Воздушные десанты Второй мировой войны

В нашем только что сформированном отряде было много неясных вопросов, требовавших разрешения. Однако все наши труды оказались бы напрасными, если бы нас в случае войны нельзя было использовать как особую ударную часть. Быстрота на войне — самое главное.

Я срочно вылетел на авиазавод компании «Фудзикура», чтобы ускорить производство запасных парашютов, в которых мы теперь нуждались. Примерно через десять дней после катастрофы запасные парашюты были готовы.

Получив их, мы с 21 октября возобновили учебные прыжки. Теперь в случае нераскрытия основного парашюта можно было ввести в действие запасной. Увеличили и высоту, с которой производились тренировочные прыжки. Вскоре у одного парашютиста опять парашют в воздухе свернулся жгутом. Но на этот раз его выручил запасной парашют. Прыжок совершал матрос 3-го класса Арами.

Итак, запасные парашюты позволили надеяться на стопроцентное раскрытие парашютов в воздухе. Теперь настроение у парашютистов поднялось. Все внутренне подбадривали себя, помня о том, что в нашем трудном деле нас не должны останавливать никакие жертвы. Личный состав отряда предчувствовал близость войны и понимал, что она сопряжена с еще большими испытаниями. У парашютистов крепла решимость преодолеть все невзгоды, которые встретятся на пути. В этом их укрепляло сознание того, что они служат в 1-м парашютно-десантном отряде военно-морского флота.

И какие бы меры предосторожности мы ни предпринимали, нас постоянно подстерегала опасность. Мы не могли избежать несчастных случаев из-за непредвиденных случайностей или ошибок в результате недостаточного внимания.

Однажды транспортный самолет с парашютистами, едва отделившись от стартовой дорожки, упал в море.

— О всевышний Будда, спаси нас,— молились парашютисты, закрыв глаза от ужаса. Однако, придя в себя, они с удивлением увидели, что самолет мирно покачивается на волнах и не тонет и что к нему уже спешит спасательный катер.

Позже выяснилось, что от удара при падении у самолета оторвались оба мотора, поэтому, значительно облегченный, он сразу не пошел ко дну. Спасательный катер подобрал всех, за исключением одного парашютиста, который находился в самом дальнем углу кабины и не успел выскочить, так как вода просочилась в самолет, и он затонул. Потребовалось два дня, чтобы поднять машину со дна моря.

Еще один трагический случай произошел 28 октября. Транспортный самолет летел над заливом. Вдруг от самолета начали отделяться черные точки. Одна, две, три... шесть. У всех шестерых парашюты раскрылись над морем. Послышались возгласы:

— Они же над морем, что они делают, срочно спасательный катер!

— Но почему они это сделали?

Экипаж спасательного катера был озадачен и растерянно наблюдал за парашютистами, недоумевая, что их заставило прыгать над морем. Мотор, как часто бывает в таких случаях, не заводился, и команда беспомощно металась по судну.

— Бросайте запасной парашют, отстегивайте подвесную систему перед погружением в воду! Можете запутаться в стропах! — до хрипоты кричали мы парашютистам, но наши слова не долетали до них. Вместе с парашютами они скрылись в морской пучине.

Когда на место прибыл спасательный катер, было уже поздно. Едва можно было различить в воде белые полотнища парашютов. Один парашют заметили на глубине 10 м. Хотели его достать бамбуковым шестом, но не смогли. Шест был короток. Скоро все парашюты исчезли во мраке морских глубин.

Что же произошло? Оказалось, что виноват во всем был летчик-наблюдатель. Он случайно рукой нажал на кнопку зуммера, раздался сигнал. Парашютист, сидевший около люка, принял его за сигнал «Пошел!» и выпрыгнул, а за ним автоматически последовали еще пять человек. Они, видимо, не знали, что самолет в то время находился над морем. Экипаж, услышав топот и возню в кабине, хотел было остановить парашютистов — но было уже поздно.

Для того чтобы предотвратить повторение такой ошибки, на первое место возле люка стали сажать самого подготовленного парашютиста. Однако и после этого имел место аналогичный случай, в результате которого погиб матрос 3-го класса Мэгуми.

Море в районе Татэяма кажется спокойным. Но в глубине, почти по самому дну несет свои воды коварное теплое течение Куросиво. Неподалеку от Татэяма есть прекрасный морской пляж Суноура. Местные рыбаки говорят так: «Если попал в воду, старайся плыть в сторону открытого моря. Поплывешь к берегу, затянет на дно».

Течение Куросиво, берущее начало у экватора, проходит через моря и океан на протяжении нескольких тысяч миль. На своем пути оно накапливает огромную энергию и со страшной силой обрушивается на полуостров Босо. Отражаясь от него, мощный поток устремляется по дну в открытый океан. И уж если этот поток захватит вас в свои объятия, то прощайтесь с жизнью.

