Лубянская империя НКВД. 1937–1939

С Арбата в Бутырки

Архивно-следственное дело Елены Георгиевны Жуковской-Шатуновской умещается в одной папке, где, помимо собственно материалов следствия (главным образом протоколы допросов, затем всяческие документы вроде «постановлений» — об избрании меры пресечения и о продлении сроков следствия и т. п.), хранятся заявления или «жалобы» самой Лены, а также ее отца Г.Б. Шатуновского.

Итак, за Леной пришли 11 ноября 38 г., когда не минуло и трех недель после ареста отца. На этот раз для «производства ареста и обыска» оказалось достаточно одного «разведчика недр», тем более, видимо, что поджимала перегруженность «органов» такой работой. На эту перегруженность, как уже упоминалось при описании первого обыска, жаловался (по показаниям С.Б. Жуковского) начальник соответствующего отдела Попашенко. Его подпись, вслед за Бериевой, украшала ордер, выписанный на отца. Сам Попашенко до водворения на Лубянке входил в состав северокавказской «дружины» Евдокимова, фигурирует в его показаниях (как быв. начальник Кубанского Окр. отдела ОГПУ), являясь одним из «заговорщиков», и разделил судьбу своего принципала.

На этот раз ордер Лены был подписан тем же Берией (в виде, собственноручно, «ЛБ»), зато вторую подпись дал уже не Попашенко. Повезли Е.Г. в Бутырки, но перед этим, естественно, пришлось решить участь малолетних Наташи и Сережи (я к этому времени по настоянию старших, включая Лену, возвратился на Грановский). На гуманное предложение отправить малышей в детдом несчастная мать реагировала внешне спокойно, но недвусмысленно: «Только через мой труп». В результате детей удалось водворить к деду — Георгию Борисовичу, который жил неподалеку вместе с женой Татьяной Никифоровной и их шестнадцатилетней дочкой Валей.

Ордер на арест Е.Г. Жуковской-Шатуновской

И начался Бутырский этап жизни тридцатидвухлетнего научного сотрудника Академии химзащиты, недавней счастливой жены и матери двоих детей. Для советской действительности тех лет — достаточно заурядная метаморфоза.

Автобиография арестованной Елены Георгиевны Жуковской-Шатуновской. 22 ноября 1938 г. Приведем выборки.

Постановление об избрании меры пресечения

«Отец мой был газетным работником; происходил он из очень бедной семьи, в которой было много детей. Образования он не получил, все знания приобретал путем самообразования. Отец и мать его были евреи.

Мать моя еврейка по происхождению… После замужества окончила акушерскую школу и работала по этой специальности с перерывами до 1922 г.». В том же году Лена окончила школу в Петрограде. «К этому времени отец мой женился вторично (после развода. — В.Ж.) и у него родилась дочь Валентина…

Я списалась с матерью и мы в одно и то же время приехали с ней в Москву. Жили мы около полгода у знакомых матери, а затем отец получил для нас комнату. Он тогда работал сотрудником Известий ЦИК. Адрес мой был М. Дмитровка д. 16, кв. 1. Осенью 1922 г. я по конкурсу поступила в Московское Высшее Техническое Училище (Коровий брод д. 10) на хим. факультет. Там я впервые познакомилась с С.Б. Жуковским, но знакомство это было не тесное; его знали все студенты химики т. к. он был представителем от студенчества в президиуме факультета. Я даже не знала как его зовут по имени. Училась я довольно хорошо с большим напряжением, т. к. поступила имея всего 16 лет. У меня в ВУЗе было много товарищей и друзей, но большей частью молодежь. Мать моя работала в то время не по основной специальности, т. к. болезнь ее очень ослабила. Она поступила экспедитором в «Известия ЦИК». Я получала стипендию и кроме того нам помогал материально мой отец. В 1929 г. в июне я окончила ВУЗ сделав дипломную работу у проф. Н.А. Шилова (умер в 1930 г.), она была отмечена как хорошая, была опубликована в журнале Физико-химического Общества за 1930 г.».

Заметим, что Николай Александрович Шилов — выдающийся русский химик. Процитируем его отзыв на дипломную работу: «Е.Г. Шатуновская обнаружила в своей работе уменье изучить специальную литературу вопроса, разобраться в опытах, правильно поставить задачу и осуществить ее экспериментально. Вообще Е.Г. Шатуновская показала серьезный интерес к науке и серьезную подготовку к дальнейшей вполне самостоятельной научной работе».

(Прошу читателя извинить за небольшую паузу в изложении, которую я делаю, повинуясь своей педантичности. Дело в том, что исторический адрес МВТУ, который мне известен еще со слов матери, — Коровий брод, 3, а не 10, как указано в приводимой автобиографии. Однако и опиской это не назовешь, просто Лена дала адрес не главного корпуса училища, но здания химфака, расположенного напротив по другую сторону улицы (впоследствии отпочковавшаяся от МВТУ Академия химзащиты). Правда, сегодня все это уже архаика, а именно с 1930 года вместо недостаточно адекватного эпохе Коровьего брода имеем более передовое, прогрессивное название — 2-я Бауманская ул., как будто недостаточно наличия одной Бауманской, тем более, что имя этого революционера носит еще и само училище. Впрочем, и училища-то как бы уже и нет: с 1989 г. оно стало называться МГТУ (государственный технический университет). Если к трансформации «Коровьего брода» администрация МВТУ, скорее всего, непричастна, то за новую аббревиатуру ее следует упрекнуть. Не хватило вкуса сохранить традиционное, известное в мире наименование, как это сделали, например, в СТАНКИНе или ГИТИСе, хстя и они повысили свой официальный статус.)

