Лубянская империя НКВД. 1937–1939

Доносы

Как сказано, отец был смещен постановлением ЦК от 22 сентября. А уже спустя несколько дней на Ильинку в КПК доставляют скромную папку, образованную перегнутым листом плотной бумаги, на котором аккуратная чернильная надпись: «Материал на Жуковского С.Б. (Зам. НКВД)». Тут же, через весь лист черным карандашом размашисто: «т. Шкирятову. Посылаю материал на Жуковского. Ежов. 27/IX-38 г.» К ^материалу» приложена опись на типографском бланке с гербом и прочими атрибутами НКВД; бумага — верже.

«СОВ. СЕКРЕТНО ЛИЧНО

Зам. Председателя КПК при ЦК ВКП(б) тов. Шкирятову

По поручению тов. Ежова Николая Ивановича — направляю следующие материалы на Жуковского С.Б.

1. Заявление НЕРУСА от 16.IX-38 г. на 3 листах

2. Заявление Майзеля Б. от 27.VI.37 г. на 9”

3. Анонимка от апреля мес. 1938 г. на 3”

4. Показания арестованного Камермахера Ш.И. на 1 л.

5. Вторая анонимка на имя тов. Сталина от 23.IV—38 г.

6. Заявление Осипова Л.Е. от 27.IX.37 г. на 1 л.

7. Письмо Майзеля Б. на имя тов. Поскребышева на 2 л.

8. Заявление Бокшицкого от 3.XII.37 г. на 1 лис.

Начальник секретариата НКВД СССР Старший майор государственной безопасности (Шапиро)»

Сопроводительная записка Ежова Шкирятову

Свидетельствует Фриновский: «На имя Ежова поступило заявление о Жуковском по обвинению его в том, что он троцкист и имеет связи с заграницей.

Это заявление через Шапиро Ежовым было направлено мне. Я в связи с этим зашел к Ежову и сказал: «Вы мне переслали заявление на Жуковского, что с ним делать?» Ежов ответил: «Положи его подальше, Жуковский «свой» человек и никакого дела на него заводить не надо».

Сопроводительное письмо Шапиро Шкирятову

Это было показано 21 июля 1939 г. на очной ставке арестованных Ежова, Фриновского и Евдокимова (поочередно) с Жуковским.

Как видим, не горят не только рукописи, но и доносы. Они хранятся в спецархивах, пока не понадобятся. Задержимся на перечисленных документах. «Нерус» — это не фамилия, а кличка агента, «стукача», приславшего очередной донос (в деле хранится не только машинописная копия, но и рукопись). Творение Неруса приведем в главных выдержках.

«Сообщение № 16

В Москву приехала в отпуск Торгпред в Норвегии Левенсон (Людмила).

В одном из разговоров со мной о бывших внешторговцах она рассказала мне следующее: при партчистке тов. С.Б. Жуковского (Зам. Наркомвнудел) в 1929 г. в ячейке Наркомвнешторга было установлено, что тов. Жуковский, когда в 1916 году петлюровцы заняли Киев, остался в Киеве без разрешения наших организаций. Сам тов. Жуковский этот факт объяснял тем, что не мог связаться ни с кем, чтобы получить разрешение. По занятии Киева петлюровцами тов. Жуковский был последними арестован. Спустя несколько дней одним видным петлюровским генералом т. Жуковский был из-под ареста освобожден. Т. Жуковский был знаком с ним давно. Тов. Жуковский был этим петлюровцем освобожден при условии, что даст ему обещание уехать в Москву. Через некоторое время по освобождении из тюрьмы в Киеве т. Жуковский действительно уехал в Москву. На вопрос: куда же вы ездили в Москву, к кому в Москву? тов. Жуковский ответил — «/с Пятакову. Пятаков может подтвердить!»

Далее устанавливается, что, пробыв некоторое время в Москве, т. Жуковский возвращается снова на Украину через Курск (кажется, опять в Киев)?

