Крымские татары в Великой Отечественной войне

5.4.4. Удар в спиную 10.05.44 – настоящее время

Известие о депортации крымских татар нельзя сказать, чтобы ошеломило крымчан. После раскулачивания, выселения из Крыма ещё до оккупации полуострова итальянцев, немцев люди, привыкли ничему не удивляться, особенно если это не касалось их лично.

Вопрос о депортации народов Крыма возник не вдруг, и меньше всего был связан с поведением отдельных лиц тех или иных национальностей в период оккупации. Дело в том, что в преддверии возможной войны с Турцией уже в январе 1942 года началась депортация крымских татар с Таманского полуострова. Если бы действия Крымского фронта были успешными, то депортация состоялась бы уже весной 1942 года.

Находившейся в партизанах Нури Халилов, вспоминал, о своей беседе в марте 1944 года с начальником разведки 1-й бригады: «Когда мы были с Валиулиным в землянке одни, он неожиданно сказал мне: «Нури. Дела татар плохи. На Кавказе начали выселять мусульман. Говорят, что это же ждёт и татар Крыма».

Я уже знал, что немцы сбрасывали листовки, в которых обращались к «татарам Крыма». В них они рассказывали, что части НКВД выслали с родных мест мусульман Кавказа – чеченцев, ингушей, карачаевцев и других, что скоро очередь дойдёт и до крымских татар. Заканчивались листовки обращением: «Одумайтесь пока не поздно. Бросайте оружие, переходите на нашу сторону. Мы – немцы – вас простим». Читать эти листовки было опасно, но в лесу они валялись тысячами. Мы, конечно, читали, но старались об этом не думать» [62, с. 178].

17 мая 1944 г. Сафие Ибраимова вместе с братом находилась в штабе своего партизанского отряда, который располагался в Симферополе. Пришла сестра и в ужасе рассказала, что завтра всех татар выселят, и, что один хороший человек, посоветовал держаться вместе, заранее приготовить всё самое необходимое. Энвер и Сафие искренне возмутились такой клевете на Советскую власть и стали стыдить сестру. Прозрение не наступило даже тогда, когда на следующий день в комнату ворвались солдаты. На предложение взять всё необходимое и отбыть с ними на вокзал, Энвер и Сафие вместо того, чтобы набрать продуктов, которых в штабе отряда было в избытке, абсолютно уверенные, что на вокзале их отпустят, с гордым видом поехали с пустыми руками. Там с ними никто даже не стал разговаривать, вместе со всеми их затолкали в вагон, и поезд тронулся. Конечным пунктом назначения оказался Северный Урал, село Парча. Местные жители встретили изгнанников сочувственно и рассказали, что до них в году сороковом, точно так же пригнали поляков. Почти все они вымерли на лесоповале.

Когда, на следующий день, Сафие узнала, что её тоже направляют на лесоповал, она отказалась идти: «Я только пришла из одного леса, и идти в другой не намерена».

Услышав такой ответ, какой-то начальник только ухмыльнулся:

– Не пойдешь, загоним еще дальше.

– Куда уж дальше? – парировала Сафие. У моего народа есть пословица: «Мертвая собака волка не боится». Я медсестра и работать буду только по специальности.

Когда и на следующий день она отказалась идти на работу, начальник, пораженный неуступчивостью «партизанки», направил её в бригаду… по изготовлению пуховых платков.

– Работа в тепле, вяжи да песни пой, пошутил он.

Через некоторое время освободилось место в больнице, и Сафие стала работать по специальности».

Сафие Ибрагимова (Коссе)

Энвер Ибрагимов

Рис. 5.1. Брат и сестра Ибрагимовы

Нури Халилов вскоре после выхода из леса первоначально оказался в артиллерийском полку. Участвовал в освобождении Севастополя, но затем был отправлен в фильтрационный лагерь. Первоначально все, находившиеся в нём военнослужащие, жили достаточно дружно, как вдруг пришло известие о том, что из Крыма высланы крымские татары. Слова «депортированы» ещё не вошло в обиход, а «высланные» было хорошо знакомо по ассоциации с раскулаченными.

Уже на следующий день многие военнослужащие из числа армян, болгар, греков стали заводить разговоры о том, что непонятно, почему здесь находятся они? Почему татары – понятно, а вот они же никогда с немцами не сотрудничали.

Подобные разговоры вызвали драку между военнослужащими уже исключительно по национальному признаку. Примечательно, что начальство совершенно не вмешивалось. Крымские татары обиделись и обособились, как вдруг 27 июня 1944 г. пришло известие, что депортированы армяне, болгары, греки. Это извести не вызвало радости, но извинения людей, с которыми недавно дрались, – приняли.

Все происходящие в тот период в Крыму ошеломило людей. Первый секретарь Крымского обкома ВКП (б) Тюляев П.Ф., выступая на пленуме Крымского обкома ВКП (б) 14 июня 1944 г., признавал: «У нас много разных настроений и эти настроения долго будут держаться, пока мы с вами по-боевому, по-партийному не сумеем их разбивать. Много таких разговоров: «Вот татар вывезли, и нас будут вывозить». Даже сухари сушат» [67].

Это высказывание было абсолютно искренним. С одной стороны оно свидетельствовало о том, что крымские власти, даже в лице первого секретаря обкома, ничего не знали о готовящейся депортации уже армян, болгар, греков. С другой всю сложность руководства территорией, население которой деморализовано и не ждёт от властей ничего хорошего.

