Иосиф Флавий. История про историка

* * *

Точная дата «выхода в свет» «Иудейской войны» неизвестна. Однако большинство историков считают, что Иосиф закончил свое сочинение к 78 году, когда Веспасиан еще был жив, но представил публике в 79 году, вскоре после восхождения на престол Тита, который и поставил на нее свою печать в знак полного одобрения ее текста и даже написал короткую хвалебную рекомендацию.

Так как столь впечатляющий труд завершается рассказом о событиях 73 года, то отсюда часто делается вывод, что именно в том году Иосиф и приступил к работе. Однако на самом деле доведение рассказа до 73 года ничего не доказывает. Иосиф вполне мог сесть за написание «Иудейской войны» и раньше, а материал о событиях 73 года получить во время одного из своих наездов в Иудею, где он время от времени бывал — рискуя нарваться на месть за предательство со стороны евреев, оставшихся тайными приверженцами зелотов и сикариев.

Нет никаких сомнений, что, помимо собственных дневников, военных дневников Веспасиана, Тита и их офицеров, а также императорского архива, Иосиф также получил копии целого ряда документов — например, текста речи Агриппы Второго перед народом в Иерусалиме в 66 году.

Одним из часто дебатируемых является вопрос о том, находился ли в это время Иосиф на содержании у императоров именно в качестве сочинителя, или ему оказывались милости за заслуги перед Римом в период Иудейской кампании, а как автор он все же был относительно независим и получил вознаграждение за книгу уже потом, после ее написания. Но на самом деле этот вопрос не столь принципиален.

В том факте, что Тит скрепил первую рукопись «Иудейской войны» своей печатью, присовокупил к ней письменную рекомендацию и распорядился опубликовать ее (то есть переписать, как минимум, в нескольких десятках экземпляров, что в ту эпоху было совсем не дешевой задачей), Иосиф усматривает свидетельство того, сколь сильно Тит желал, чтобы эта книга была единственным источником сведений о кампании в Иудее.

Судьба книги оказалась удивительно счастливой уже при жизни Иосифа. Он сам свидетельствует, что продал не одну сотню экземпляров, а с учетом дороговизны тогдашних книг, да еще такого объема, это должно было принести ему неплохой доход.

Успех «Иудейской войны» у современников и ее долгая, если не сказать вечная жизнь были обусловлены целым рядом факторов. Одним из них, вне сомнения, было то, что в ней говорилось о недавних событиях, которые бурно обсуждались как в Риме, так и в провинциях. При этом книга не замыкалась на рассказе о том, что происходило только в Иудее, бывшей всего лишь крохотной частью империи, но и рассказывала о происходившем при дворах императора и в других провинциях, что, безусловно, должно было привлечь к книге нееврейского читателя, и с этой целью, видимо, и писалось.

Одновременно «Иудейская война» не вписывалась ни в один из канонических жанров римской исторической литературы и литературы вообще — скорее наоборот, она сознательно ломала все сложившиеся каноны, пролагая новые пути для писателей и историков будущего. Она не была ни хроникой, ни мемуарами, ни исторической биографией, но представляла собой как бы синтез всех этих жанров.

Рассказы о давних исторических событиях перемежались в ней с подробными географическими экскурсами, личная судьба автора книги и его переживания — с описанием военных действий, которые сделали бы честь любому военному историку, а также с изложением биографий ключевых исторических фигур, сделавших бы честь любому биографу.

Ни у кого не вызывало сомнений, что при написании своего труда Иосиф пользовался огромным количеством источников. Но при этом не называл ни одного из них и даже если прямо их цитировал, искусно вставлял эти цитаты в текст, делая их органичной частью повествования. И, что немаловажно, можно было сколько угодно сомневаться временами в искренности и честности Иосифа, но никто бы не посмел назвать его книгу скучной.

Наоборот, она была поистине захватывающей, благодаря легкости пера автора читалась на одном дыхании и, что самое интересное, точно так же читается и в наши дни.

Одним из главных достоинств «Иудейской войны», как уже было сказано, является уход Иосифа от черно-белого видения исторических образов и событий.

Тит, являющийся центральной фигурой книги, предстает у него не ходульным героем, а человеком из плоти и крови, способным равно быть как неоправданно жестоким, так и благородным и милосердным. Рассказывая о евреях, он пишет то, о чем еврейский историк, возможно, предпочел бы благоразумно умолчать, чтобы не очернять своих соплеменников, — о бесконечных раздорах между лидерами восстания, их жестокости, вероломстве, преступлении собственных законов и т. д. Но одновременно он не скрывает своего восхищения их отчаянным мужеством, верностью идеалам свободы и заповедям Всевышнего.