На вопрос, как же вы могли без специального пропуска попасть снова за кордон, тов. Жуковский стал свои ответы путать и под напором новых вопросов в связи с этим обстоятельством он тут же в зале падает в обморок, его откачивают водой и выносят из зала. Чистка т. Жуковского из-за обморочного состояния на этом была прервана и перенесена в райком…» (В действительности отец, вскоре придя в себя, настоял на немедленном продолжении чистки. — В.Ж.)

Через несколько дней, пишет Нерус, Левенсон «зашла в Замоскворецкий райком партии узнать, какова судьба т. Жуковского… ей сказали, что… на комиссию в райком специально приезжал лично Пятаков на выручку. Пятаков… подтвердил, что т. Жуковский действительно приезжал в Москву, являлся в Москве и жил у него на квартире.

Т. Жуковский был близок к Пятакову и в большой дружбе с ним. Работал он с Пятаковым в ВСНХ».

В углу листа — надпись красным карандашом: «т. Виноградов. Вызовите Левинсон и Нерус 1-го. Шкирятов».

Очень ко времени оказалось «Сообщение № 16». Можно лишь гадать, случайно ли это.

Заявления Б. Майзеля, в том числе и не упомянутые в списке Шапиро, благодаря широте охвата, естественно объединяются в некую «майзелиану», чья задача — доказать большие переплаты по внешнеторговым операциям и ошельмовать как можно большее количество людей и учреждений. И если ту часть «майзелианы», которая посвящена разоблачению переплат, можно занести в разряд усердия не по разуму, то масштаб клеветы, когда оговариваются уже не только конкретные трудящиеся, но целые организации, наводит на мысль о патологии — что-то вроде паранойи на фоне борьбы за построение социализма в одной, отдельно взятой стране.

Первый донос Майзеля датирован аж мартом 1931 года. Между прочим, сикофант гневно отметает высокую репутацию, заслуженную детищем отца — Цветметимпортом. Дадим выдержки.

«Совершенно секретно;

О вредительстве в системе внешней торговли

Ряд проверенных мной работ по анализу наших выступлений на заграничных рынках показывает наличие еще не раскрытых вредительских ячеек в системе Внешней Торговли.

…Я твердо уверен, что вредительские ячейки еще существуют в Электроимпорте, Цветметимпорте, Металлоимпорте, Резинотресте и др…Характерно, что в то время, как вредительство «прет» из Цвет-метимпорта, это не мешает в системе УЗО (Управление заграничных операций. — В.Ж.) бывшего Нар-комторга НКВТ считать это общество лучшим в системе спецобществ.

…Их (вредителей. — В.Ж.) задачи:

1) тормозить развитие Советского котлостроения (ве-. роятно) и станкостроения и др. видов оборудования…

2) Свести к минимуму эффект монополии внешней торговли. В результате мы не разбиваем единого фронта иностранных фирм и картеля по черным металлам…

3) Выступать в моменты невыгодной конъюнктуры и платить сверх биржевых цен…» Ну и так далее.

«Я по разным наблюдениям и некоторым материалам беру на себя смелость наметить некоторых лиц, причастных к вредительству, и некоторые источники финансирования.

Элисман, Гуревич — Цветметимпорт, Шапиро, Вил-комирский, Левенсон (Людмила. — В.Ж.), Бергер, Келен — Электроимпорт (возможно Мазур).

По металлоимпорту Финкель, Сулимов. По Тексти-лъимпорту Американское отделение в целом (неясна для меня роль Фушмана). По резине — Босняцкий, по льну — Печорский. Вызывают у меня сомнения Биткер и Краев-ский (о последнем имеются серьезные материалы)».

Впору восхититься партийной дисциплиной. В те годы боролись с вредителями, стало быть, все упомянутые персоны и организации либо только вредительствуют, либо, по крайней мере, заслуживают соответствующего подозрения. Будь это лет на семь позже, достойное место, плюс ко вредительству, заняли бы диверсанты и, уж конечно, шпионаж.

