Обучение по-драконьи или Полевые испытания на эльфах

Глава 24

Сидя на мягком диванчике в приёмном покое госпиталя, Пандора нервно покусывала губы и нетерпеливо притопывала ногой, с трудом удерживая себя на одном месте.

Её повышенная ажитация была вызвана сильным беспокойством.

При этом сначала она одинаково сильно беспокоилась как о том, что в конце концов эльфийские менталисты обойдутся без неё, как и о том, что всё-таки не обойдутся. Ибо в первом случае, она лишалась уникального шанса научиться возвращать сознание из другого измерения, второй же, если вдруг она не справится, был чреват для пострадавших эльфов смертью.

Однако, чем дольше она сидела, тем больше её беспокоил второй вариант. В конце концов она досиделась до того, что уже готова была малодушно сбежать из госпиталя, чтобы, не дай боги, никого не угробить.

И, разумеется, именно в этот момент, когда панический ужас окончательно вытеснил из её души энтузиазм, по закону подлости, перед ней и Ганимедом возник Стайлз и сообщил, что они могут пройти в палату к пострадавшим.

Эльфы лежали в просторной палате. И оба, как и предупреждал Ингвэ, по крайней мере, со стороны совершенно не походили на спящих.

И у одного и второго были открыты глаза. И они определенно куда-то смотрели и что-то видели. Они то что-то кому-то говорили, то вскрикивали, а то и вовсе, порывались вскочить с кровати. И наверняка бы вскочили, если бы, как объяснили доктора, их не удерживало на постели ограничивающее их передвижения заклинание.

Однако, при всём при этом, они совершенно не реагировали не на какие внешние раздражители, в том числе и на боль.

Остановившись у кровати одного из эльфов, Ганимед обратился к Пандоре:

– Как насчёт, начать с этого?

Слегка передернув плечами, девушка кивнула.

– Ора, чтобы отыскать его сознание, тебе придётся довольно долго сжимать ладонями его виски, – проинструктировал Ганимед. – Поэтому постарайся сесть поудобнее.

Пандора снова кинула. И так и осталась стоять.

– О-о-ора! – позвал её Ганимед и кивнул головой в сторону кровати.

– Ах да-да, – в очередной раз кивнула Пандора и, спотыкаясь, подошла к кровати, чтобы сесть рядом с бессознательным эльфом. Глубоко вздохнув, она приложила резко вспотевшие ладони к вискам больного.

Ганимед стал за её спиной и в свою очередь сжал своими ладонями её виски.

– Готова?

Пандора кивнула, судорожно сглотнув при этом.

– Расслабься, Ора, – тихим, успокаивающим голосом проговорил он. – Для него это не опасно. А вот для тебя, если не успокоишься, может быть опасно.

– Потому что в этой реальности находится лишь его тело, – кивнув на эльфа, начал объяснять древний, – а разум – в одном из миров, который создала для него Хель. По этой причине мы с тобой будем искать даже не очаг сознания, а нить, которая, к счастью, всё ещё связывает его сознание с телом, и которая, к несчастью, очень тонкая и, скорее всего, столь глубоко «похоронена» в разуме жертвы, что найти её будет почти также «легко», как и иголку в стоге сена. Вот только нашу «иголку» мы будем искать не в стоге сена, а в хаосе мыслей, воспоминаний и страхов жертвы, в которых, поверь моему опыту, совсем не сложно затеряться. Достаточно лишь поддаться панике, утратить концентрацию и всё, ты попалась. Тебя затянет в поток мыслей жертвы, столь же медленно, но неотвратимо, как, не будь ты внучкой Океана, тебя затянуло бы в болотную трясину. Ну что, приступим?

– Ещё только один вопрос! – воскликнула Пандора, нервно вскинув вверх руку с вытянутым вперед указательным пальцем. – Откуда ты знаешь, что его тело, – в свою очередь кивнула она на эльфа, – всё ещё связано с его разумом? Вернее, я хотела спросить, уверен ли ты, что что нить всё ещё в стоге сена? – уточнила девушка.

