: осенняя штормовая погода, отсутствие специализированных транспортных средств, неудачный выбор мест десантирования, несогласованности действий командования Черноморского флота и Северо-Кавказского фронта.

О последнем мы поговорим несколько подробнее. Вопросы взаимодействия армии и флота оставались своеобразной Ахиллесовой пятой. Особенно отчетливо проблема обозначилась еще в период оборона Севастополя (1855 г.), а затем Порт-Артура (1905). Как бы по наследству она перекочевала и в РККА.

Вот что писал адмирал Левченко Г.И.: «Сухопутные воен-ноначальники, даже базируясь со своими штабами в военно-морских базах, вопросу взаимодействия с флотом придавали мало внимания» [38, с. ПО]. Отсутствие, как навыков, так и желания взаимодействия сразу же проявилось при обороне Таллина, а затем Одессы, когда командующий Приморской армией генерал Сафронов Г.П. и командир военно-морской базы контр-адмирал Жуков Г.В. долго не могли найти общего языка.

Выскажу мысль, что дело было не в личных качествах, тех или иных людей. Нарком Кузнецов Н.Г. так описал свой визит к Сталину: «… когда речь зашла об обороне Одессы (Сталин) спросил: «Кто персонально возглавит оборону? Я ответил, что там есть командир военно-морской базы контр-адмирал Жуков. Однако окончательного решения тогда принято не было» [36, с. 101].

Потом тоже самое повторилось и с обороной Перекопа в 1941 г., обороной Севастополя в 1942 г. Предельно противоречия обнажились уже в ходе подготовки освобождения Крыма. Как вспоминал начальник оперативного отдела Генштаба Штеменко С.М. «В то время, как И.Е. Петров отводил флоту первостепенную роль в обеспечении наступления всем необходимым, Л.А. Владимирский полагал, что привлечение флота к морским перевозкам и высадке тактических морских десантов для него задача второстепенная. <…> И.Е. Петров резко высказывал свое неудовольствие по этому поводу, и заявил К.Е. Ворошилову, что вопросы взаимодействия с флотом нужно решать капитально и в соответствии с принятым в наших Вооруженных Силах порядком» [68, с. 212].

Когда о разгоревшемся конфликте стало известно Сталину И.В., он принял неожиданное решение: освободил от должностей и Петрова И.Е. и Владимирского Л.А. Назначенные вместо них, возвращенные из опалы генерал Ерёменко А.И. и адмирал Октябрьский Ф.С., языки несколько прикусили, но проблема взаимодействия так и не была решена.

Вернёмся к первоначальному этапу операции. 3 ноября 1943 года в Керченский пролив вошли 10 БДК и 3 торпедных катера военно-морских сил противника, которым в конечном итоге удалось прервать снабжение десантников. Примечательно, что действовали они исключительно ночью, так как днем обе стороны были беззащитны перед действиями артиллерии и авиации. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Владимирский Л.А. в те дни послал в Генштаб эмоциональную телеграмму: «В Керченском проливе нам приходилось драться телегами против танков» [22, с. 669].

Это образное выражение, в сущности было правильным, так как немецкие корабли, в отличии от наших, подобного класса, были вооружены автоматическими пушками. Использовать же средние и крупные корабли советского Черноморского флота не было возможности из-за мелководья пролива. Германский же флот крупных кораблей на этом участке военных действий просто не имел.

В конечном итоге весь этот комплекс неурядиц привел к тому, что приказом Верховного главнокомандующего были сняты со своих должностей генерала армии Петров И.Е., вице-адмирал Л.А. Владимирский Л.А., член Военного Совета Черноморского флота контр-адмирал Кулаков Н.М. Такая же негативная оценка событий, но в несколько меньших размерах постигла командование войск, действовавших на Перекопском направлении. Был снят командир 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского корпуса генерал Кириченко Н.Я.

Командующий 4-м Украинским фронтом Толбухин Ф.И. сумел убедить Василевского А.М., а уже тот Ставку в том, что при сохранившемся на Днепре Никопольском плацдарме немцев, при координированном ударе из Крыма и с плацдарма советские войска могут оказаться между молотом и наковальней. Его предложение сосредоточить все усилия на ликвидации Никопольского плацдарма получило поддержку в Ставке, которая была заинтересована в скорейшем освобождении Криворожско-Никопольского бассейна, богатого различными ископаемыми и прежде всего залежами марганца. На Перекопе были оставленные незначительные силы, которые стали готовить гати, мосты, дороги для будущего наступления.

