Часы Застывшего Часа

Глава восьмая. Отзвуки слепой тишины

Протеснившись в расселину, путники оказались в отвороте одного из бесчисленных подземных рукавов, когда-то давно прорытых бронзовыми цвергами Гортунгаша. Проклятые Эсмаидом за противление нынешним богам цверги теперь боялись солнечного света и плавились подобно металлу в его пламенных лучах. Лишь изредка ночами они выбирались на поверхность. В большинстве своем, проживая по четыреста лет, они никогда не встречали людей и представителей других надземных народов, ибо любили уединение и ненавидели чужаков. Они произошли из костей и плоти павших в битвах за Яраил гигантов-ядъяра, раскаленных светом Нигдарабо и жаром белых песков пустыни Белрах. Потому с рожденья цверги любили огонь и любили солнце. Они грелись в его лучах, сидя под руки с первыми альвами на ветвях великого древа Вальториль. Но оба народа хотели подняться ближе к солнцу. И когда места на вершине для всех перестало хватать, между двумя народами разгорелась кровавая битва. Победителями вышли альвы, но в своем великодушии они позволили цвергам жить в корнях Вальториля. Цверги затаили обиду и украдкой стали рубить ствол великого древа. Когда оно обрушилось, часть альвов сумела перебраться на небеса, где их потомки живут и поныне. Другие изувеченные попрятались в лесах и обратились фавнами.

Прошли десятки тысяч лет, но ненависть цвергов к альвам лишь возросла. Когда ремесленница Инита вылепила первых людей из глины, цверги рассмеялись человеческой хрупкости. Они выковали железных големов и указали богам — так должен выглядеть человек. Когда человек сложил соломенную лачугу, цверги рассмеялись. Они возвели каменную крепость и указали ему — здесь должен жить человек. Когда человек начал нескладно читать по слогам, цверги махнули на него рукой — из этого существа не выйдет человека.

Прошли тысячелетия, и человек потеснил цверга на земле. Но не угасло презрение цвергов к людям, а сменилось ненавистью. Они жили рядом с людьми, но люди об этом часто не догадывались. Убийство человека для цверга не считалось преступлением, воровство у человека называлось делом разумным — негоже драгоценностям пропадать в животных руках. Собственных же богатств у них имелось так много, что порою ими прельщались другие алчные и куда более грозные обитатели подземелий.

Прямая дорога из Рудого грота в Бризарион занимала две недели, но, не зная подземных троп, здесь легко можно было скитаться годами. О намерении идти в столицу Иварис объявила сразу, едва лишь океан выпустил их из плена молчаливой тюрьмы. Обещание отомстить за убийство отца не было скоротечным порывом, и ничто не могло сломить ее решимость или столкнуть с выбранного пути. Дорогу им указывал Поборник Света, он разгорался ярче, когда они шли верной тропой, и тускнел, когда выбирали неверный путь. Но его божественный свет чужеродной лучиной горел в ненавидящем солнце мрачном царстве. Чем сильнее разгорался Поборник Света, тем сильнее на него наваливалась тьма. Она привечала иной свет, но не свет проклинаемого здесь Эсмаида.

Цверги хорошо видели в темноте и не нуждались в освещении, но подземелье, словно ожидая иных гостей, встретило их многочисленными разноцветными огнями.

Прежде всего, свет излучал сильгис — подземный сине-зеленый минерал. Цвергам он заменял стекло, они выдували из него украшения и посуду. Его свечение вбирали и усиливали грибы сильгисовики. Синие сильгисовики произрастали прямо на кристаллах, красные поодаль, в их тени.

Свет испускали и огненные грибы крогъярхи. Они топорщились факелами из стен и влекли к себе светолюбивых подземных мотыльков. Крогъярхи с большими плоскими шляпками часто росли в домах цвергов и выполняли роль сковород и печей. На них цверги поджаривали пищу или запекали блюда прямо в грибах.

Здесь, на границе земли и океана, вдали от хищников и алчных цвергов грибницы достигали невероятных размеров. Испускаемые ими красный, синий и желтые цвета объединялись в сказочное марево. Оно наполняло грот теплотой и уютом и приукрашивало и без того чудесные подземные пейзажи. В этом ярком свете гости хорошо рассмотрели маленькие беззаботные озерца.

