Часы Застывшего Часа

Глава тринадцатая. Интриги и предательства

Напряжение в Бризарионе нарастало. В городе было объявлено военное положение, и контроль на улицах ужесточился. Этезианцы хватали праздношатающихся и без суда бросали в тюрьмы. Гонцам дурных вестей рубили ноги, пьяниц вешали на площадях. В каждом бризарце Вулкарду мерещился предатель. Он приказал вырвать языки менестрелям — ибо в их песнях ему слышались колдовские слова. Он постановил перебить бродячих котов и собак, ибо в них видел вражеских магов. Обыватели в страхе прятались в домах, боясь и в погожий день лишний раз отворить ставни. Все они кляли неуемную жажду тридцать восьмого царя из рода Нагинаров Увалира Стойкого. И тогда Вулкард предпринял неожиданный шаг.

Раскатистый звон колокола созывали народ к царскому дворцу. На фоне серых унылых домишек Бризариона ярким факелом сиял роскошный золоченый дворец Полонир. Названный в честь первого мага-царя Бризара он возвышался над городом оплывшим от собственной жадности великаном и взирал на свои мрачные владения сотнями витражных глаз, блестящих из-под низко надвинутых на головы золотых купольных шлемов.

На просторном полукруглом балконе одиноко стоял Вулкард. Был он и лицом груб и телом, так что и в нарядном золотом кафтане все одно походил на дородного деревенского пахаря или хмурого кузнеца. Голову ему венчала отороченная солнечной куницей шапка-корона, плечи и грудь покрывали тканые золотом самоцветные бармы. Над головой Вулкард высоко поднял символ верховной власти Бризара — Державный скипетр. На нем, повторяя герб Бризариона и всего царства, на изумрудном яблоке стоял, расправив крылья, золотой ястреб. Скипетр походил на жезл Кадимира, но был гораздо массивней и содержал куда большую магическую мощь.

— А вот и опора Вулкарда, — шепнул спутникам Неберис.

Они стояли в самом конце многотысячной толпы. Для наблюдения за царем полуальву довольно было и собственных глаз. Иварис и Язар, скрытые личинами бризарских магов, вынужденно обратились к заклинанию орлиного зрения.

— Что особенного в этом скипетре? — спросил Язар.

— С ним могущественный колдун Полонир тысячу лет назад низверг монархию, став первым волшебником-царем и объявив новое наследственное право. В скипетре заключен дух альвариха Набаха, на крыльях которого к нашему отцу некогда слетал старший альв Онурис.

— Значит, безвинное создание уже тысячу лет находится в плену царей Бризара, — вынесла для себя главную мысль Иварис. Ее лицо ожесточилось. — Почему же никто до сих пор его не освободил?

— Никто не осмелился. Отказаться от могущества альвариха, — все равно, что отказаться от трона. Ведь не людская благодарность удерживала Седогора царем девяносто лет. Завистники ходили за ним пятами, но старик до последних дней был осторожен.

— Так может и Аноира убил этот альварих? — вдруг осенило Язара.

— Скоро мы это выясним, — пообещал Неберис. — Но отложим разговор, обсуждать это сейчас крайне неосмотрительно.

Неберис не боялся быть обнаруженным, и не было ничего удивительного в том, что на зов царя он пришел со своими учениками. В толпе находились и другие его сторонники. Одни предпочли незаметно слиться с окружением, другие, напротив, не побоялись нарядиться в яркие голубые одежды небоизбранных. Вулкард не трогал их сознательно, дабы оставить мятежникам, о существовании которых отлично знал, ложную надежду на перемены. Такое осторожное поведение уже два года позволяло ему сдерживать недовольства, а в иных глазах казаться великодушным и милосердным.

