Княжич Соколов. Том 2

Глава 27

— Княжич, к вам гость, — осторожно выглянул во внутренний двор один из доверенных личных слуг.

Я никого не ждал, а круг лиц, которых могла пропустить выставленная по периметру гвардейская охрана был крайне мал.

Ворохнувшееся любопытство требовало использовать «Око» и проверить лично, но я решил оставить этому воскресному вечеру немного интриги.

После тяжелой беседы с эфириалом следовало напомнить себе, что я все же человек. Пусть и только наполовину. Людские эмоции и переживания отрезвляют.

— Впусти его, Витя, — махнул я рукой, не намереваясь покидать полигон особняка, — и проводи сюда.

— Сделаю, — кивнул слуга и скрылся внутри дома.

Результат беседы с Мином разбередил старые раны, которые требовали действовать немедленно. Против такого врага любое промедление равняется смерти. Бить нужно точно и решительно. Ни о каком поступательном развитии речи не идет.

Он не позволит мне жить. Слишком хорошо знает, чем это для него чревато.

Тело тряслось и не смотря на смертельную усталость и физическое истощение требовало действий. И отвлекающая беседа была как нельзя кстати, чтобы успокоить нервную систему и избежать фатальных ошибок, прав на которые у меня больше нет.

— Демьян Афанасьевич, доброго вечера, — на правах хозяина первым заговорил я, стоило невысокому старику в старомодном коричневом костюме переступить порог.

— Доброго, — протянул Стародубский и поежился от бушующего вокруг ураганного ветра в этот абсолютно безоблачный сентябрьский вечер.

Убедившись, что я не собираюсь отзывать свою стихию, старик едва заметно стукнул тростью о бетон и окутал себя вязким эфирным коконом. Отчего дышать ему стало легче, а седые волосы раздражающе не тормошились чужой стихией.

— Проходите не стесняйтесь, — указал я рукой на матовую скамейку из металла, что служила единственным местом, где на полигоне можно было присесть.

— Благодарю, молодой человек, колени у меня стали совсем не к черту, — со смешком пожаловался Стародубский и присел.

— Чем могу быть полезен? — расположился я рядом, окончательно демонстрируя что разговор пройдет здесь.

Пусть технически мы находились на земле царского лицея, в которой от лица государя распоряжался Стародубский, этот клочок земли являлся собственностью рода Соколовых до конца обучения. Оттого даже сам директор был вынужден постучать в мою дверь и просить разрешения на встречу.

И теперь с беззаботным видом сидел на скамейке и задумчиво поглядывал на пожелтевшие листья, которые задорно гонял по полигону мой ветер.

— Еще неделю назад я не думал, что эта беседа когда-нибудь состоится, — издалека начал старик, покручивая трость с навершием черепахи в своих руках, — три дня назад я был твердо уверен, что она состоится не ранее чем через год, — после легкой паузы продолжил Стародубский и перевел на меня взгляд.

— И вот я сижу здесь на лавочке, словно пенсионер в центральном парке, — усмехнулся старик собственным словам, — готовый говорить о вещах, из-за которых иные лишались жизней сотнями и тысячами.

— Так вас не устраивает место? Время? Или собеседник? — поинтересовался я.

— Если бы меня что-то не устраивало, меня бы здесь не было, юноша, — сверкнул маленькими хитрыми глазами Стародубский, — разве нельзя старику немного поворчать? Отчего-то все ждут от нас лишь мудрости, полагая что более чем на это мы ни на что не способны. Как устаревшая книга, доживающая свой век на пыльной полке.

— Разве не для этого нужны внуки? Пусть и приемные, — иронично улыбнулся я и скосил взгляд в сторону дома, где в спальне дрых Алекс, на кухне суетилась Эмилия, а Зверева в подвале проверяла настройку свежеустановленного разведывательного оборудования, — сколько их у вас, десять?

— Семь, — припечатал меня изменившимся тоном Стародубский и весь полигон утонул в вязкой пелене чужого эфира.

Ветер исчез, а вместе с ним и все посторонние звуки, запахи и ощущения. Даже само время замедлило свой стремительный бег во всем мире, кроме одинокой металлической скамейки в южном пригороде столицы.

— Но беседу вы ведете со мной, — констатировал я с интересом наблюдая как чайка в четырех метрах над головой висит в воздухе и как в замедленном кино едва уловимо для глаз двигает крыльями.

Часа через три пролетит, доложило мне «Око», а Мин опасливо ворохнулся где-то в глубине. Отголосок силы Эфириала Времени, уничтоженного задолго до нашего рождения, узнал и он.

— Потому что мои приемные внуки доверяют тебе. Один — случайность. Два — совпадение. Но три… — толи осуждающе, толи уважительно покачал головой Стародубский.

— Это не ответ.

— Они не готовы к этой беседе! — гаркнул старик и вытянул в мою сторону трость, — и все из-за тебя!

— Я делаю их слабее? — искренне удивился я.

Потому что на мой взгляд все обстоит с точностью да наоборот.

Алекс рукой ловит ракеты, Зверева плавит артефактные колонны, да даже Эмилия могла сейчас выдать технику шестого ранга. С перепугу, случайно и сама понятия не имея каким образом это сделала, но это вопрос поправимый. Важен сам факт.

— Это не имеет значения, юноша, — тяжело вздохнул старик и опустил трость обратно.

— А что имеет?

— Своевременность, — убежденно заявил Стародубский.

— Кто про что, а эфириал времени про время, — сонно фыркнул Мин, слушающий нас в пол уха. Силенок чтобы бодрствовать долго ему еще не хватает.

— Если о них узнал я, то знает и он, — возразил я, но в ответ мне лишь горько усмехнулись.