Осознав, что со стороны Перекопа никакая опасность временно не грозит, командующий 17 армии генерал Иенеке снял с фронта части и бросил их против партизан. Последствия были ужасны. Потери партизан достигали 50 % личного состава и порядка 90 % пришедшего под защиту партизан местного населения.

Только после ликвидации Никопольского плацдарма части 3-го Украинского фронта пошли дальше на запад и закончили свой наступательный порыв освобождением Одессы.

Наконец, наступил черед освобождения Крыма. Эта задача была поставлена 2-й гвардейской и 51-й армия, а также приданному им 19 танковому корпусу.

К сожалению, из-за разбушевавшейся стихии многие, с таким трудом построенные через Сиваш дамбы и гати оказались размыты. Толбухину Ф.И. удалось настоять на отложении начала наступления. Отсутствие спешки не могло не сказаться положительно. В условиях полной секретности на захваченные осенью плацдармы, были переправлены танки, артиллерия, пехота. Войска успели пройти специальную подготовку по действиям в условиях Сиваша. Очередной срок наступления был назначен на 18 марта, но вновь вмешалась стихия. На этот раз буран. Траншеи были занесены снегом. Потом последовало бурное таяние, что вновь сделало все дороги непроходимыми. Вновь маршалу Толбухину Ф.И. удалось отсрочить начало наступления. К слову сказать, на Тамани в аналогичных условиях штормовой погоды, десантников, тем не менее, постоянно посылали в бой, а точнее на верную смерть. Как результат, более 10 % их гибло, даже не достигнув места высадки, поскольку малотоннажные корабли заливало волной, и они шли на дно.

Следует заметить, что при обороне Крымского полуострова немецко-румынские войска в какой-то степени повторили ошибку советского командования 1941 года, которое, в ожидании гипотетического десанта, настолько распылили силы, что Перекоп защищала только одна дивизия. В меньшей степени тоже произошло и в 1944 году. Опасаясь высадки десанта в Феодосии, противник продержал там 111-ю пехотную дивизию.

Начатое 8 апреля 1944 года наступление сразу же стало развиваться успешно и, как отмечал командующий 2-й гвардейской армии генерал Захаров Г.Ф. «малой кровью». В сущности, это было правдой [20, с. 747].

После того, как фронт на севере Крыма был прорван, перед обороняющим Керченский полуостров немецко-румынскими войсками, стала очевидная задача – успеть выскочить из ловушки, а перед советскими войсками – ее захлопнуть. При этом предполагалось, что немцы попытаются задержать Приморскую армию на Парчанском перешейке. Противник избежал мышеловки, но не стал задерживаться на перешейке, резонно опасаясь удара с севера. По предварительному плану он должен был отступать на Симферополь – Бахчисарай – Севастополь, но с учетом изменившейся обстановки, отступление прошло по южнобережной дороге: Судак – Алушта – Ялта. Практически все, оборонявшие Керчь части достигли Севастополя.

Падение Севастополя – уже было вопросом времени. К штурму готовились сразу три армии: 51-я, 2-й гвардейская, Приморская. Менее чем, через месяц Севастополь пал. Противник потерял порядка 80-100 тысяч убитыми и 61 587 пленными.

Успех был несколько омрачен тем обстоятельством, что только румынских военнослужащих было вывезено 39134 человека морем и 3056 человек по воздуху, что составляло 65,2 % первоначальной численности

Из трех немецких дивизий 50-й, 73-й и 98-й соответственно было эвакуировано 4039 чел., 3398 чел. и 2304 чел., не считая ранее вывезенных тыловиков [20, с. 801].

Столь большое количество эвакуированных можно объяснить, только тем, что Черноморский флот не принимал никакого участия в блокаде окружённого в Севастополе гарнизона. Объяснить это можно, как уже отмечавшимся отсутствием взаимодействия, которое только усугубилось, после назначения адмирала Октябрьского, так и его боязнью ответственности за возможные потери кораблей.

Если исключить минную опасность, а рассматривать только атаки с воздуха, то подобные опасения были надуманными, так как противник уже не имел в Крыму аэродромов, и господство советской авиации было полное.

Вот почему малочисленный германский флот до самого конца Крымской эпопеи был полновластным хозяином море. Для сравнения, летом 1942 года в аналогичной ситуации все защитники Севастополя попали в плен, и опять по той же причине – адмирал Октябрьский Ф.С. не стал рисковать кораблями, боясь ответственности.