Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет

Речь идет о Спасской башне Кремля, ставшей символом России, подобно «Биг Бену» в Лондоне или Эйфелевой башне в Париже. Для россиян она имеет, пожалуй, даже более важное, духовное значение.

Но было одно занимательное обстоятельство, касавшееся часов Спасской башни, суть которого раскрыл в письме, посланном в Лондон своему другу Роберту Бойлю, английский лекарь царя Алексея Михайловича Сэмуел Коллинз. Он писал: «У наших часов стрелка движется по направлению к цифре. В России же наоборот — цифры движутся по направлению к стрелке. Некий господин Галовей, весьма изобретательный человек, придумал первый циферблат такого рода. Объясняет он это следующим образом: «Так как они (русские) поступают не так, как все другие люди, то и произведенное ими должно быть устроено соответственно...»

Этот пассаж вызывает массу ассоциаций. Могло ли выше отмеченное обстоятельство быть известным Джонатану Свифту, опубликовавшему в начале XVIII века книгу «Путешествия Гулливера», в которой описано немало диковинок из далеких заморских земель. И еще: догадывались ли о феномене русских — «поступать не так, как все другие люди» — те российские марксисты-ленинцы-сталинцы, которые попытались поставить на них свой «великий коммунистический эксперимент»?

В XX веке, после того как Кремль был превращен в оплот и символ коммунизма с красными флагами и красными звездами, православная Россия, придавленная большевистской диктатурой, нуждалась в своем историческом символе, и со временем таковым стал по-русски лубочный и праздничный храм Василия Блаженного.

Построенный в 1555 —1561 годах в правление Ивана Грозного, повелевшего ознаменовать победу над Казанским ханством, этот храм олицетворял силу и могущество крепнувшего Российского государства. Возвели его всего за пять с половиной лет русские зодчие Барма и Постник (Яковлев), и назван он был Покровским собором, что на рву. Имя Василия Блаженного храм обрел в народе после того, как в него были перенесены мощи легендарного в ту пору московского юродивого Василия, причисленного к лику святых, и пристроена к собору в 1588 году небольшая церковь его имени.

Это уникальное сооружение из восьми столпообразных храмов, группирующихся вокруг центрального девятого (шатрового) столпа, необычно само по себе и столь же необычно размещено на едином основании. Первый ярус — это подклет и церковь Василия Блаженного. Второй — целый ансамбль из девяти церквей, объединенных внутренней и наружной галереями. Купола, венчающие главы храма, всем хорошо знакомы — разнофигурные, многоцветные. Центральная церковь Покрова увенчана шатром. Согласно легенде, царь Иван был столь восхищен красотой выстроенного храма, что спросил у зодчих, могут ли они построить другой такой же. Услышав утвердительный ответ, монарх по-своему оценил талант созидателей: велел выколоть им глаза, чтобы подобная красота не была повторена нигде и никогда...

Снизу, от Москвы-реки и Замоскворечья, храм смотрится особенно величественно, маня яркими куполами к древним стенам Кремля и обещая, подобно увертюре в опере, новый праздник красок за этими строгими стенами и на Красной площади. В то же время внутри храм строг и суров, как и подобает месту поминовения павших русских воинов и всех святых.

Здесь, у стен Кремля и перед встающей дыбом Красной площадью храм всем своим видом создает ощущение природной гармонии — подобно семейке грибов-боровиков, расположившейся у основания могучего дерева на краю солнечной поляны. Возможно, этот образ покажется кому-то неточным, но должно же быть объяснение тому обаянию, которое исходит от храма Василия Блаженного, ставшего теперь «визитной карточкой» России! Я для себя объясняю его так.

Снимки и рисунки куполов храма Василия Блаженного многократно использовались на обложках всяких буклетов и проспектов еще при Советской власти, которая при этом мало что делала для того, чтобы сохранить сам храм, хотя объявила его историческим памятником. Благодаря этому его не разорили тогда, когда объявили религию «опиумом для народа», и не взорвали, как взорвали храм Христа Спасителя.

Вот уже десяток лет строится новая Россия, руководители которой живут в большом согласии с православными иерархами, но собор, этот неповторимый символ России, по-прежнему лишен внимания и тех, и других. Всякий, кто видел великолепие обновленных дворцов Кремля и покоев Свято-Данилова монастыря, не может не дивиться контрасту с ветшающей национальной гордостью россиян.

Только к последнему году XX века была отреставрирована «на музейном уровне» центральная церковь на втором ярусе и восстановлена церковь во имя св. Василия Блаженного, где теперь по воскресеньям проходит поминальная служба. Все остальные помещения многие годы ждут реставраторов, а средства на это, как мне говорили, почти не выделяются...

Помню Москву довоенную, неяркую, но бойкую, когда мальчиком вместе с мамой посетил ее и восхитился более всего подземными дворцами метро. Помню ее в мрачном и голодном 46-м году, когда самостоятельно приехал в столицу на учебу. Вспоминаю, как она начала «оттаивать» от военного лихолетья в 1947 году, когда праздновала свое 800-летие. Улицу Горького (Тверскую) засадили тогда взрослыми липами и создали в пику поверженному Берлину свою «Унтер ден Линден» (жаль, что к 850-летию липы уже зачахли).

Засверкали тогда витринами «Елисеевский» (Гастроном № 1) и некоторые другие магазины на центральных улицах, заблистали начищенные ручки входных дверей «Националя», «Метрополя». Строили «сталинские дома» и «высотки», нас, студентов, мобилизовывали на помощь строителям нового комплекса зданий Московского университета. А за парадными домами пряталась облупленная и обветшавшая традиционная Москва с грязными дворами, советскими «коммуналками», сырыми подвалами.

Позже, в эпоху Хрущева началось выселение москвичей из подвалов, строили новую Красную Пресню, заменяя бараки панельными пятиэтажками, создавали Новые Черемушки и череду целых районов «хрущевок». В эпоху Брежнева Москве навязывали стекло и бетон «посохинского разлива» с Новым Арбатом, который в народе сразу окрестили «вставной челюстью Москвы». Исконная Москва по-прежнему оставалась облупленной и неухоженной.

Но пришла пора крепкого хозяина и коренного москвича Лужкова, который «носом чуял дух Москвы» и дал ей шанс вернуть свою природную красоту. К началу нового века мы наконец стали видеть столицу в ее естественном состоянии и понимать ее уникальность. Пусть в ней много мишуры и много лубка, а то и несуразицы, но она заблистала. А москвичи, коренные и некоренные, — это сплав россиян из всех земель страны. Это — моя Столица моей Родины.

Я бывал во многих столицах, десяток лет прожил в великолепном Лондоне, жил в Женеве, Оттаве, Сакраменто, Сингапуре, Джакарте. Все это прекрасные города. Но ничто не может заменить Москву с ее особенной, «расейской», красотой, особенно теперь, когда она стряхнула с себя «казарменность» прошлой эпохи.

Москва — более, чем любой другой город выражает дух и душу России, что бы ни говорили о том, что столицу, де, можно запросто «перебросить» в другое место.