Крымские татары в Великой Отечественной войне

7.1 Подготовительный период 23 октября – 1 ноября 1941 г

Предоккупационный период в Крыму оказался едва ли не самым большим по продолжительности на всей территории СССР: с 22 июня по 1 ноября 1941 г. – сто тридцать одни сутки. Как видим из вышеизложенного, власти использовали его для эвакуации промышленных предприятий, а также создание оказавшегося невостребованными народного ополчения и истребительных батальонов. Все послевоенные годы формирование истребительных батальонов подавалось как организация партизанского движения. В действительности часть истребительных батальонов влилась в ряды Красной армии, другие разошлись по домам и лишь некоторые из бойцов стали партизанами.

За исключением последней недели перед занятием оккупантами Симферополя, тема организации партизанского движения ни разу не обсуждалась на заседаниях обкома, горкомов, райкомов партии. Партийные власти Крыма уповали на то, что находящиеся на полуострове войска и Черноморский флот не допустят противника.

Катастрофа на Перекопе, наконец, сняла пелену с глаз руководства Крымского обкома партии. 23 октября 1941 года, всего за неделю до занятия Симферополя противником, принимается постановление Крымского обкома ВКП (б) о назначении командующего партизанским движением Крыма.

Небольшой крымский лес был условно поделен на пять районов:

1-й – судакские и старокрымские леса.

2-й – карасубазарские и зуйские леса.

3-й – леса заповедника.

4-й – бахчисарайские леса.

5-й – леса вокруг Балаклавы и Севастополя.

В своих дневниках Генов И.Г. писал: «25 октября 1941. Если бы Центральный штаб, а также штабы районов и отрядов были созданы хотя бы месяц назад, можно было бы сделать во много раз больше. На вопрос когда будут утверждены штабы районов, Мокроусов ответил как-то неопределённо:

– Я сам только что утвержден» [29, с. 23].

Теперь, дорогой читатель. Попробуйте мысленно поставить себя на место организаторов партизанского движения. Фронт на Перекопе вот-вот рухнет, времени почти нет. С чего начать?

Люди. Будущие партизаны. Здравый смысл подсказывает, что в формирующиеся партизанские отряды следует направлять лесников, охотников, туристов, а также местных жителей, то есть тех людей, которые знают будущий театр военных действий, которым известны дороги и тропы, родники, речушки… Увы, при выборе людей был осуществлен совершенно другой метод. Решением Крымского обкома ВКП(б) каждый район Крыма должен сформировать свой партизанский отряд, в который нужно было включать только членов партийно-советского актива района.

Естественный вопрос, который стал перед организаторами – на какой срок придется уходить в лес? Попробуйте ответить на него сами, но при этом помните, что если бы кто-то из вас сказал бы о том, что оккупация Крыма продлится 900 суток, то его сочли бы или сумасшедшим или паникером. Поэтому общее мнение сводилось к тому, что более трех месяцев оккупация не продлится. В соответствии с этим никаких ограничений ни по возрасту, ни по полу для будущих партизан не было. Задача ставилась простая и понятная: переждать в лесу три месяца, а потом вновь вернуться на свои высокие должности в райком партии, райисполком и прочих районные учреждениях и организациях.

Время на формирование партизанских отрядов уже не было. Как за соломинку, хватаются за идею Генова И.Г. о наборе в отряды бойцов истребительных батальонов, но при этом оговаривается условие, которое и ещё более усугубляет и без того безысходное положение: «… их придётся брать в последнюю очередь. Истребительные батальоны будут нести службу до конца, а дел у них много: вести борьбу с вражескими парашютистами, диверсантами, охранять важнейшие промышленные объекты, государственные учреждения» [29, с. 13].

31 октября 1941 года то есть за сутки до вступления противника в Симферополь Мокроусов А.В. издаёт приказ № 1, в котором объявляет о вступлении в должность командующего партизанским движением. Назначает командиров, комиссаров и начальников штабов всех пяти партизанских районов. При этом фигурируют фамилии людей, которые в лесу никогда не появятся, так как, вероятно, они даже не знали о своём новом назначении.

Давайте обратимся к воспоминаниям партизан.

«… начали закладывать базу всего в километре от деревни, в небольшом лесочке, в ста метрах от дороги и в двенадцати километрах от места, отведенного под лагерь. Ивее это на глазах у населения. Не лучше положение и в других отрядах» [29, с. 17].

«Закладка баз ведется так: что ни продукт – то база, и все у дорог» [Там же].

«Продуктов завезено много, но до сих пор ни одной базы не заложено. Их даже и не собираются закладывать. Видимо, надеются, что противник сюда не доберется» [Там же, с. 24].

«Командир отряда хотел все продукты базировать в пещерах. Я запретил это делать: пещеры все знают. Так как времени в нашем распоряжении мало, дал указание завозить продукты в глубину леса и там оставлять до прихода отрядов» [Там же].

«Опыт учил, что лагеря следует размещать как можно дальше от населенных пунктов, проезжих дорог, в глухом и скрытом месте, удобном для обороны, нападения и маневра, а также вблизи водных источников. Но если следовать всем этим правилам, то во втором районе больше трёх отрядов разместить негде…» [Там же с.11].

Впрочем, были примеры и достаточно грамотного подхода к делу. Вот что вспоминал Абибуллаев Нури, 1928 года рождения. «Жил я в деревне Мамут-Султан. Когда немец был уже на Перекопе, председатель колхоза сказал моему отцу: «Дай телегу и лошадь. Нури будет делать то, что мы скажем. Я приезжал на колхозный двор, там грузили картофель, муку, табак…. Я уезжал в Тавель. Там у меня забирали телегу, а я оставался под дубом и ждал, когда пригонят пустую телегу. Я не знал, куда и зачем всё это увозилось. Я делал в день две ходки, а обратно мужчины грузили дрова, которые привозил домой» [19].

