Лубянская империя НКВД. 1937–1939

Ссылка

Дата на протоколе ОСО опережает всего на четыре с половиной месяца дату истечения «законного» восьмилетнего срока, определенного Елене Георгиевне. И на том, повторимся, спасибо, им ведь в одночасье и удвоить срок ничего не стоило.

Видимо, «социальная опасность», исходящая от Е.Г., еще продолжала существовать, хотя и в ослабленном качестве. Во всяком случае, вместо паспорта Лена получает документ с указанием статьи 39; жить в столичных и промышленных городах запрещено. Однако в условиях сталинского послевоенного мрака Лене все же на некоторое время повезло. Вновь организованное химическое производство в Дзержинске (Горьковской области) обогатилось «завозом» специалистов, включая докторов наук, из оккупированной нами части Германии. Как же теперь им и с ними работать в нашей глубинке? Переводчики на дороге не валяются, да и переводчики-то нужны не простые, а хотя бы с некоторой химической квалификацией. Лучшую, нежели Е.Г., кандидатуру для нового завода придумать трудно.

Дело в том, что, будучи за рубежом, она, в отличие от многих любителей длительных загранкомандировок, времени не потеряла и хорошо изучила немецкий язык (как, впрочем, и С.Б. Жуковский). В обретении нового места работы ценной оказалась инициатива ученых, которые знали Лену и дружелюбно к ней относились еще со студенческих лет. В их числе, кроме упомянутого ранее академика Дубинина, могут быть названы и другие еще не старые тогда ученые мужи высокого ранга. Трудоустройство облегчилось также и тем фактом, что директором завода состоял брат Л.М. Кагановича, а такое высокое родство несколько расширяет возможности принять на работу ценного специалиста вопреки правящей бал партийно-советской шкале предпочтений.

Словом, взяли Лену и стала она работать, заведовать заводской лабораторией ко всеобщему удовлетворению. Так ведь нет, не доиздевалась еще родная власть. То ли производственная острота миновала, поскольку технологию разработали, то ли докатилась вторая волна удара по недавним политзэкам, так или иначе, но режимный город Дзержинск было предписано срочно оставить. А с органами, как известно, не спорят, против них и брат Кагановича бессилен.

Осела Лена на сетевязальной фабрике в поселке Ре-шетиха того же Дзержинского района. Что-то даже с химией отчасти связано, потому что сети для рыбной ловли вязали из капрона, а материал этот был тогда внове. Эти сети испытывали на деле, в чем и Лене довелось участвовать. В общем, что ни говори, а — форменная ссылка.

(Правда, для юных Жуковских высшее образование было не наглухо закрыто. Наташе, несмотря на отличный аттестат за среднюю школу, отказали в МГУ, на биофаке. Однако приняли в Мосстанкин. По ее следам спустя три года пошел и Сергей. Обитали в общежитии.)

Но не все стуже свирепствовать, наступила весна 1953 года, а с ней началась знаменитая оттепель.