Были в толпе и ярые последователи Вулкарда. Почти все они происходили из Этезии и лишь немногие родились в Бризаре. Среди прочих яркими цветами в сухой траве выделилась иноземная группа, прибывшая в Семард из восточного континента Хозалиоры. Они имели характерную для хозалиорцев кожу красноватого оттенка, а невысокий рост и жилистость выдавали в них уроженцев Афе-Лиота. К Вулкарду они пришли за помощью. Многие тысячелетия их королевство вело беспрерывное сражение с костяными великанами Вейинъярского княжества. Афелиоты были умелыми воинами, славными своими наездниками на гиппогрифах и могущественными оберегами, которые им подарили еще альманды. Они жили в условиях нескончаемой войны и сызмалу учились этому ремеслу. До недавних пор они легко сдерживали неорганизованных враждующих и между собой великанов. Однако теперь племена костяных великанов сплотились и даже заключили союз со своими песчаными соседями из Угрохадора. Все чаще великаны бесстрашно подбирались к человеческим землям, все чаще загоняли афелиотов под защиту городских стен. Великаны желали вернуть свои исконные земли, которые принадлежали им во времена их расцвета, когда человечество еще только училось ходить. Однако необъяснимо и устрашающе было поведение великанов, словно впервые за тысячелетия у них появилась сила, которая могла прекратить извечное противостояние исконных врагов.

Предводительница афелиотов Сте-ал-аяна сидела верхом на длиннокрылом сизом гиппогрифе. Под ней было особенное седло, застежки которого удерживали ее на звере в полете так, чтобы оставить свободными ее руки. Выросшая в степях она редко передвигалась на двух ногах и была столь умелой наездницей, что и сложнейшее колдовство творила на лету. Этих причудливых зверей альманды сотворили по подобию грифонов и в подарок людям. И как внешне львиную половину сменила лошадиная, изменился также их нрав. Высокомерных грифонов седлали только альвы, да некоторые маги находили способы ими управлять. Но гиппогрифы служили и простым солдатам, составляя или дополняя конницу хозалиорцам. И если грифон был хищником, его потомок оказался всеяден. Массивное сложение гиппогрифа не располагало к стремительным полетам, и он не мог поймать юркую птицу. Порою дикие гиппогрифы таскали жеребят, но чаще опустошали беспризорные бахчи и кукурузные поля.

Конные соотечественники Сте-ал-аяны сомкнулись вокруг нее кольцом. Все они вооружились короткими луками с костяными красноватыми стрелами, а также мечами и копьями из такой же кости. Эта необычная кость, называемая ковортом, произрастала на Хозалиоре сказочными кустарниками. В высоту они достигали сотню саженей, а их колкие ветви стелились по земле порою несколько верст. Ковортовые заросли были смертельно опасны для всякого живого существа. К ним не приближались дикие звери, и на них не гнездились птицы. И даже неосторожный комар, севший на ветвь такого куста, разрезался под собственным весом.

Именно коворт позволял афелиотам сдерживать великанов уже многие тысячелетия. Умельцы создавали из него не только оружие, но разрушительные артефакты и могущественные костяные свитки. Коворт имел божественное происхождение, являясь живыми костями противника Ансуа Вологама. Простое человеческое оружие было против него бессильно, и лишь плоть Ансуа — ансур — могла его переломить.

Необычайная острота делала коворт опасным и в обращении. Но тогда на помощь хозалиорцам приходил власник, он же мех Вологама. Из этой жесткой бурой травы они вязали защитные одежды, сапоги, рукавицы и шапки. Из него же делали ножны для мечей, колчаны для стрел и тетивы. Во власник были облачены и афелиотские кобылицы. Из него же был сделан футляр для свитков, висевший на поясе Сте-ал-аяны.

Невзирая на внушительный вид и грозную славу афелиотов, этезианцы не сторонились их, но даже старались подружиться. Они уважали восточных воинов за бесстрашие и доблесть, они уважали их колдунью за то, что она не чуралась простых воинов и участвовала на равных с ними в боях. И если Вулкард был укрытым стенами далеким правителем, Сте-ал-аяна выступала его глашатаем народу, его волей и его мечом.