Я не собираюсь рассказывать дальше о прихотях океана. Давайте лучше наденем ранец с парашютом, сядем в самолет, поднимемся в воздух и посмотрим оттуда на землю. Какое лучше выбрать место для приземления? «Место с ровной поверхностью», — скажете вы, если вам удалось совершить один или два прыжка. Уже инстинкт самосохранения подсказывает человеку, что даже в случае аварии падать всегда выгоднее в такое место, где можно избежать удара о твердые и острые предметы. Поищем такое место.

Присмотримся к тому, что нас окружает. Вот аэродром. Годится ли он для приземления? Нет. Грунт там очень твердый. Вон вдали виднеется лесок. Он, словно разостланный ковер, невольно привлекает вас своей кажущейся мягкостью. А вот море. Его поверхность ровная, как скатерть. Но ведь это вода, хотя она и мягкая.

И наконец, когда вы избрали себе место для приземления, вы быстро отрываетесь от самолета. Приземляться нужно обязательно на обе ноги. Если вам предложат перепрыгнуть сразу через 12 ступенек лестницы с приземлением на одну ногу, вы откажетесь, так как это опасно. Когда вы приземляетесь с парашютом, то вам необходимо обязательно коснуться земли двумя ногами. Но при спуске с парашютом вы все время раскачиваетесь в разные стороны. Чтобы добиться устойчивого положения в воздухе в момент приземления, вы машинально разводите ноги в стороны, поэтому не исключена возможность приземления на одну ногу, что так же опасно, как и при прыжке сразу через 12 ступенек лестницы.

Когда я еще учился в йокосукской артиллерийской школе, преподаватель физической подготовки как-то рассказывал нам о приемах, которыми пользуются воры для спрыгивания с поезда на ходу. Вор обычно заранее намечает место, где ему следует выпрыгнуть из идущего на полной скорости поезда. Это место выбирается на насыпи, боковая поверхность которой находится примерно под углом 30° к полотну железной дороги. Когда поезд приближается к этому месту, он рассчитывает по телеграфным столбам момент прыжка и прыгает. Причем ноги он старается держать вместе, а сам сжимается в комок. Этот комок катится по наклонной поверхности насыпи и не получает повреждений.

Разумеется, мы учились технике приземления не у воров, но в принципе в их способе спрыгивать на ходу с поезда есть много общего с приемами приземления с парашютом.

Я немного отошел от основной темы. Итак, при первых тренировочных прыжках с парашютом парашютист в значительной степени находится во власти инстинкта самосохранения и инстинкта устойчивости (термин мой. — Я. М.). Действие этого инстинкта мгновенно, оно неповторимо, кажется, что парашютист делает все как бы бессознательно.

Даже теперь, когда мне снова приходится пролетать над лесом, он мне кажется таким заманчиво мягким ковром, что невольно хочется в этот момент прыгнуть с парашютом. Этот инстинкт кажущегося самосохранения иногда очень опасен. Припоминаю такой случай. Во время напряженных маневров флота под конец вахты один машинист поднялся из жаркого машинного отделения на бронированную палубу корабля и бросился в манящую своей прохладой сильную струю от винтов за кормой. Разумеется, он погиб. Даже сердитое море иногда обладает дьявольской притягательной силой.

1 ноября. Все инструктора совершили групповой прыжок, который должен был служить образцом для личного состава отряда. Время летело со страшной быстротой. Вот уже 16 ноября. Мы проводили учения. Была поставлена задача: «Сбросить десант с целью овладения базой авиаотряда Касумигаура». Группа в 30 с лишним самолетов с отрядом парашютистов ВМФ взяла курс на Касумигаура. В небе раздавался мерный рокот моторов. Скоро Началась выброска одновременно нескольких сотен парашютистов, это было красивое зрелище.

По вине летнабов, которые ошиблись в поправке на ветер, часть парашютистов приземлилась не там, где следовало. Одних парашютистов отнесло на бамбуковые заросли около строений, другие приземлились на заливные поля и завязли в липкой грязи. Среди них оказались и пострадавшие. Тем не менее «ожесточенный бой» между наступающей и обороняющейся сторонами разгорелся вовсю. В районе «боя» приземлился транспортный самолет «Дуглас» с противотанковыми пушками.

На этих учениях я командовал штурмовым отделением авангарда. Стояла поздняя осень. Небо было ясное. Я лежал на траве и наблюдал заходом учений. Приятно было видеть, как умело и отважно действовали парашютисты.

Это было последнее учение парашютно-десантной части ВМФ на территорий Японии в присутствии начальника морского генерального штаба. Во время формирования и подготовки мы, парашютисты ВМФ, представляли собой одну организованную единицу, состоящую из двух подразделений (батальонов) по 750 человек. Это были первые особые парашютно-десантные подразделения. Одним из них командовал Хоригути, а другим — Фукуми.