Лубянская империя НКВД. 1937–1939

Знатная доносчица в работе

Обращаясь к следующим протоколам, сообщим предварительно, что в камере, куда поместили Лену, содержались еще три женщины — С.Д. Лаврентьева, Ю.Н. Туполева (жена знаменитого авиаконструктора) и О.А. Зайончковская-Попова. Для нас сейчас особенно интересна последняя. Из протокола допроса узнаем о ней: 1892 г. р., ур. г. Ленинград. Гр. СССР, русская, до ареста без определенных занятий. В свою очередь, Лена в одном из заявлений-жалоб говорит о сокамернице, как о старой дворянке, жене убитого белого офицера и дочери царского генерала, обвинявшейся в шпионаже.

Интригу составляет тот факт, что эта дама была доносчицей, стукачкой, о чем сегодня достаточно известно, но тогда это знал гораздо меньший круг людей, и уж во всяком случае не Лена. За что и — без вины виноватая — поплатилась.

(Более подробная информация о Зайончковской-Поповой содержится в книге историка Б. Соколова36, который, правда, не упоминает вторую фамилию «героини», а также, мимоходом, называет ее Татьяной Андреевной, тогда как в приводимом далее протоколе допроса говорится об Ольге Андреевне. (См. также38.)

Ее отец — генерал-лейтенант царской армии, профессор Военной Академии РККА военный историк А.М. Зайончковс-кий. Агент ВЧК с 1921 г. К этому «хобби» он привлек и свою дочь. Еще в двадцатые годы снискавшая доверие «органов» Зайончковская «разрабатывала» Тухачевского, т. е. добывала на него фальсифицированный компромат, который ОГПУ накапливало, так сказать, впрок. И уже в 1934 году «вездесущая Зайончковская… информировала о будто бы существующем заговоре военных, планирующих покушение на Сталина». Агентурная дама «Даже в хрущевскую оттепель… как и другие сексоты, не понесла наказания за доносы»).

Итак,

Протокол допроса

обвиняемой Зайончковской-Поповой

Ольги Андреевны от 4 апреля 1939 года Допрос начат в 24 ч. 00 Допрос окончен в 3 ч. 30 м.

(Видим, что собеседование велось ночью. Возможно, именно в связи с этим стилем не привилось нововведение — указывать время допроса. Действительно, ведь ночной вызов к следователю сам по себе напоминает пытку, тем более, когда речь идет об особе слабого пола. Притом днем в камере спать не разрешалось.)

ВОПРОС: Что Вам известно об арестованной Жуковской, находящейся совместно с Вами по камере?

ОТВЕТ: Жуковскую Елену Георгиевну я знаю с октября месяца 38 г. (Неточность: в октябре Лена была еще дома, ее арестовали 11 ноября.)

Фамилия ее девичья — Шатуновская. До знакомства в камере я ее не знала. После прихода в камеру она мне сообщила, что она является женой зам. Наркома Внутренних Дел по административно-хозяйственной части — Жуковского Семена Борисовича.

Сама же — научный сотрудник военно-химической академии им. Ворошилова. Ее самомнение, как научного сотрудника, безгранично, поэтому она возмущается, что ее расценивают как жену, а не как самостоятельную единицу.

По моим личным наблюдениям я делаю вывод, что Жуковская очень скрытная, тупая (подчеркнуто, с вопросом. — В.Ж.), не честна, что подтверждается частыми отказами от своих слов, сказанных в камере.

Переходя к характеристике ее мужа, со слов Жуковской могу заметить, что она его характеризует, как честнейшего и ценного человека для Советского Союза и только по тупоумию НКВД он был арестован.

Мне кажется, что ее муж Жуковский, по своим делам с ней делился. Я исхожу из того, что по приходе в Бутырскую тюрьму она была полностью информирована об арестах всех работников НКВД, в частности о Николаеве.

Жуковская говорит, что ее муж был арестован также невинно как и она и что в НКВД происходит полный произвол, что приведет к борьбе между ЦК ВКП(б) и органами НКВД.

На мой вопрос «чем Вы можете обосновать, что в НКВД полный произвол», она ответила «об этом ей говорил муж и на это имеются факты». Конкретных фактов не приводила. Интересно отметить, что отношение ее к Фриновскому очень лестное. Это видно из того, что она Фриновского характеризует, как идеального человека. В начале ее ареста она очень охотно говорила о своих и связях мужа с Фриновским, но в последнее время она стала замкнута, т. к. в камере ходит слух, что Фриновский арестован. Достоверность слуха, конечно, никто не знает. Насколько я помню, об этом сказала Туполева, узнала она об этом в больнице. (Фриновского арестовали 6.4.39 г., т. е. двумя сутками позже дня (ночи) допроса. — В.Ж.)

В дальнейшем из ее разговоров я сложила свое впечатление, что арест и ее, и ее мужа был им известен. Об этом как будто бы сказал им Фриновский.

Будучи в камере и разговаривая с Туполевой, Жуковская произносит такие слова, что Фриновский в разговоре с ними указывал, что он сам понимает, что аресты проходят незаконно и что он ничего не может сделать, т. к. боится, чтобы его самого не сместили с работы. Но в дальнейшем все будет исправлено, т. к. в руководстве имеются здравомыслящие люди, которые такое вредительство, как вредительство проводимое органами НКВД по уничтожению русской интеллигенции — сгладят. Далее замечает, что по-сколько ордер на ее арест был подписан Берия, то следовательно, и он относится к вредителям в НКВД.