Другим примечательным сторонником Вулкарда был шаман юд-ха Решительного Меча Кви-Керса. Внешностью он был грубее всякого человека, ибо и таковым считался лишь наполовину. Челюсть его была массивная тяжелая, рот наполнен тридцатью шестью острыми клыками, а узловатые пальцы оканчивались прочными когтями. Сила самих пальцев шамана была такова, что при рукопожатии легко могла сломать кости взрослому мужу. Размерами юд-ха Решительного Меча уступали только своим северным братьям из Могучего Молота. Кви-Керса возвышался над людьми на голову, имел нечеловечески огромные руки и раздутую грудь. Все тело его и даже лицо покрывала черная с белыми пятнами шерсть, однако сейчас почти вся она была скрыта одеждами. Шерсть юд-ха Решительного Меча не была такой густой, как у других народов Молтарба, и потому это племя дополнительно одевалось в одежды из шкур. Шкуры также указывали на положение юд-ха в племени. Дети шкур не носили и таким образом самые болезненные из них погибали от холода и не ослабляли кровь. Развивались юд-ха быстро, не как люди, но подобно диким животным. По достижении шести лет они проходили обряд имяположения и становились мужчинами и женщинами. Женщинам давали овечьи шкуры, чтобы они никогда не испытывали холода и берегли для детей домашнее тепло. Самых крепких и дородных из них награждали шкурами яков и отводили в гаремы шаманов. Слабосильных мужчин, больных, трусливых и старых обвязывали заячьими поясами. Они не годились для размножения и выступали в рабами. Принесли они пользу племени или нет — теперь их судьбы никого не интересовали. Но если рабы желали заслужить или вернуть утраченный статус воина, они могли проявить себя на охоте, в набеге или на войне. В зависимости от нрава шамана-вождя от них требовалось добыть одну медвежью, три волчих или пять человеческих голов. Став воином, юд-ха получал волчью шкуру. Шаманы носили шкуры медведей, а шаманы-вожди сшивали воедино лоскутки из всех животных, которых когда-либо добыли.

Одеяние Кви-Керса состояло из сотен отличных друг от друга лоскутов. Они плотно оборачивали тело шамана от ступней до подбородка, но не сковывали его движений. В шерсти были заплетены птичьи перья, костяшки, клыки, когти и другие всевозможные обереги. Ребра мелких животных служили ему браслетами, волчьи черепушки скалились эполетами на плечах. Лишь голова шамана не была покрыта чужой шерстью, но пушилась густой гривой, спускавшейся далеко за плечи. Такая грива росла только у шаманов-вождей, указывая на их большую силу и магический дар.

Только шаманы юд-ха обладали внятной речью, и только шаманы Решительного Меча были достаточно разумны, чтобы вести переговоры с людьми. Почему именно Кви-Керса занял сторону Вулкарда, никто не знал. С недоверием к нему относились даже этезианцы. Однако с приходом шамана в Бризарион вдруг прекратилась война людей и юд-ха.

Даже сейчас в толчее и давке люди сторонились шамана. Они чурались Кви-Керса как прокаженного, они боялись его звериного нрава и скалящихся волчих черепов.

— А это самый преданный сторонник Вулкарда, — обратил к шаману внимание спутников Неберис. — Не смотрите, что он из другого народа. Не смотрите, что он даже не человек. Человеческие пороки присущи не только людям.

Колокол продолжал собирать людей. Им уже не хватало место во дворе замка, они теснились на узких улочках, взбирались на деревья и крыши окрестных домов. Им необязательно было видеть самого Вулкарда, важнее для них было само присутствие. Страх непослушания гнал их на улицы, на звук колокола они собирались бездумно, как мотыльки на огонь. Сгорбленные старики волочились, опираясь о палки дребезжащими руками. Молодые матери приносили с собой детей; те уже начинали капризничать, но им закрывали рты — не доставало только навлечь на себя немилость этезианцев.