Княжич Соколов. Том 2

Глава 12

Новоприбывшие бойцы в черно-серых униформах с опознавательными знаками царской армии и как на подбор суровыми лицами расположились строго по одному в равном удалении друг от друга.

На плече каждого из них красовалась кроваво-красная римская цифра, по возрастанию от одного до тридцати.

Невооруженным взглядом просматривалась пульсирующая эфирная мощь и уверенность в собственных силах каждого из вошедших военных.

В отличие от лицеистов, действующие бойцы царской армии навскидку имели возраст не менее двадцати пяти лет и боевой ранг не ниже Ратника, что соответствует шестой ступени. И не такой шестой ступени как у моего братца Ивана Сомова, которую он только-только получил и лишь начал ее осваивать.

Боевой ранг отличается тем, что требует подтверждения временем и демонстрацией базового рангового набора техник, которые Сомову еще только предстоит в совершенстве изучить.

Более всего впечатляло, что все расположившиеся перед нами высокоранговые одаренные бойцы были безродными.

Иными словами простолюдинами, для которых шестая ранговая ступень являлась потолком развития. Только тысячная процента от тысячной процента простолюдинов умудрялись добиться вторичного резонанса и перейти на седьмую ранговую ступень.

И те счастливчики, которым покорялось это достижение автоматически получали право основать собственный род, потому что получить седьмую ступень без родового дара невозможно.

Только крайне уникальный простолюдин, который из ничего пробудил в себе уникальный дар, был достоин седьмого ранга и открывал этим двери в новое сословие, а вместе с этим и в новую жизнь.

Для себя и всех своих потомков.

За всю историю Российской Империи таких гениев из народа были считанные единицы, но каждый из присутствующих бойцов верил, что сможет этого добиться.

Ради этого каждый из них и пошел учиться на курс штурмовых троек.

Ради этого прошел жесточайший отбор и нашел себе тройку.

Ради этого раз за разом шел в бой, рискуя своей жизнью.

Ради этого по одному представителю от тридцати элитных штурмовых троек царской армии сейчас здесь и собрались.

Чтобы вновь пойти в бой и личным примером показать, к чему стремятся молодые лицеисты и что их ждет впереди.

— … участникам занять позиции. Уважаемые судари и сударыни, — продолжал свою напутственную речь седовласый князь Пражский, — Не важно окончили вы офицерский курс или только учитесь. Не важно родились вы во влиятельном клане или в семье фермера. Раз вы сейчас стоите здесь, вы достойны гордого звания члена царской армии Российской Империи! Величайшей армии, которую видело человечество! Сегодня перед лицом врага вы все равны! Но вы не одни! Каждая отдельная боевая тройка — это семья! И сегодня здесь собралось девять десятков таких семей. Тридцать представителей опытных и крепких членов регулярной армии и вдвое больше молодых, только встающих на ноги птенцов. Будущей опоры нашей империи. Боевая задача в этом полугодии не самая масштабная, но оттого не менее важная! От каждого из вас зависит в каком статусе проснется завтра наша могучая империя. Победителя или проигравшего. И сколькие из ваших товарищей смогут увидеть рассвет зависит только от вас. Я верю в каждого из вас и вверяю наши самые доблестные молодые таланты в надежные руки старших кураторов.

С этими словами каждый из бойцов в черно-серых униформах сделал шаг вперед.

Гордо вздернутые головы. Идеальная осанка. Руки, заведенные за спину. Холодные взгляды, повидавшие ад на земле и, самое важное, за этим всем скрывалась настоящая сила.

Впечатление от этих бойцов перекрывало все мои ожидания. Даже среди лучших подчиненных главы Омской службы безопасности Березникова никто и близко не стоял ни с одним из присутствующих. Жернова боевого курса троек отсеивали тысячи одаренных ради того, чтобы здесь и сейчас стояли лучшие из лучших.

Получили свой шанс.

Шанс однажды взять седьмой ранг или сделать своего офицера Богатырем. К слову, самих офицеров не было. Только тридцать представителей-простолюдинов. Но и анализа их силы было достаточно чтобы понять, насколько велика пропасть между нашими способностями.

На миг, я даже понял своего отца и каждого кто убеждал меня в том, что поездка в Прагу и вообще поступление в царский лицей на офицерский курс — это самоубийство.

Будь я в самом деле восемнадцатилетним княжичем, чтобы я смог противопоставить такому врагу на поле боя?

Ничего.

А воевать мы явно будем не против мальчиков для битья. Насколько я успел понять вступительную речь князя Пражского, врагами нашими будут такие же Ратники и десять тысяч немецких солдат прикрытия.

«Турниром» это ежегодное мероприятие называется потому, что у него есть правила с ограничением на место действия, численность армий и рангов одаренных внутри них.

Взращивать дар и огранять одаренные алмазы способна только настоящая битва, для которой пограничные княжества подходят идеально.

Важно лишь обеспечить примерное равенство сил, как в шахматной партии. Никакая пешка не вырастет в ранге, если выйдет воевать против двадцати ферзей. Равный смертельный бой позволит талантливым проявить себя и выйти на новый уровень развития, а слабым умереть и освободить место для других способных и жаждущих силы.

А уж за что воевать всегда найдется. Будь то очередной клочок земли, вагон золота или расширение сферы влияния.

Как только князь Пражский закончил перечислять порядковые номера старших кураторов и соответствующие им фамилии офицеров-лицеистов, то под оглушительные аплодисменты присутствующих, из которых на поле боя пойдет менее половины, покинул трибуну.

