Месть
![Месть](/uploads/covers/2022-11-23/mest-0.jpg-205x.webp)
- Автор: Владислав Романов
- Жанр: Биографии и Мемуары
- Дата выхода: 1997
Читать книгу "Месть"
Яд оказался неизвестного происхождения, и милиция, понимая всю необычность дела, передала его управлению ОГПУ, поскольку речь шла уже о попытке террористического акта с применением специальных средств. Все прошло так, как и задумывали Медведь с Кировым, за исключением одного: Валет исчез. К тому времени сыщики Ленугрозыска уже установили его личность по описаниям персонала «Астории», выяснили кличку и то, что он был взят с поличным в Гаграх. На запрос Ленугро из Грузии сообщили, что Валет бежал из следственного изолятора, и они даже отправили в Ленинград по этому поводу спецдонесение, которое в Ленугро почему-то не поступило.
Первый допрос Гиви провел сам Медведь. Мжвания плел что-то о любви, ревности, о том, что он давно был влюблен в Аглаю Федоровну, она не отвечала ему взаимностью, и он решился тогда отравить ее и мужа. Яд купил на рынке. Разговорился со старушкой, она и помогла. Бред был явный, но Мжвания стоял на своем, брызгал слюной и дико вращал глазами. Через несколько дней, когда его запустили в оборот и начали допрашивать через каждые два часа, лишая сна и пищи, он стал намекать, что выполняет важное правительственное задание, что он тоже чекист, только не имеет права никому об этом говорить. Филипп Демьянович позвонил в Управление ОГПУ Грузии, но там ответили, что такого сотрудника у них нет. Медведь пригрозил, что завтра утром Мжвания будет расстрелян как террорист, если не скажет всей правды. Гиви упал на колени и стал умолять Медведя позвонить Лаврентию Павловичу Берии и спросить у него все сведения, потому что Мжвания выполняет его личное задание. И яд он давал ему сам лично, и весь план прорабатывал наедине с ним.
Медведь оформил признание протоколом, но в дело подшивать не стал. Слишком уж опасный был документ. Еще через полчаса позвонили из Грузии. Звонил сам Берия. Он заявил, что Гиви Мжвания до приезда в Ленинград лечился в тбилисской психлечебнице, откуда сбежал полмесяца назад. Из Грузии с документами уже выехал психиатр Мераб Котэлия, и у Берии огромная просьба: отдать им для продолжения лечения незадачливого сумасшедшего.
Филипп Медведь заехал к Кирову, рассказал ему о последних событиях, добавив, что Валет, скорее всего, стоял на шухере и, увидев милицию, людей в штатском, быстро все понял и дал деру. Другого объяснения быть не может. А найти вора, который лег на «дно», дело гиблое.
— А что касается заявлений о невменяемости Мжвания, то я на сто процентов уверен, что он психически здоров, и мы даже могли бы провести экспертизу в Психоневрологическом институте или в другом месте, чтоб не говорили, что в Психоневрологическом оказали давление Ганины…
— Ну так проводите, — сказал Киров.
— Тут есть одна закавыка, — проговорил Медведь.
— Какая?
— Мне звонил сам первый секретарь Закавказского крайкома партии товарищ Лаврентий Берия и сказал, если это нужно, позвонит и вам с такой же просьбой. Он очень просил в целях укрепления дружбы между русским и грузинским народами передать этого сумасшедшего им для продолжения лечения, кричал, что это позор на всю республику, и они не хотят, чтобы русские люди видели в грузинах только сумасшедших, что это позорит и честь великого грузина товарища Сталина, и так далее. Говорил долго и много. Сказал, что Грузия готова даже возместить материальный и моральный ущерб тем людям, кого их сумасшедший выбрал в качестве своей жертвы. Он очень просил. Я сказал, что доложу вам. Товарищ Берия передавал горячий привет великому Кирову.
— Понятно… — Киров задумался.
Несколько минут Сергей Миронович молчал, и Медведь, не выдержав, добавил:
— Если не отдадим, пойдут обиды: вроде мы им недоверие выказываем, а тут уже политика…
Киров кивнул.
— Ловко все рассчитал. И с этим Котэлией, который как будто был влюблен в Аглаю Федоровну, и с сумасшествием Мжвания, — вздохнул Киров.