По воспоминаниям очевидцев в тот период все жили в ожидании новых волн депортации. Прежде всего, это касалось еще сохранившихся в Крыму национальных групп: евреев, караимов, крымчаков, поляков, чехов, эстонцев. Люди действительно сушили сухари и, дабы не повторить ошибку крымских татар, которые оказались совершенно не готовы к депортации, заранее думали о том, что нужно будет взять в первую очередь.

Также некомфортно чувствовали себя русские, украинцы, которые пережили оккупацию. Они быстро осознали себя людьми второго сорта и тоже готовились к худшему.

Рядовые партизаны из числа крымских татар, армян, болгар, греков полностью разделили судьбу своего народа в одночасье став совершенно бесправными. По-иному сложилась судьба представителей партийно-советской номенклатуры. Андрей Сермуль в своих воспоминаниях писал:

«Чусси, Македонского, Якустиди и других партизан-греков, болгарина Генова выслали не в административном порядке, а вызвали в Москву и, якобы с ними беседовал Маленков, который сказал им, что в Крыму им пока не следует находиться, и предложил выбрать места работы за пределами Крыма. Большинство отправилось на Северный Кавказ… Македонский работал председателем грозненского горисполкома (т. е. мэром Грозного после выселения чеченцев), Чусси был директором курортторга в Минводах, Генов стал работать начальником Ростглаввино (там в Ростове после эвакуации обосновалась «Массандра» и Соболев, ее директор, устроил Генова к себе. Пристроились и другие партизаны. Года через полтора-два большинство вернулось в Крым» [56].

Значительно хуже события развивались в отношении крымскотатарской партийно-советской номенклатуры. Только единицы избежали комендантского режима, а в Крым, подобно грекам, не вернулся никто.

А как события развивались в Действующей армии?

Ни в газетах, ни в сообщениях ТАСС о состоявшейся в Крыму депортации не сообщалось. Военнослужащие 2-й гвардейской, 51 армии, Отдельной Приморской, 4 и 8 воздушных армий, подразделения которых 18 мая находились в Крыму, сами стали невольными свидетелями, а порой и участниками, этих драматических событий. Герой Советского Союза Амет-хан Султан находился в родительском доме, когда в него ворвались солдаты.

Мне доводилось слышать несколько рассказов о том, что многие военнослужащие из числа крымских татар, оказавшиеся в этот роковой день дома в отпуске, были, вместе с семьёй депортированы. Народная молва сохранила рассказ о десятках расстрелянных таких отпускников.

Первоначально я относился к этому рассказу скептически. Полагая, что не могли же эти военнослужащие исчезнуть бесследно, но когда составил поименный мартиролог всех крымских татар участников Великой Отечественной войны, то был ошеломлен тем, какое большое количество крымских татар из числа подразделений, участвовавших в освобождении полуострова, пропало без вести в апреле-мае 1944 года. Речь идет на десятки людей.

На всех остальных фронтах о прошедшей депортации стали узнавать только после того, как в части стало поступать пополнение из Средней Азии, которое и принесло известие о депортации. Первоначально я считал, что в жизни военнослужащих крымских татар рядового и сержантского состава: пехотинцев, артиллеристов, танкистов, саперов, шоферов… практически ничего не изменилось. Не сказалась депортация и на наградной политике, но только в том случае, если награждение осуществлялось приказами командира полка, бригады или дивизии. То есть медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», орденами Красной Звезды и «Славы III степени». Этими наградами крымских татар награждали также как и раньше. Кардинально по-иному стало отношение на уровне командующего армией, фронта, о чем читатель сможет убедиться, познакомившись с представленной в книге статистикой.

Самым болезненным образом депортация сказалась на крымских татарах, ставших старшим политсоставом Красной армии. Если до мая 1944 года крымского татарина комиссара полка награждали синхронно с его командиром, причем статус награды, как правило, был достаточно высок, то после депортации награждения прекратились полностью. Значительное число старших политработников были переведены в резерв.

Примечательна судьба самого известного из них.

Рис. 5.2. Булатов Исмаил

Родился Исмаил Булатов 28 февраля 1902 года в Евпатории. Окончил Казанское пехотное училище. Служил политруком роты, начальником клуба 23-й стрелковой дивизии, ответственным секретарем партбюро. В 1933 году был направлен в Ленинградскую военно-политическую академию, по окончании которой в 1937 году, оставлен в академии и назначен начальником курса сухопутного факультета. В июне 1940 года был назначен военным комиссаром 120-й стрелковой дивизии.

Принял первый бой под Смоленском. В июле 1941 года дивизия получила приказ передислоцироваться в район города Ельни, где вступила в ожесточённые бои с наступающим на Москву противником. В наградном листе той поры о Булатове писали следующее: «Идеологически и морально устойчив. Преданный делу партии Ленина-Сталина и социалистической родине комиссар.

В боях с германским фашизмом на Ельнинском участке фронта тов. Булатов показал себя мужественным и отважным. Всегда находится на передовых позициях в ротах и своим личным примером показывает бойцам и командирам мужество, бесстрашие к врагу и презрение к смерти, воодушевляя их на героические подвиги по быстрейшему разгрому фашистских банд. В своей повседневной работе помогал командиру дивизии в руководстве частями на поле боя. Руководил и оказывал практическую помощь военным комиссарам частей дивизии в развертывании партийно-политической работы в боевой обстановке по практическому обеспечению выполнения приказов военного Совета армии по разгрому и уничтожению ельнинской группировки противника, в результате чего фашистские варвары были изгнаны из района Ельни.