– Оттуда, что он всё ещё дышит, – в очередной раз кивнув на мечущегося в беспамятстве эльфа, с кривой усмешкой ответил Ганимед. – Ещё есть вопросы?

Пандора судорожно сглотнула, и отрицательно замотала головой.

– Нет, но я… Но ты не объяснил, что делать! А я… Я этого никогда не делала! И поэтому я понятия не имею, каким образом можно проникнуть в чужой разум.

– Ора, я знаю, что ты этого никогда не делала, – успокаивающим голосом заверил её Ганимед. – И, поверь мне, я с удовольствием показал бы тебе, как проникать в чужой разум, если бы это можно было сделать как-то иначе, а не только на практике. Не переживай, я буду с тобой каждый шаг. Я буду тебя направлять и во всём помогать. Тебе не о чем беспокоится, Ора. Это не так сложно, как кажется. Просто помни, что я с тобой. И если тебе вдруг будет что-то непонятно, спрашивай. Ну что, как думаешь, с этим ты справишься?

Пандора кивнула.

– Звучит достаточно выполнимо, – нервно улыбнулась она.

– Тогда сейчас просто сосредоточься на моих ладонях, которые сжимают твои виски, а я объединю наши сознания, и мы вместе перенесёмся в разум этого несчастного. Закрывай глаза.

Пандора вновь кивнула и закрыла глаза…

– Теперь глубоко вдохни и выдохни, и представь, что ты плывёшь, или летишь, или что ты там делаешь на своих медитациях, когда пытаешься очистить свой разум, – проинструктировал её Ганимед.

Пандора в точности выполнила инструкции и вдруг её голова наполнилась похожими на чьи-то далекие голоса звуками.

«Умница. Как я и говорил, у тебя талант», – услышала она прямо у себя в голове голос Ганимеда. – Теперь сосредоточься на своих ладонях. Попытайся представить, что ты касаешься не висков этого несчастного, а его разума. Но касаешься не ладонями, а своим разумом. Справишься?

«Справлюсь!» – уверено мысленно ответила Пандора. И сама удивилась и даже испугалась своей уверенности. Однако почти сразу вспомнила, что Ганимед эмпат и что между ними сильная эмпатическая связь, и успокоилась: это не её эмоции, а Ганимеда. Это он настолько спокоен за неё и уверен в ней. А уж кто-кто, а блондин – просто так спокоен и уверен не бывает. Особенно, когда дело касается её. А значит опекун, и на самом деле, верит, что она справится.

Полностью успокоившись, она снова вдохнула, выдохнула и, наконец, представила всё так, как посоветовал Ганимед.

И просто вдруг…

В ушах заплескались океанские воды и её затянуло в водоворот тысячи разноцветных огоньков.

О да это было красиво. Но вот насчёт приятно… Нет, приятно это не было. Хуже того, это было настолько неприятно, что Пандора поняла: если она проведет хотя бы ещё мгновение в этом искромётном водовороте – её стошнит.

В планы судьбы, однако, довести её до рвоты, очевидно, не входило, посему: стоило ей только об этом подумать, как время остановилось.

И она вдруг оказалась в абсолютной тьме.

«Умница, – услышала она вновь голос Ганимеда. – Почти без проблем взломала довольно серьёзную ментальную защиту. Мать тобой бы гордилась…».

Пандора хотела было мысленно ответить ему «спасибо», но окружившая её тьма была такой густой, плотной и душной, что её мысли, в буквальном смысле, завязли в ней, словно мухи, упавшие в банку со смолой.

Точнее, она сама была застрявшей в смоле мухой. Мухой не способной ни жужжать, ни дёргать конечностями, ни… дышать.

«Ора, не паникуй! Это не смерть! Это не конец твоего существования! Точнее, не твой конец! А твоего пациента! – донесся до неё голос Ганимеда. – Просто вспомни, что ты бессмертна! А значит, ты не можешь умереть. Прости, что не предупредил… Просто я не думал, что этот несчастный уже настолько близок к смерти!»

