Часы Застывшего Часа

Глава седьмая. Старый каштан

Могущественный колдун и отец Иварис Каштур жил к востоку от Семарда на маленьком Деревянном острове. Дорога к нему должна была занять у них всего неделю. Лесная дева оставила отца совсем недавно, но сейчас, приняв решение возвращаться, она почувствовала, насколько сильна в ней тоска по дому. С каждым днем огонь в ее глазах разгорался сильнее, и она без устали расписывала красоты родных краев.

— Это чудесное место! — в который уже раз повторяла она. — Остров соединен с континентом ветвями плакучей ивы. Десять верст они стелются по воде ажурным мостом. На парапете моста гнездятся птицы, и часто в солнечных лучах над ним, играясь, пролетают летучие рыбы. Мост не замерзает и круглый год цветет яркими цветами и травами.

— Ива в десять верст? — недоверчиво переспросил Язар.

Девушка задорно рассмеялась.

— Ты еще не видел Старого каштана! Корни его уходят в Тревожный океан и цепляются в подводные скалы. Там в них обитают тритоны, а еще моя подруга Ночка.

— Кто это? — заинтересовался Язар. Воображение рисовало ему корову с рыбьим хвостом.

— Я вас познакомлю, — уклонилась от ответа Иварис, и в ее голосе прозвучало лукавство. — Может быть, мы побываем и у тритонов. Они не слишком жалуют надводных жителей, но иногда поднимаются погостить у отца.

— Это магия Каштура сотворила Деревянный остров, — догадался Язар. — Кто еще живет вместе с вами?

— О-о, — протянула Иварис и покачала головой. — Моих братьев и сестер не сосчитать. Одни ветрены и наивны, другие молчаливы и мрачны. Они все мне близки, но всех ближе моя старшая сестра Сапфира. Еще девочками мы мечтали сбежать на континент. — Она задумчиво помолчала, а затем пробормотала так тихо, что ее расслышал только Язар. — Я ушла одна. Но теперь, — она вернула голос. — Мы уйдем вместе.

— Расскажи о Сапфире, — попросил Язар.

— Она чудесна! — воскликнула Иварис, и глаза ее наполнились безмерным восторгом. — Я никогда не встречала другого столь прекраснодушного создания. Она чиста, как младенец, как стремительный зимний ручей. Ее порывы возвышенны и благородны, а милосердие не знает границ. Она отдаст жизнь ради последнего негодяя, ибо и в нем увидит человека, и в нем увидит жизнь.

Фавна не стеснялось говорить откровенно в присутствии этезианцев. Впрочем, их поведение не вызывало беспокойств. Изначально они побаивались колдуньи, ибо знали ее лишь из домыслов и слухов. Но убедившись, что она только внешне отлична от человека, они быстро осмелели. Теперь они добровольно шли впереди отряда, подставляя незащищенные спины, и ложились спать, не выставляя часовых.

В первую ночь Язар дежурил вместе с Иварис, но второй раз уже не смог устоять против зова повелителя снов Сомурьи. Отправившись в Нидрару, его душа беззаботно смеялась, увлеченная фантасмагорическими представлениями соней. Эти проказники мира снов обращались его друзьями детства, его дядей Далииром и тетей Ильгой. Сони показывали ему Каштура суровым магом, живущим в гигантском каштане, а также летучую черную корову, которая, разбегаясь по воде, перемахивала плетеный деревянный мост. Во сне он слышал задорный смех Иварис и, может быть, именно потому проснулся с улыбкой.

Одеваясь, он обнаружил, что одна крупная вена, проходящая с внутренней стороны его правого локтя, почернела и надулась. Согнув руку в локте, он почувствовал боль, но это ощущение быстро прошло. Он хотел обратиться к Иварис с вопросом, но девушка его опередила. Она тщательно осмотрела необычное явление, применила одно заклинание, второе и третье. Вена не возвращала своего привычного облика.