Медведь молча положил перед Кировым протокол допроса Мжвания и указал место, где говорилось о Берии. Киров внимательно прочитал протокол, посмотрел на Филиппа Демьяновича.
— Я не стал подшивать его в дело, потому что Берия член ЦК. Об обвинении лиц такого ранга мы обязаны сообщать в центральное управление и в ЦКК, — сказал он. — Представляете, что начнется, если мы перешлем им эту бумагу?! Поэтому я решил посоветоваться с вами… — Медведь нахмурился.
— Я оставлю его у себя, — кивнул Киров.
— Конечно.
Киров спрятал протокол в сейф, закурил папиросу, задумался.
— Ничего не понимаю, — помолчав, проговорил Медведь. — Вы тогда говорили загадками, теперь мы поймали этого отравителя, но ничего не прояснилось, наоборот, все еще больше запуталось в моей голове. Член ЦК дает яд неизвестного происхождения, чтобы отравить двух безвестных врачей. Бред какой-то!
— Бывает и такое, — усмехнулся Сергей Миронович. — А я думал, что ты уже отвык удивляться, работая на своей должности.
— До этого случая все было более или менее ясно, а теперь… — Медведь еще что-то хотел сказать, но только вздохнул. — Что будем делать с этим Мжванией?
— Придется отдать, — сказал Киров. — Но Иосифу Виссарионовичу я доложу об этом случае.
— Вы думаете, стоит? — испуганно спросил Медведь. — Я не имею права советовать, но получится, что вы интересуетесь делом какого-то сумасшедшего…
— По поводу сумасшедших не каждый день звонят первые лица братских республик и оказывают давление на начальников управления, — заметил Киров.
— Это была просто просьба, он не оказывал давление. — Пошел на попятную Медведь, и его лоб даже покрылся бисеринками пота.
— Успокойся, Филипп Демьянович, — улыбнулся Киров. — Было бы из-за чего волноваться!
— Я знаю, что такое Берия, — пробормотал Медведь, — и его подлый, мстительный характер!
— Я тоже, — ответил Киров. — И уже давно хочу прищемить ему хвост, да все как-то не удается. А он, видишь, уже член ЦК, еще немного — и будет членом Политбюро. Я бы с удовольствием показал Кобе этот протокол, да не буду. Вот тут действительно не хочу тебя подводить…
Они помолчали.
— Впрочем, наверное, ты прав, — неожиданно проговорил Киров. — Чем меньше разговоров об этой истории, тем лучше. Надо и о Ганиных еще подумать.
— Ты думаешь, что акция может повториться? — спросил Медведь.
Киров грустно усмехнулся.
— Будем надеяться, что не повторится. Ты забудь эту историю, и никому из своих не рассказывай! Договорились?
Медведь кивнул. Открыл свою черную папку и передал на подпись Кирову несколько постановлений на арест членов партии. Передал молча, давая всем своим видом понять, что инициатива исходит не от него, а от Ягоды из Москвы. Киров взглянул на постановления и отложил в сторону.
— Я не знаю этих людей, выясню и потом подпишу, — сказал он Медведю.
— Ягода просил как можно быстрее, — заметил Филипп Демьянович.
— Скажи, что передал мне его просьбу, пусть звонит сюда! — скривив губы, ответил Киров.
— Я пойду?..
— Давай!
Киров поднялся, пожал ему руку, пододвинул к себе постановления и стал их внимательно изучать. Медведь что-то еще хотел сказать ему, но, промолчав, ушел. Киров вызвал к себе Чудова. Трое партийцев из пяти обвинялись в причастности к троцкистскому заговору. «Коба не дремлет, — подумал Киров и усмехнулся. — И Ягода каждый день направляет Медведю списки по десять — пятнадцать человек для ареста, и везде одна и та же формулировка: принадлежность к троцкистскому блоку, заговор с целью свержения Советской власти. И приводятся ссылки на показания уже расстрелянных и осужденных членов Промпартии, проверить которые невозможно. И надо подписывать. Надо верить Ягоде, верить доблестному ОГПУ, которое не может ошибаться. Сейчас придет Чудов и скажет: а какие у нас основания, чтобы не подписывать? Никаких. Значит, надо подписывать».