Далее в автобиографии:

«По ходатайству кафедры была оставлена в МВТУ как аспирантка и до февраля 1931 г. там дальше училась и вела научно-исследовательскую работу. За этот период опубликованы две работы в Zeitschrift fiir physicalische Chemie (журнал физ. химии)».

(Окончание аспирантуры в то время было событием, так сказать, самоценным, потому что ученая степень кандидата наук учреждена у нас лишь в 1934 году.)

«В то время как я делала дипломную работу, заболела тяжело моя мать и в марте 1928 г. она умерла в клинике Московского Университета. Я продолжала жить там же одна.

В мае 1930 г., впервые после многих лет перерыва (примерно с 1925 г.) я снова услышала фамилию Жуковского и встретилась с ним. После этого вскоре мы сошлись с ним, а с декабря 1930 г. он переехал ко мне на Малую Дмитровку. В 1931 г. в феврале меня перевели из МВТУ в институт им. Карпова (физико-химический). Там я работала в лаборатории академика А.И. Фрумкина до конца 1931 г., когда ушла в декретный отпуск. Работа, сделанная мною в институте им. Карпова, опубликована в журнале Прикладной Химии.

1-го декабря 1931 г. я родила дочь Наталью и в родильном доме получила от мужа записку о том, что он неожиданно назначен ЦК ВКПб заместителем торгпреда в Германию.

В январе 1932 г. мы уехали в Берлин. Там первое время я не могла устроиться на работу, а затем меня взяли в качестве инженера в металлургическое бюро, где я должна была следить за новостями техники в области цветной металлургии и составлять сводки. Несмотря на материальную выгодность моей работы, мне она вовсе была не по душе и я будучи летом 1932 г. в отпуску в Союзе была у академика Фрумкина и просила его помочь мне устроиться на работу в научно-исследовательский институт в Берлине. Все мои попытки в этом направлении были безрезультатны. Фрумкин дал мне письмо к проф. Полани, бывшему перед этим в Москве на физико-химической конференции. Проф. Полани принял меня к себе в лабораторию в ноябре 1932 г., где я работала совместно с доктором Геллером. Проработала я там до лета 1933 г. В январе 33 г. после прихода Гитлера к власти, начался разгром лаборатории Полани, т. к. он сам по происхождению еврей и венгерец. Геллер также еврей. Их всех удалили из Германии, а я еще до их отъезда ушла из института, т. к. атмосфера работы была невыносима для советского гражданина. В августе 1933 г. муж добился перевода в Москву и мы с дочерью переехали в Москву. Жить в Москве нам было негде и мы заехали к моему отцу. Затем поехали в Крым в отпуск и по возвращении оттуда переехали в предоставленную нам квартиру в надстройке (ул. Станкевича д.16). (Сейчас это Елисеевский проезд. — В.Ж.) Муж был назначен в коллегию Наркомвнешторга, но не успел там приступить к работе, как в начале 34 г. был избран в КПК при ЦК ВКП(б), о чем узнал из газет.

Я в конце 1933 г. снова поступила в институт им. Карпова на должность старшего химика и проработала там до середины 34 г., когда снова должна была прервать работу из-за рождения сына Сергея (октябрь 1934 г.). Затем в моей работе был перерыв до декабря 1935 г. т. к. у меня не с кем было оставить дома двух маленьких детей. В декабре 1935 г. я поступила в лабораторию Гос. института цветных металлов, где за год сделала работу по гальванотермической защите металлов от коррозии. Опубликована работа эта в журнале «Борьба с коррозией» за 1937 или 1938 год. Вслед за этим мне удалось перейти на работу более мне близкую по специальности в Академию хим. защиты РККА (Быв. хим. факультет МВТУ) на кафедру А.Д.

После оформления в марте 1937 г. я приступила к работе и работала там в качестве научного сотрудника до дня ареста моего включительно. За этот период я успела экспериментально закончить свою диссертационную работу. О содержании работы ничего сообщить не могу. Работа была оценена как отличная и мне было предложено участвовать в конкурсе на лучшую научно-исследовательскую работу 1938 г.

Всюду где бы я не работала, я вела общественную работу, главным образом по профессиональной линии. В последний год работала агитатором по выборам в Верховный Совет, по размещению займа, была профоргом кафедры.

Отец мой в настоящее время работает дома по договорам с издательствами. Он кандидат в члены Союза Советских писателей».

Показания отобрал мл. следователь следчасти НКВД лейтенант г/б Доронкин.

Следствие продвигается по накатанной тропе. Познакомимся с протоколами допросов. Грамматические ошибки, как правило, не исправляем. Собственные примечания даем в скобках.

С.С.С.Р.

Народный Комиссариат Внутренних Дел

Главное Управление Государственной Безопасности

Протокол допроса

1938 г. декабря мес. 7 дня. Я, мл. следователь Доронкин допросил в качестве обвиняемой Жуковскую-Шатуновскую Елену Георгиевну…

ВОПРОС: Что Вам известно об антисоветской деятельности Вашего мужа?

ОТВЕТ: Об антисоветской деятельности моего мужа мне ничего не известно.

ВОПРОС: Перечислите знакомых Вам лиц, которые посещали Вашу квартиру?

— Из знакомых нашу квартиру посещали очень мало, за исключением родных, т. к. жили мы очень замкнуто.

Из посещавших нас людей мне известны следующие: Фин — товарищ мужа по школе, Питковский, Романов, Гроссман Владимир Яковлевич — работник Комиссии Парт, контроля (впоследствии работал также председателем Правления Стройбанка. — В.Ж.), Чубин Яков Абрамович — секретарь ЦК ВКП(б) Туркменистана, Поскребышев Александр Николаевич, работает в секретариате Сталина.