— Не понимаю, что это, — призналась Иварис. — Впрочем, я всегда была плохой целительницей. Не переживай, отец легко тебя излечит.

Не ложилась она спать и все последующие дни похода и при этом совершенно не утрачивала бодрости.

— Я и так очень долго спала, — грустно призналась она. — Я проспала большую часть своей жизни.

— А сколько тебе лет? — вдруг спросил Язар. Иварис выглядела молодо, но он знал, что фавны живут сотнями лет и стареют очень медленно.

— Не знаю, — честно ответила она. — Я не считала.

В начале пути солдаты беспрерывно ждали внезапного появления Улзума или нападения его чужеземных приспешников. Они вздрагивали от всякого лесного шороха и с одним и тем же вопросом обращались к Иварис.

— Никто не идет по нашим следам, — устало отвечала она.

На третий день тревога оставила их, ибо они рассудили, что у головы Золотаря есть и другие обязанности помимо преследования четырех дезертиров. А Любраг даже смело предположил, будто толстый дворцовый маг боится настоящей дикой колдуньи.

Язар же часто думал о контрасте между ужасным преступлением Улзума и тем образом добродушного сластены, что сложился о толстом маге в его голове. Вновь он убеждался, как много лжи и лицемерия в людях. И в крошечном Виннике не все были кристально чистыми, но чем большей властью обладал человек, тем больше лжи содержалось в его словах. Втайне Язару даже хотелось новой встречи с головой. Он желал заглянуть в маленькие глаза Улзума и услышать признание из его уст.

Чем глубже они продвигались в лес, тем сильнее он густел. Исчезали в сугробах звериные тропы, частоколом высились столетние сосны, колючим плетенью между которыми ползли непролазные кусты шиповника. Продираясь сквозь них, этезианцы беспрерывно стонали и ахали, однако в присутствие Иварис не смели прорубать себе дорогу мечами. Не удавалось оставаться невредимым и Язару, терньям же не было конца. И когда Иварис наконец сжалилась и превратила их кожу в древесную кору, Ведьмин лес вдруг расступился.

На лесной опушке белой пеленой стоял туман. Снег, медленно кружа, собирался в большие сугробы. Ближе к берегу сказочной оградой возвышалась роща серебристых тополей. До Тревожного океана оставалось всего двадцать верст.

— Язар, ты не видишь впереди большого дерева? — с волнением в голосе спросила Иварис.

— Нет, — извинился тот. — Туман слишком густой.

Они медленно переставляли ноги, увязая по колено в снегу. Этезианцы дрожали от холода, а вот Язар совсем не замерзал. Он не знал, что его согревает: глаз альва, Поборник Света или его собственный скрытый огонь. Втайне же он надеялся, что это Иварис заключила в его новые одежды тепло. Сама фавна беспрерывно отряхивала босые ноги, она кусала губы, и ее тревога росла.

— Как холодно, — вновь заговорила она. — Я не помню здесь такой ранней зимы.

— Я думал, подобно альвам фавны не чувствуют холода, — признался Язар. — Тогда почему же ты не носишь обуви?

— Я чувствую холод, но также слышу дыхание земли. Обуться для меня, что завязать повязкой глаза. Ты видишь что-нибудь впереди?

Он присмотрелся. Его взгляд проскользнул между стройными тополями и выхватил заснеженный океан.

— Я вижу мост.

Тон, каким это было сказано, подтвердил ее опасения. Она бросилась бежать и остаток пути миновала на одном дыхании. Тяжеловооруженные солдаты быстро отстали и потеряли ее в тумане. Даже Язар с трудом за ней поспевал. Когда они остановились у моста, густой туман как по мановению растворился.