— После того как ты объединил детали и радушно продемонстрировал врагу полученное оружие, да, — скорбно выдохнул старик, — до этого же мои внуки были просто разрозненными детальками. Блестящими диковинками, радующими ему глаз и напоминающими о былых победах. Твоя главная ошибка в том, юноша, что ты поторопился и собрал оружие, которое еще не способно выстрелить! А теперь это оружие отберут, разберут на винтики и сломают, оставляя зло безнаказанным.

— Будто я позволю, — не согласился я.

— Будто тебе хватит сил, — надменно усмехнулся Стародубский.

— Но ведь вы здесь, — пожал я плечами.

— Потому что другого выбора теперь нет!! — все равно настаивал на своем упрямый старик, — Ты обратил его внимание на нас, тебе и расхлебывать.

— Помнится вы что-то говорили про мудрость? — свернул я с тупиковой ветви разговора.

— Что ты хочешь знать, юноша? — проворчал Стародубский, — Его уязвимости, слабости, больные места? Нет такого.

— Что вам известно про трезубец? — дал я четкий ориентир, оценив, что чайка над головой продвинулась на двадцать сантиметров. А значит время вокруг нас постепенно движется быстрее. И у нас его осталось не то, чтобы много.

— Это название носила одна очень известная в нулевых боевая тройка империи. Куда входили три молодых Рюриковича. Донской, Черниговский и… — на миг замолчал старик и до хруста сжав трость добавил, — Невский.

После чего тихим и размеренным голосом начал рассказ о прошлом, до которого ни один из моих аналитиков даже близко не смог подобраться. Прошлом настолько секретном, что за одно его упоминание вырезали целые семьи, а неприятные трактовки были навечно стерты из истории словно их и не было никогда.

Такое прошлое, которое только и могла сохранить человеческая память высокорангового чудовища, коим являлся последний выживший в древнем роду Стародубских. Ибо иные более хрупкие носители запретных знаний давно были уничтожены.

Стародубский поведал о временах правления Невского Романа Александровича, предшественника Михаила Елецкого.

Сын императора Романа Невского будучи молодым и горячим образовал с двумя другими Рюриковичами боевую тройку и колесили они по миру вырезая врагов империи, и Сила их росла как на дрожжах. Слава о подвигах сотрясала мир и заставляла иные завистливые рода внутри клана Рюриковичей кусать локти пока влияние трех конкретных фамилий неустанно росло.

Напряженность в клане вылилась в холодную войну за будущую власть и нынешнее влияние, которую усугубила болезнь императора Романа Невского. За тот короткий и жутко кровавый пятилетний период прекратили свое существование шестнадцать родов клана Рюриковичей, а остальные поделились на лагеря и обзавелись большим количеством кровников, чем за всю тысячу лет до этого.

Ненависть и возникшие противоречия внутри клана были столь сильны, что никакое проклятие Рюрика не могло их сдержать и брат находил способ убивать брата чужими руками или же наплевав на судьбу собственного рода, как это сделали Оболенские, когда император Роман Невский скончался, а на его место был назначен Михаил Елецкий.

Суть этой истории я знал и до этого, но Стародубский обновил ее фактами, которые поначалу слабо укладывались в моей голове, но чем дальше старик продолжал, тем отчетливее я видел знакомый почерк Эфириала Подчинения.

Внутри Веера эта могучая сущность умудрилась взять под контроль армию двенадцати планет и ударить ей в тыл объединенному фронту человечества, итогом чего стала гибель первой материнской планеты и последнего оазиса людей, а также были погублены семь миллиардов людей, падших в чужом бою.

На выслеживание и уничтожение Эфириала Подчинения ушло семь лет и занята им была вся сотня служителей Цитадели. От самого юного Ловца, до последнего Разрушителя. Пока он не был загнан и не уничтожен мной лично, ценой потери тридцати биологических оболочек и повреждения первородной.

И здесь на Земле он действовал похожим образом.

Пробудившись в теле княжича Ильи Невского, он оказался ограничен смертным телом и энергетическими ресурсами планеты, которых даже близко не хватило бы чтобы возродить его былую силу. Но, в отличие от меня, Эфириал Подчинения пробудился в теле Рюриковича.

Одного из сильнейших кланов планеты, чей предок Рюрик продолжал делиться с каждым потомком Силой. Силой настолько мощной, что ее хватало на сотни и тысячи его потомков.

И, отличающийся крайне редким для дикого эфириала сочетанием ума и расчетливости, Илья Невский догадался, что чем меньше живых потомков будет у Рюрика, тем больше Силы получат остальные.

Проверка этой теории принесла положительный эффект, и он начал методично истреблять клан Рюриковичей изнутри. Но с этим возникло две проблемы.

Первая это проклятие Рюрика, которое могло подавить и его собственный дар Подчинения, чего он допустить никак не мог.

Вторая же это слабость одаренных этой планеты из-за чего древним и самым сильным родам Рюриковичей просто не было иных конкурентов ни внутри империи, ни снаружи. Еще и истребление иных родов, как например Оболенских, усиляло не только Невского, но и остальных Рюриковичей, что Эфириала Подчинения в корне не устраивало.

Так он перешел к плану, реализацией которого методично и терпеливо занимается последние двенадцать лет.

Развязать полномасштабную гражданскую войну между Рюриковичами. Получить ослабленных победителей. Натравить на них всех внешних врагов разом.

Все для того, чтобы избавиться от всех до единого Рюриковичей скопом до того, как они успеют получить Силу уничтоженных родичей. Эксперимент с Оболенскими показал Невскому что передача Силы происходит очень медленно, в течение одного года.