Война на Дунае

Вестовые выбежали, а полковник подошёл к столу.

– Всё? Охватили глазами общий вид? Понятно теперь, где мы совсем скоро с вами будем действовать? Полк наш придан отряду генерал-майора Голицына и будет десантироваться вместе с Полоцким и Углицким полками, а также арнаутами вот тут, – ткнул он пальцем в точку с надписью «Исакча». – Десант после высадки разбивает прибрежные редуты, берёт штурмом основную крепость и уничтожает начатое подле неё строительство переправы и все те материалы, которые там складированы: доски, брёвна, понтоны и прочее, прочее. Но в этом деле участвовать вы, кто здесь сидит, не будете. Для вас, господа, есть особая задача – это уничтожить обнаруженное ранее логово беслы и отбить охраняемый как зеницу ока гарнизонный стяг османского Измаила.

Приглашённые зашевелились, глаза у них загорелись. Потёр ладони Живан, закряхтел одобрительно Лужин, потянулся ближе к карте Воронцов.

– Задача эта очень непростая, господа, – продолжил излагать командир полка. – Вы и сами прекрасно знаете, насколько хороши в бою наши кровники. За этот стяг и флаг своего алая они не раздумывая все свои жизни положат и сделают всё, чтобы они не попали к нам в руки. Так что тут простым наскоком действовать нам никак нельзя. Наш удар по беслы нужно хорошо продумать и подготовить. Будьте уверены, как только основные силы отряда начнут высадку у Исакчи, их уже в обнаруженном Фёдором Евграфовичем селе даже и след простынет. Поэтому я предлагаю упредить действия нашего основного отряда, чтобы успеть выйти к селу до начала его высадки. А перед этим ещё дня за три послать к нему дозор из самых опытных наших разведчиков. Пусть они примечают, где беслы квартируются, где у них караулы стоят и посты-секреты. У нас будет три роты и несколько часов времени, чтобы подготовиться к атаке. А теперь давайте обдумывать сообща, как всё это дело нам лучше исполнить…

На следующую ночь от пристани отошли два галиота и пропали в ночи.

– Когда будете смену Полоцкому караулу передавать, про галиоты им не нужно докладывать, – негромко посоветовал караульным Осокин. – Дело особой секретности, братцы, вы уж держите свои языки за зубами, а то как бы мои волкодавы к вам за ними не пришли.

– Упаси бог, ваше благородие! – воскликнул старший причального караула, долговязый пехотный капрал. – Чего уж мы, чай не глупые, видели, как ваши в энтих самых сетках на корабли запрыгивали. Сразу смекнули, что особливое задание у них. Как рыбы молчать будем!

– Ну вот и правильно, – хищно улыбнулся капитан-поручик и побежал догонять егерского полковника.

– Молчите, дурни, – пригрозил своим старший караула. – С волкодавами шутки плохи, тем паче с такими, которые из дозорных. Ухорезы, каких ещё поискать нужно! Проболтается кто, артель поутру проснётся, а ваше-то место – пустое. И тишина! Только лишь полог палатки взрезан. И не найдёт более никто и никогда говоруна. Так, всё, егеря ушли, расходимся по постам. Пошли, пошли, – махнул он рукой солдатам. – Ваня, Егор, на береговой склон поднимитесь. Ежели проверяющего вдруг заметите, то окликайте громче его, чтобы мы тут внизу сразу бы службу поправили.

– Господин полковник, разрешите обратиться?! – К идущему от пристани Алексею подскочил поджидающий его на тропинке подпоручик.

– Тихо ты, не кричи, тут караулы мушкетёрские! – прошипел командир полка. – Чего хотел?

– Алексей, отпусти меня и мой ребята вместе с дозорный рота? – волнуясь, попросил Егорова Курт. – Я уже знать по большой секрет, что они идти бить беслы. Ты хорошо знать, как для меня это есть важно. Дед, сестра, Карпыч, сколько близкий и друзей я от них потерять. Я никогда себе этого не простить, если не быть тоже там, – махнул он в сторону темнеющего на юге Дуная. – Алексей, пожалуйста…

– У дозорной роты и у первых батальонных рот и так ведь есть отборные стрелки и пионеры, а вам основные силы огнём нужно прикрывать, – попробовал было возразить ему Егоров. Но вгляделся внимательно в лицо бледного, какого-то поникшего друга и махнул рукой. – Ладно, десятерых отборных стрелков с собой возьмёшь и ни человеком больше!