В свою очередь, на римлян и нееврейское население Иудеи Иосиф часто смотрит именно глазами еврея, не прощая им варварской (если это слово применимо к римлянам) жестокости по отношению к своему народу; много говорит о коррумпированности, жестокости и вероломстве правивших Иудеей прокураторов, обнажая все язвы римской системы управления провинциями.

Таким образом, если правы те исследователи, которые утверждают, что Иосиф был не более чем придворным историком Флавиев, которого они держали «на поводке», то «поводок» этот был отнюдь не таким коротким, как принято иногда думать, и временами автор «Иудейской войны» явно пытался с него сорваться.

Вряд ли «Иудейская война» писалась под полным контролем Веспасиана и Тита, то есть вряд ли он согласовывал с ними окончательный текст каждой из составляющих ее семи книг. Но цензура, вероятнее всего, и в самом деле имела место, и по представлении рукописи отец и сын требовали внести те или иные правки. Но даже если это и так, Иосиф явно отстаивал свою позицию и сумел убедить Веспасиана и Тита в правильности своего подхода и оставить многие куски (особенно те, где воздается должное евреям как достойным противникам) так, как они были написаны изначально.

Но главную задачу книги — убедить евреев и сочувствующих им читателей в том, что Тит не несет вины за гибель Иерусалимского Храма, а вина за это лежит на самих евреях, — Иосиф выполнил, и в этом смысле Тит был, безусловно, доволен.

Одновременно, вне сомнения, эта книга была призвана повысить реноме самого Иосифа, представив его читающей публике и как героя, демонстрирующего чудеса выживания перед лицом любой смертельной опасности, и как талантливого полководца, и как великого прорицателя, первым предсказавшего Веспасиану, что ему суждено стать императором, — ведь до этого о его пророчестве знал лишь очень узкий круг людей. Тема знамений и предсказаний была в те времена очень модна в Риме (да и были ли времена, когда она не была в моде?), и потому эти страницы читались современниками Флавия с особым интересом.

В то же время утверждения о том, что Иосиф якобы увидел в Веспасиане ожидаемого многими Мессию, лишены всяких оснований. Этого просто не могло быть, поскольку Иосиф был блестяще знаком с книгами пророков и знал, что Мессия должен быть одним из потомков царя Давида, к каковым Веспасиан никаким боком не относился. В этом смысле Раджак совершенно права, когда пишет, что пророчество Иосифа «было о великом правителе, ни о чем более, — о человеке, который может рассматриваться как предтеча эсхатологического конца света, но не знаменует этот конец. Если мы будем искать в библейском тексте аналогию этому двусмысленному пророчеству, то должны будем обратиться не к пророку Даниилу (7:14), который предсказывает вечное царство Сына человеческого, а скорее, к пророчеству о могущественной, но преходящей власти, например, к предсказанию Валаама о „звезде от Иакова“, которая разит „князей Моава“. Кроме того, параллелью служит Йоханан бен Заккаи, ибо его пророчество о великом будущем Веспасиана непосредственно перекликается с пророчеством Исайи о завоевателе, который „посечет чащу леса железом, и Ливан падет от Всемогущего“».

Многие исследователи высказывают предположение, что в следующие издания «Иудейской войны» Иосиф Флавий вносил многочисленные поправки и дополнения. Так, вероятнее всего, подобострастное замечание о том, что сторонники Веспасиана в Риме делали главную ставку на его сына Домициана, как и рассказ о победоносной кампании последнего в Галлии («Один только слух о его приближении уже сломил дух германцев…»), были вставлены уже после воцарения Домициана (81–96), чтобы польстить ему, — при том, что большинство римских историков считали его Галльскую кампанию излишней и провальной, да и вообще относились к нему хуже, чем к его отцу и старшему брату.

По одной из версий, в первом издании не было и рассказа о героической истории Масады, представляющей собой явный контр-тезис истории самого Иосифа в Иотапате. Не исключено, что Тит возражал против ее включения в книгу, но Домициану уже не было никакого дела до подробностей тех, казавшихся уже давними событий, и это позволило Иосифу завершить рассказ об Иудейской войне воспеванием силы веры евреев, их мужества и умения спокойно, с достоинством предпочесть смерть унижению и потере свободы.