То, что каждый отряд самостоятельно готовился к жизни в лесу, нашло отражение в их экипировке. Так, курортная Ялта обеспечила своих бойцов прекрасными спальными мешками. Но лучше всех были экипированы бахчисарайцы. Как вспоминал бывший секретарь Бахчисарайского райкома ВКП(б), он же комиссар отряда Черный В.И.: «На трикотажной фабрике я заказал двести свитеров, шерстяных носки и шлемы под шапки. Кожевенный завод изготовил сотни три постолов» [65].

Как отметил посетивший их отряд Вергасов И.З.: «Бахчисарайцы имели тёплые ушанки, полушубки, на ногах у всех постолы – в том числе и у комиссара. Обувались они таким образом: шерстяной носок, портянка из плащ-палатки, и все это плотно зашнуровывалось, так что ни вода, ни снег не страшны. В лесу такая обувь оказалась самой практичной» [28].

Вот что вспоминал моряк Леонид Вихман: «В лесу был большой двухэтажный дом. Туристическая база. Отряд человек 300. Много женщин. Нас накормили. Питание исключительное было. Любая закуска, вино. Все что хотите было.

Столы, стулья. Обслуживали девушки в белых халатиках, тарелочки, рюмочки, графинчики» [11, л. 88].

Дементьев Н.И.: «Было это в первую неделю ноября. Мы шли по лесу и недалеко от лагеря видим: лежит деревянная бочка, килограмм на 30–40. Открыли её – красная икра. Объелись ею так, что потом животы болели» [30, с. 4].

Мы уже знаем общую картину с закладкой продовольствия, а как были вооружены отряды? Вот, что писал Андрей Сермуль: «У нас имелись английские винтовки, трофеи гражданской войны, японские «Арисака» с ножевым штыком, довольно длинным; польские винтовки «Маузер» немецкого производства с орлами на прикладах. Ни одного автомата не было, даже самозарядных винтовок в отрядах не имелось» [56, с. 18].

В данном случае речь идёт о 3-м Симферопольском отряде. Не думаю, что какой-нибудь районный отряд мог получить от властей большее. Комиссар Зуйского отряда Луговой Н.Д. сетовал: «В дни формирования отряда дали нам винтовки. Но что это за винтовки? Какие-то трофейные: японские, финские, ещё какие-то. Патронов к ним по сотне. Израсходуешь боезапас и всё – выбрось её, эту трофейку – патронов-то никто не даст больше. Требовать более основательного вооружения мы и не пытались, понимали: для армии не хватает оружия, о партизанах, что тут говорить?» [40, с. 16].

Состояние дел с закладкой продовольствия, обеспечением оружия нам уже известны, осталось разобраться с последней и вероятно самой важной составляющей – с человеческим фактором.

То, что будущие отряды, практически до самой оккупации Крыма оставались «слугой двух господ» Крымского обкома ВКП(б) и «военных» крайне отрицательно сказалось на всём подготовительном периоде. Кроме того, буквально в последний момент заместитель наркома внутренних дел Смирнов распорядился на основании приказа Командующего 51-й армией из истребительных батальонов сформировать стрелковый полк и немедленно направить его на фронт. Отобрали в него самых боеспособных бойцов.

Когда час «X» настал, и оккупация Крыма стали реальностью, то, как вспоминал Сермуль А.А.: «Северский построил истребительный батальон и объявил, что с этого момента он становится 3-м Симферопольским партизанским отрядом. Кто желает остаться – шаг вперед.

Больше ста человек не согласились идти в партизаны, сложили на землю оружие и ушли…» [56, с. 15].

В сущности такая же картина была и в других отрядах. Вот как описывает переход от истребительного отряда к партизанскому Македонский М.А.: «Пусть те, кого страшит партизанская борьба, выйдут из рядов и вернутся обратно. В лес пойдут только добровольцы.

От колонны отделилась кучка людей. Они боязливо сложили оружие около дороги и, вобрав головы в плечи, тихо пошли назад» [42, с. 11].

Вопрос о «кучке» оставим на совести редакторов, так как у Андрея Сермуля, писавшего свои мемуары уже в постсоветское время, эта «кучка» оказалась «больше ста человек».

Приводит Луговой Н.Д. и состав своего отряда. Этот перечень должностей типичен для любого отряда той поры: «Первый секретарь райкома – комиссар; председатель райисполкома – командир. В отряде оказался еще один председатель райисполкома, правда, Красноперекопского, который стал секретарём партбюро отряда. Прокурор района – начальник штаба; начальник райотдела НКВД – заместитель командира по разведке. На рядовых должностях: бывший помощник секретаря райкома; заведующая отделом пропаганды и агитации; три райкомовских инструктора; заместитель председателя райисполкома; заврайздравом; заврайфинотделом; народный судья; заведующая общим отделом райисполкома; зам районного прокурора; уполномоченный народного комиссариата заготовок; начальник отделения связи; председатель райсовета ОСОВИАХИМА; секретарь райкома комсомола; девять председателей колхозов; три председателя сельских советов; один председатель сельпо; три учителя; два механика; агроном; врач» [40, с. 53].

Анализируя командный состав 5 будущих партизанских районов, можно констатировать наличие в нем только одного крымского татарина, да и тот в 1941 г. в лес так и не попал, так как даже не знал об уготовленной ему миссии, а также одного болгарина – командира 2-го района Генова И.Г., который прекрасно знал крымские леса, но от которого предпочли избавиться уже в начале 1942 г. в ходе разгоревшегося конфликта с «военными».