Из заявления от 27.VI.37 г.

«ЦК ВКП(б). тов. Сабашникову

Считаю необходимым сообщить вам следующее. В системе внешней торговли до последнего времени продолжали работать люди, явно причастные к таким сделкам, которые обошлись государству во много млн, убытков. Печерский… Турбин… Озерский… И.В. Боев.

Я не знаю, где теперь работает Жуковский (Не мешало бы поинтересоваться. Жуковский был тогда в силе. «Так тонут маленькие дети, купаясь летнею порой». Впрочем, Майзель, сдается, выплыл. — В.Ж.), операции которого по импорту цветных металлов в бытность его председателем Цветметимпорта носили явно вредительский характер». Далее — об известном эпизоде из чистки 1929 г., включая обморок.

Тот злополучный обморок. В деле хранится подборка небольших листков, заполненных карандашом. Это заметки, оставленные сотрудниками комиссии в процессе бесед с вызванными. Там видны объяснения отца: «В 29 г. физически не выдержал… На чистке был большой допрос. Я много работал, поэтому — случилось».

«Может быть, это случайность, но тем не менее я (Майзель. — В.Ж.) считаю нужным напомнить об этом эпизоде. Вызывает сомнения тогдашняя деятельность Элисмана. Сулимов… Босняцкий… Биткер… Биркен-гоф… Ландау… Аккерман, который вообще вызывает у меня серьезные подозрения. Его последняя командировка в Америку объясняется его родственной связью с бывшим тогда председателем Нефтесиндиката Ря-боволом. Янко… Штернберг (ныне в Моссовете)… Го-родицкий… Юзбашев… Шустер-Чайский…»

Следующий фрагмент «майзелианы», датированный

4. Х.38 г., появился в результате телефонного запроса из КПК. Вначале говорится о миллионных убытках и пересказывается донос семилетней давности. И далее:

«Одно время возник слух, что Жуковский является претендентом на пост Наркома Внешней торговли. Хотя это был только слух, я все же решился и счел своим долгом сигнализировать о том, что его руководство Цветметимпортом во всяком случае показывает неумение охранять интересы Советского государства на внешних рынках. Кроме того, я вспомнил эпизод, имевший место во время чистки членов партии в 29 г… Я писал в этой записке, переданной мной через тов. Жемчужину, что этот эпизод может и не иметь значения, но во всяком случае должен быть все же учтен».

Заключительный аккорд (пункт 7 письма Шапиро) адресован Поскребышеву и в сущности повторяет изложенное ранее.

Доносы, означенные в п.п. 3 и 5, являются двумя одинаковыми экземплярами, адресованными безымянным героем Сталину и Микояну и переправленными в НКВД.

«Меня побуждает писать не желание оклеветать, а мучительные сомнения, не является ли мое молчание укрывательством. Мне, бывшему работнику НАР-КОМВНЕШТОРГА, известно, что в 1933—34 г. член коллегии Наркомвнешторга ЛАНДА неоднократно заявлял Жуковскому, ныне зам. наркома Н.К.В.Д., о вредительской деятельности Розенгольца. В результате Ланда, а не Розенгольц, вылетел из Наркомвнешторга. Накануне процесса Розенгольца по личному приказу Жуковского Ланда был арестован. Не заметаются ли следы? Необходимо СРОЧНО и НЕОЖИДАННО для ЖУКОВСКОГО ДОПРОСИТЬ ЛАНДА».

Сопроводительное письмо вместе с анонимкой на Жуковского

Я, к сожалению, не могу исключить, что, будучи заместителем наркома, отцу, в силу этой должности, случалось подписывать ордера или постановления на арест. Но, вообще говоря, так называемой «оперативной работой», включающей все связанное с арестами и следствием, отец не занимался и в круг его деятельности это не входило. Так что, думаю, арестовать по личной прихоти Ланду отец попросту не мог. Данная анонимка — явно соблазнительная для пыточников, чей час был, увы, не за горами, — тем не менее никаких последствий не возымела.