– Льёшенька, Алексей! – порывисто воскликнул Курт. – Ты мой самый лучший, ты мой самый близкий человек, ты и Егорка! Я вас так сильно любить!

– Тише, тише! – оттолкнул его со смехом Егоров. – Вон уже нас Осокин догоняет. Коли уж ты и так про беслы всё знаешь, значит, согласовывай с ним, как вам сообща на выходе действовать. И помимо отборных стрелков, чтобы ещё и трое хороших пионеров в десяток вошли. Вдруг там и фугасы придётся выставлять.

– Самый лучший со мной пойдёт! – заверил его сияющий друг. – И стрелок, и пионер. И я, их командир, – ударил он себя в грудь. – Хоть тот, хоть этот, хоть пуля бить, хоть фугас беслы взрывать, все самый умелый будут.

24 марта в вечерних сумерках русский лагерь зашевелился. Из него вышли несколько полковых колонн и направились в сторону Дуная. Солдаты остающихся на месте частей волновались.

– Сейчас и нас по тревоге поднимут! Собираемся, братцы! – неслось по заставленному палатками полю.

– Приказ пришёл – турку идти бить, вона Полоцкие с Углицкими шагают, а волкодавы, те уже и вовсе на корабли давно грузятся!

– По палаткам! Всем отбой! – носились с грозными криками по огромному лагерю дежурные штаб- и обер-офицеры. – Четыре полка только лишь на Кавказ уходят! Неужто и сами разговоры не слышали? Всем остальным – отбой!

– Господин полковник, почему вы распорядок погрузки нарушаете?! – набросился на Егорова взбешённый Голицын. – Ещё даже мушкетёры из лагеря не вышли, а твои егеря уже в галиоты запрыгнули! Что это за самоуправство такое?! А ну-ка быстро их всех вымётывайте обратно, и вон там, на берегу, в единую коробку стройте! Когда будет нужно, я вам сам команду для погрузки подам!

– Ваше превосходительство, полковая коробка уже строится, – кивнул на темнеющий берег Алексей. – Егеря из неё пойдут на посадку по вашему приказу. А это вам, господин генерал, – и протянул ему запечатанный сургучом конверт.

– Ну и тех, кто уже в галиоты расселся, их тоже на берег к остальным! – рявкнул Голицын и уставился на пакет. – Чего это тут?! – Он недовольно сморщил нос и, помяв плотную бумагу пальцами, близоруко посмотрел на гербовую печать. – Темно уже, ничего не видно! Нашёл же ты время для своих прошений, полковник!

– Пакет от главнокомандующего, Иван Фёдорович, – скромно пожал плечами Алексей. – Велено вам лично в руки передать при начале погрузки в суда.

– От главнокомандующего? – засопел тот. – Ну так бы сразу и сказал! Адъютант, пару факелов сюда! Быстро! Чего ты, и сам, что ли, не видишь, как тут темно?!

Чертыхаясь, он спорол сургуч и, шевеля губами, зачитал приказ: «Вывести из распоряжения… не препятствовать… выделить суда… обеспечить ранний выход…»

– Опять ваши квартирмейстерские игры с этим бароном? – сжав зубы, пробормотал он с нескрываемой злостью. – Чего задумали, Егоров?! Молчишь?! Всё секретничаете? А как мне без поддержки огня твоих егерей обычную пехоту на тот берег высаживать, а? Не жалко солдатиков? Вы-то там каждую кочку, как я знаю, уже обползали!

– Ваше превосходительство, с вами восемь сотен моих людей будет под командой подполковника Милорадовича, – кивнул на стоящего рядом заместителя Алексей. – А со мной только лишь четыре. Так что без стрелков мы вас совсем не оставим.

– Ладно, делайте как знаете! – в раздражении отмахнулся Голицын. – Много воли вам дали. Как же, отдельный полк при главном квартирмейстерстве армии! Кровь-то простым мушкетёрам проливать, а вы где-то там шарахаться будете, выполняя чьи-то дурацкие задумки!

– На посадку! – скомандовал вестовым и стоящим с большими ранцами пионерам Егоров. – Курт, размещай своих людей на флагманском галиоте, если, конечно, всем места хватит. Не хватит – значит, тут останетесь, их превосходительству будете помогать.

– В теснота да не в обида! – хохотнул подпоручик и побежал к судну с красным фонарём.