Ивовые ветви во многих местах вздыбились и вырвались из земли. Казалось, они из последних сил цепляются за континент. Сам мост обледенел и под снежной ношей проваливался в воду. Вокруг пестрели сорванные ветром лепестки погибших цветов, а на парапете угадывались очертания опустевших птичьих гнезд. Повсюду: на побережье, на мосту и в океане были разбросаны десятки и сотни этезианских солдат. Лишь немногие из них имели зримые раны, и очевидно, их погубила не сталь. Саванами им служили огромные листья каштана, они кружили в воздухе и устилали океан пожелтевшим ковром. А впереди расколотое надвое лежало исполинское древо: оно было так велико, что кроной накрывало весь остров. Одна его часть медленно погружалась в океан. Над островом поднимался черный дым, а пронзительный треск горящей древесины слышался даже с континента.

Иварис с придыханием вздохнула и побежала снова, — в ее глазах стояли слезы. Она перемещалась по льду, не оступаясь, по щиколотку утопала в стылой воде, но больше не замечала холода. Она перепрыгивала свежие шрамы земли шириною в две сажени, она перемахивала огромные в ее собственный рост ветви, не опираясь о них руками. Она увидела сложившего крылья лебедя и оленя, присыпанного трухой. Но она не остановилась, чтобы попрощаться с ними и прочитать их истории. Она бежала дальше, пока не оказалась на берегу опустевшего озера.

Диаметром провал не превышал версты, а глубину имел всего пять саженей. Каймой его окружала поникшая высокая трава; она еще не потускнела и переливалась яркими цветами. На дне заметенные исполинскими листьями каштана на боку лежали пестрые рыбки. Над озером висел густой туман и сочился по отлогим склонам тоненькими ручейками.

Иварис обернулась к Язару, по ее щеке катилась слеза, в глазах читались испуг и растерянность.

— Ее нет, — прошептала она. — Сапфира ушла.

И не давая ему времени ответить, она вновь побежала. Она пересекла озеро и вернулась под защиту листвы. Язар бежал по ее влажным следам. Порыв сильного ветра бросил в него ворох потемневшей опаленной листвы. Рядом упал огромный каштан, словно с небес сорвался взрослый колючий еж. Лишь на мгновение Язар потерял фавну в густых зарослях, а когда нашел, она уже стояла в окружении тридцати этезианских лучников. Среди прочих, опираясь на два посоха одновременно, громоздилась необъятная туша их предводителя.

Улзум мерзко скалился. Неторопливо падал снег, с каштана срывалась и кружила желтая и красная листва. Невдалеке с грохотом обрушилась в океан большая ветвь. Деревянный остров дрогнул, пенистыми пальцами к ногам Улзума отчаянно потянулась и бессильно отступила волна.

— Что ты сделал с моим отцом?! — гневно бросила ему в лицо Иварис. Она с трудом удерживала себя на месте и сейчас походила на дикого раненого зверя.

— Кто ты такая, чтобы задавать мне вопросы?! — надменно отозвался он. Улзум жевал слова и выплевывал только те звуки, которые не мог проглотить. — Не утруждайся, я отвечу сам. Ты покойница, как и твой отец.

Солдаты рассмеялись, Улзум удовлетворенно скривил рот. В чащу с клинками наголо ворвались дезертиры. Осознав тяжесть положения, они покорно опустили мечи. Жирное месиво лица колдуна изобразило притворное радушие.

— А, мои верные воины, вы вернулись! Вас подчинили ведьмины чары, но теперь я их снимаю и возвращаю вам свободу воли! — он пошевелил посохом, будто творил колдовство. — Осознайте мою правоту и возвращайтесь к своим товарищам!

Трое солдат стыдливо склонили головы и перешли на его сторону. Они не оборачивались и боялись взглянуть в глаза Иварис. Только Любраг ослушался приказа. Улзум нахмурился и присмотрелся к нему.

— Что с тобой, мальчик, вы едва знакомы, а ты уже готов за нее умереть? Молодость, — быстро догадался он, и его рот растянулся в мерзкой улыбке. — Сколько безвинных сердец она погубила?

— Воины Этезии! — громко обратилась к ним Иварис. — Ваш предводитель поджог Ведьмин лес и натравил троллей на ваших друзей и собратьев! Он подверг опасности ваши жизни и жизни мирных жителей Золотаря!