Жуковская говорит, что пока Фриновский существует и является решающим в области рассмотрения следственных дел на Особом Совещании, то за участь своих мужей, что они будут целы, она не беспокоится. Но впоследствии, когда она узнала, что Фриновского в органах нет, то произнесла: «как жаль, что он ушел», но ничего, продолжает далее, Берия должен будет искать человека, который бы имел влияние, вернее авторитет и помог ему в подборе кадров. Но т. к. Берия человек решительный, то услуг Фриновского он не принял, а отсюда ясно, что Фриновский не имеет влияния на Берия. Так что все попытки войти в сношения с Берия и привлечь его на свою сторону не имели успеха.

Опасаясь, чтобы посторонние не слышали фамилию Фриновского, они его называют «Фрина» и по объяснению Жуковской, Фриновского таким именем называли в интимных кругах.

В одном из разговоров Жуковская сказала так, что мол «если бы я поговорила с Берия, то могла бы составить впечатление насколько он близок к взглядам Михаила Петровича (т. е. Фриновского)».

Вот в основном разговоры Жуковской, проводимые в камере.

Далее Зайончковская приводит сведения, относящиеся к некоторым другим лицам, в том числе уже расстрелянным или арестованным. И наконец:

«Округляя сведения о Фриновском мне бы хотелось сообщить и такой факт, как встреча Тухачевского с Фриновским на квартире Протас Амалии Яковлевны, квартира которой для Тухачевского являлась более удобной, т. к. он не хотел чтобы знали, что он встречается в ее квартире с такими людьми как Фриновский, о которых она мне не упоминала».

ВОПРОС: Что еще можете сказать о Жуковской?

ОТВЕТ: В основном мною сказано все, кроме того, что мне кажется вопрос о том, что она была в Герма-нии, был невыяснен. По этому поводу она дает путанные ответы».

Допрос прерывается.

Допросил: Следователь 00 ГУГБ НКВД СССР лейтенант гос. безопасности Леонов

Время следующего после перерыва допроса не обозначено. Допрашивал на этот раз Масленников. Текст написан от руки.

ВОПРОС: Что Вам известно об Жуковской-Шатуновской?

ОТВЕТ: Я с ней познакомилась в камере. Мне известно с ее слов, что она жена быв. зам. наркома Внутренних дел Семена Борисовича Жуковского. Сама она работала научным сотрудником, по химии, в Военнохимической академии им. Ворошилова. Мне известно из ее слов, что она вместе с мужем работала в Германии.

— Что Вам известно о ее работе в Германии?

— Жуковская рассказывала, что она была командирована на германский химический завод около Берлина для поднятия своей квалификации. По рассказам Жуковской она покинула Германию в связи с приходом к власти фашистов, т. к. она глубоко их ненавидит. Одновременно Жуковская рассказывала, что она бывала часто на приемах у посла в Германии Хинчука.

ВОПРОС: Она рассказывала зачем ходила на прием к Хинчуку?

ОТВЕТ: На эту тему она не любит говорить. Объясняет свой вызов к Хинчуку тем, что она очень интересная дама.

— Что Вам известно о ее антисоветских разговорах в камере?

— Она считает арест своего мужа а так же и свой глубоко не правильным и вредительским. При этом говорит, что надо посадить тех кто давал санкцию на их арест.

Кроме того Жуковская говорит, что НКВД арестовало и держит очень много невиновных людей объясняя это общей вредительской политикой партии. Кроме этого мне ничего о Жуковской не известно. Протокол допроса от 4 апреля 1939 г. подтверждаю целиком.

ВОПРОС: Вам известно отношение Жуковской к следствию?

ОТВЕТ: К следствию относится очень пренебрежительно называя следователя жандармом и всячески его оскорбляя.

— Что Вам еще известно о Жуковской?

— От мужа Жуковской известно что деньги идущие на агентурную и другую работу в НКВД тратились на личные нужды работников.

ВОПРОС: Кто из камеры может подтвердить Ваши показания в отношении Жуковской?

ОТВЕТ: Мои показания в отношении Жуковской могут подтвердить: Туполева Юлия Николаевна и Лаврентьева Софья Давыдовна.

Много лет спустя Лена мимоходом упомянула об этом эпизоде: «Когда я узнала, что она (Зайончковская) в тот же вечер рассказала следователю о нашем разговоре, то я прямо…» — брови подняты, глубокий вдох, что естественно воспринимается как «была ошарашена и потрясена».

Создается впечатление, что доносчица не клевещет явно, не придумывает какие-то криминальные факты, но вместе с тем что-то путает.

Если не считать передачи дел, то Фриновский со своим преемником Берией совместно практически не работал, а наркомом Военно-Морского флота был назначен (с опубликованием в газетах) за два месяца до ареста Лены, когда и отец еще оставался на свободе. Так что об уходе Фриновского с Лубянки Лена узнала вовсе не в тюремной камере, как это следует из рассуждений Зайончков-ской, которые, таким образом, оказываются бессвязными.

Что касается «безграничного самомнения», то эту крайнюю оценку следует объяснить дореволюционным воспитанием и мировоззрением госпожи Зайончковской, которая, надо думать, не считалась с возможностью, что статус дамы способен определяться ее собственными достижениями, а не только чином мужа. Иначе говоря, Е.Г. знала себе цену, а то, что ее самооценка не была преувеличенной, показала жизнь: Лена не только сумела преодолеть 17 лет тюрьмы, лагеря и ссылки (чему, кстати, помогла ее квалификация химика), но затем вернулась к научной работе, подготовила и защитила кандидатскую диссертацию.

В одном из заявлений на имя Берии, касаясь показаний Зайончковской, Лена пишет: «На мой вопрос о том, можно ли верить такой бессмысленной лжи, ничем не подтвержденной, наоборот, опровергнутой свидетелем, следователь Масленников ответил: «Да, это ерунда».