Моя фамилия, а следовательно, и наша тройка, оказалась приписана к номеру двадцать девять, который был нашит на плече гладковыбритого невысокого бойца монголоидной внешности. Не самый внушительный представитель царской армии, но мне было в целом безразлично. Куда занимательнее был тот факт, что точно такой же номер оказался и у Ивана Сомова, что моего брата не очень-то обрадовало.

Даже обидно стало за такую реакцию родича, но виду я не подал. Люди отчего-то не очень любят, когда за ними следят и видят то, что они демонстрировать не планировали.

— Сбор уже через час, — констатировала Эмилия, которая словно прилежная ученица, внимательно впитывала каждое слово князя Пражского, — а нам еще переодеться нужно… и Алекса найти… и до точки сбора доехать…

— Успеем, — спокойно кивнул я, наблюдая как на трибуну взобрался рыжебородый гигант.

Пол под ногами могучего Богатыря прогибался и стекла начали жалобно постанывать, стоило Багратиону начать говорить.

Ничего важного великан не сообщал и его слегка захмелевшие и веселые глаза с нескрываемой насмешкой наблюдали за тем, как мнутся в нерешительности лицеисты.

С одной стороны, покинуть зал пока держит слово сам Богатырь верх неуважения, которое не останется незамеченным множеством присутствующих аристократов, прибывших в Прагу как зрители.

С другой же стороны, назначенные старшие кураторы покинули зал и отведенный до прибытия в точку сбора час уже начал обратный отсчет.

Крайне малая часть лицеистов сделала свой выбор достаточно быстро и поспешно направились к выходу.

Вторая часть попыталась рвануть за ними следом, но под тяжелым взглядом Богатыря поменяла свое решение.

Третья продвигалась к выходу медленно, бурно обсуждая между собой как поступить.

Четвертая часть, состоявшая из самых наивных, посмеивалась с начавшейся суматохи и истово верила, что вот-вот Макар Степанович Багратион объявит о предоставлении транспорта до точки сбора, которая находилась в добрых семидесяти километрах к западу от Пражского града.

Пятая и самая малая часть, просто завороженно слушала речь многоуважаемого Багратиона, который нес откровенный бред и, вне всякого сомнения, просто тянул время пафосными речами о доблести и чести вперемешку с анекдотами понятными только его поколению.

— Артем! Мы точно опоздаем! — начала истерично дергать меня за рукав панически оглядывающаяся Эмилия, — ты слышал, что мы подчиняемся уставу и считаемся солдатами! За опоздание нас будет ждать военный трибунал!

Количество покинувших зал лицеистов увеличивалось с каждой минутой. Под довольные перешептывания дворян, не мало заплативших за то, чтобы своими глазами лицезреть одно из самых захватывающих реалити-шоу в империи.

Шоу с настоящими жизнями на кону. Шоу, которое уже началось.

— Трибунал — это плохо, — согласно кивнул я головой, — у Суворовых там много власти, а меня они не особо жалуют.

— Тогда чего ты стоишь?! — чуть ли не перешла на крик Эмилия, тщетно пытаясь сдвинуть меня с места.

Анна Зверева напряженно стояла в стороне и прожигала взглядом, но подходить не смела. Правила «шоу» запрещали ей вмешиваться. Ну или «войны», или «турнира». За этот час я слышал от присутствующих около десятка названий всему этому действу. Из которых мне больше всего понравилось «игра».

Люблю играть. Хоть и не так сильно, как аристократы, которые уже даже не скрываясь делали ставки на то, кто из лицеистов опоздает, а кто умрет первым.

— Хотите крови и зрелищ, значит, — едва слышно произнес я сквозь улыбку.

— Артем! Прошу тебя! Пожалуйста! Возможно, Иван Кириллович еще не уехал! Он ведь твой брат и…

— Уехал, — констатировал я факт, — две минуты назад на немецком спорткаре. Подготовился, молодец.

В этот момент мимо нас пробежала последняя из остававшихся боевых троек лицеистов. Лица их плескались в ужасе, а глубокое уважение к одному из трех могучих Богатырей Российской Империи сменилась яростью. Ведь пьяный старик продолжал свою бесконечную и бессмысленную речь, показательно наслаждаясь тем, что делает.

-… таким образом служения в царской армии достойны только достойнейшие! — оглушающим басом заключил рыжебородый гигант и перевел свой взгляд на меня, — вы никуда не торопитесь, молодой человек? — саркастичным тоном спросил Богатырь и по залу пронеслись сдавленные смешки.

— Не особо, — демонстративно глянув на часы, ответил я, крепко держа под руку отчаянно сопротивляющуюся Эмилию, — могу ли я тоже сделать ставку? — ровным голосом уточнил я, не сводя взгляда с Богатыря.

В отличие от окружения, в глазах великана мелькнула искра уважительного любопытства.

— На кого хотите поставить, молодой человек? — задумчиво поиграв массивными перстнями, задал Богатырь свой вопрос.

Голос его звучал абсолютно серьезно и от былой насмешки на лице не осталось и следа.

— На себя, — выдержав его тяжелый огненный взгляд ответил я.

Вокруг вновь раздались смешки. Уже гораздо более открытые чем раньше.

— Ставки на ваше опоздание, юноша, принимаются сейчас с коэффициентом в единицу, — раздался саркастичный возглас «букмекера» откуда-то справа.

Как свершившийся факт, значит. Тем лучше.

— Я хочу поставить на свою победу в турнире, — невозмутимо заявил я, чуть ослабив галстук.

— Вы ведь понятия не имеете как идет оценка участников, — покачал головой лицемерно улыбающийся во весь рот «букмекер», — к тому же пороговая ставка…