Война на Дунае

– Это всё нужно сохранить, Василий, – кивнул на разложенный ворох бумаги Егоров. – Как знать, может быть, пройдёт время, и у нас дойдут руки до воплощения задумок Курта в жизнь. Не всегда же придётся по полевым лагерям нам скитаться. Война закончится, и пойдём мы куда-нибудь на постоянное квартирование.

– Хорошо бы, господин полковник, – вздохнул Афанасьев, – четыре года уж без малого на ногах – где бивуак разбили, там нам и дом. Буг с ребятами ветеранами вспоминали мы недавно. Как же хорошо там, в Николаевской всем было. А какие мастерские себе мы удачные там сделали, а кузню! Э-э-эх! А тут даже и жир для ружейной смазки толком не вытопить. В гренады порох закладывали, на пару часов его только оставили, глядь, а сверху корка. Дождик пошел, и вода дырочку где-то в пологе нашла. Хотя ведь только-только вот всё прикрыто там было. Всё, теперь весь мешок под учебные патроны для роты Топоркова пошёл. Для боевых нужд он ведь непригодным теперь стал. А что, Алексей Петрович, про мир что-нибудь слыхать? У нас среди солдат молва ведь идёт, что с приездом князя Потёмкина турки непременно на поклон к нему пойдут. Что нет у них силов уже дальше с нами воевать. Да и духом после Фокшан с Рымником и взятия Измаила они очень сильно упали. Вон, рассказывают, как янычары из Исакчи драпали от наших на последних поисках, пока мы этих беслы добивали. Нет уже в османах былой стойкости. Самых упёртых-то ведь мы уже повыбили, а те, что в живых остались, по нескольку раз от нас бегали. Чай привыкли турки к такому вот манёвру?

– Рано пока расслабляться, Василий, – проговорил, вставая, полковник, – ещё предстоит нам изрядно пожечь пороху у Дуная. Так что ты настраивай своих на это. Из дозорной роты ребятки с того берега с докладами приходят о том, что турки опять с силами собираются. Большие подкрепления им сюда из-за Шумлы и Балкан гонят. Видно, надеются они последним своим ударом переломить весь ход этой войны. Согласись, обидно будет – четыре года гнать неприятеля, а под самый конец ему взять и уступить.

– Это да-а, – согласился сержант. – Чего же это, зазря, что ли, вся кровь была пролита? Не уступим, Алексей Петрович, дожмём турку!