Напоминание о том, что она бессмертна, к её удивлению, помогло мгновенно: дыхание сразу же нормализовалось, отступило онемение, вернулась способность мыслить.

«То есть, мы опоздали?» – расстроенно уточнила она.

– Ещё нет, но время определенно не на нашей стороне, – ответил Ганимед, одновременно и успокоив её и заставив волноваться ещё больше. – Хотя, я обобщаю… – почувствовав, с какой скоростью забилась жилки в висках Пандоры и поняв, что теперь она нервничает ещё больше, тут же добавил он. – Время определённо не на моей стороне, но вот что касается тебя, то ты с ним на «ты». И потому для тебя оно, вполне возможно, сделает исключение, – насколько мог убежденно проговорил он. – Главное, просто верь в себя!

Пандора не была наивной. Она понимала, что предпоследняя фраза была всего лишь предположением, последняя – просто клише. Тем не менее, они помогли ей: они вернули ей и надежду и веру в себя.

«Очистить разум от посторонних мыслей, сконцентрироваться на кончиках своих пальцев, сначала представить себе, что я касаюсь ими его разума, а затем, что я касаюсь его разума своим разумом!» – напомнила она себе.

И богиня сказала. Богиня сделала…

Причём в этот раз сделала хорошо, потому что густая, плотная и душная тьма вдруг начала стремительно таять и редеть, пока в какой-то момент в глаза Пандоры не ударил яркий свет.

Настолько яркий, что она совершенно неосознанно закрыла глаза руками.

Закрыла и испугалась.

– Твою ж тартарову бездну! Я же могла разорвать связь! – мысленно выругалась она, отводя руки от лица и открывая глаза.

Кругом куда не кинь взглядом простиралось бесконечное заснеженное поле. Едва только она это осознала, как снова закрыла глаза, поскольку в лицо ей ударил тандем из порыва ледяного ветра и колючего снега. И надо отметить, что ветру для неё снега было совсем не жалко.

– Могла, но не разорвала, – тем временем невозмутимо вещал в её голове Ганимед. – Это, таким как я, слабым менталистам нужен физический контакт. Тебе же физический контакт не нужен. Только на этапе обучения. И то только потому, что я не смог бы научить тебя по-другому. Так значит, вот куда нашего пациента занесло… – без какого-либо перехода в тоне или голосе вдруг заметил он. – Хммм… Ну хотя бы не в Хельхейм и на том спасибо. Хотя, как сказать… Как сказать… Исследование этого снежного царства – то ещё тартарово удовольствие. А исследовать его, я боюсь, нам придется основательно.

Оттерев с лица снег, Пандора приложила ладонь козырьком ко лбу и попыталась определить, куда идти дальше.

Что было не самой простой задачей, поскольку перед ней по-прежнему простиралась придавленная свинцово-серым небом бескрайняя снежная… пелена.

Снег был настолько густым и крупным, а ветер настолько сильным, что рассмотреть хоть что-то уже на расстоянии вытянутой руки не было никакой возможности. Что же касается холода, то он был просто адский.

– Тттоккко нне гговои мме, ччто не-не-незззяя… – начала говорить Пандора.

Но Ганимед её перебил. Причём, в кои-то веки, к её огромной и продолжительной радости.

– Прошу, миледи? – галантно изрёк блондин. И на Пандору вдруг повеяло теплом.

Обернувшись на источник тепла, у неё в прямом смысле слова челюсть отпала. Что, впрочем, не помешало ей без промедления воспользоваться полученным галантным предложением.

– Ггггггде ттты-ты-ты-ты е-го-го-го-го ррразддобы-бы-бы-был?! – всё ещё не согревшись и потому, не попадая зубом на зуб, с благоговением в голосе спросила она.

– Здесь, – постучав указательным пальцем по своей голове, сообщил Ганимед.

– Нннно… – попыталась было задавать следующий вопрос Пандора. Однако, её снова перебили, и снова к её большой радости, поскольку её по-прежнему трясло как в лихорадке и потому говорить получалось с большим трудом.