Тревожный океан разливался сетью подземных озер, порождая множество маленьких уникальных миров. В одном озере обитали только рыбешки с жемчужной чешуей, в другом плавали рыбы из золота и серебра. На их берегах подобные пестрым камням неподвижно сидели жуки-кристалловики. Их окрас определял поедаемый жуками минерал. Новорожденные крошечными песчинками через сотни лет они вырастали огромными валунами. Многие цверги содержали домашних питомцев, но особенно они любили кристалловиков. Они кормили их соответствующими минералами, чтобы к смерти жуков получить скульптуры желаемых цветов.

В поросшем высоким ушуром болоте в тени сильгисовых сталагмитов пятнистые саламандры охотились на рубиновых жаб. Лишь эти маленькие ящерки могли погасить заключенный в них огонь. Были они настолько холодными, что обитали даже в недрах вулканов, где маленькими перепончатыми лапками остужали раскаленные угли. Кожа саламандр не нагревалась и с их смертью, отчего лекари часто использовали ее для борьбы с лихорадкой и жаром.

Путники сели на каменистый берег прозрачного озера и вытянули ноги к воде. Серебристая гладь молчала, в пещере стояла удивительная тишина. Не гнетущая, не пугающая, — тишина укорачивала движения сердца и даровала блаженный покой.

— Такой была Сапфира, — нарушила тишину Иварис. — Прекрасная, как это озеро, безгрешная и непорочная. Где теперь мои сестры и братья? Живы ли они?

Язар сочувствовал утратам Иварис, но его занимали иные тревоги. И теперь, спустя много часов после смерти Каштура, он по-прежнему слышал его последние слова. Он не верил, что старый лесной дух вдруг лишился разума, но не понимал, почему его приняли за кого-то еще. Внешностью он мало походил на женщину и даже не носил красных одежд.

— Как думаешь, кого увидел во мне твой отец? — спросил он.

— Не думай об этом, — отмахнулась она. — Даже мне не всегда удавалось его понять.

Но в его душе давно жила догадка, однако столь пугающая, что он не мог ее осмыслить, а тем более боялся произнести.

Они долго молчали, и вновь пещера погрузилась в чарующую тишину.

— В таком прекрасном месте я мог бы остаться жить, — расчувствовался Язар.

— И ты бы не скучал по Солнцу и Луне? — усомнилась Иварис.

Ему вспомнился разговор рошъяра, который он услышал во время похоронного ритуала.

— Нет, — почему-то сказал он, а затем посмотрел на жезл в своей руке. — К тому же свет Эсмаида всегда со мной.

— Будем надеяться, он приведет нас в Гортунгаш.

— Так ты не знаешь дороги?

— Я никогда не выходила за пределы Ведьминого леса, — призналась Иварис. — И никогда надолго не оставляла дома.

— Но ты не хочешь покидать Бризар, как советовал Каштур.

— А ты? — с вызовом спросила она и уже спокойней добавила. — Я не человек, Язар, и только наполовину фавн. Но разве от этого Бризар перестает быть моим домом?

— Ты хочешь пойти к брату, — догадался он, понимая, что в противостоянии с Вулкардом ей нужна помощь. — Расскажи мне о нем.

— Он наполовину альв и, — она грустно вздохнула, — родной брат Сапфиры. Они очень похожи, но такие разные. Они родились в одном цветке, распустившемся на самой верхней ветви нашего отца. Неберис пробудился первым и случайно столкнул сестру в океан. С тех пор она всегда тянулась к воде, а когда повзрослела, разлилась глубоким синим озером. Неберис с детства кружил вместе с буйными горними ветрами, но и теперь не нашел покоя.

Вдруг озеро подернулось мелкой рябью. Над серебристой водой показалась мужская голова, и словно поднимаясь из озера по ступеням, из него начал медленно выходить хозяин этих вод. Внешностью водяной напоминал тритона, он имел человеческий торс, переходящий в рыбий хвост и голубые плавники на спине и тыльной стороне рук. Перепончатыми были его пальцы, серебряная чешуя полностью укрывала его тело, а глаза блестели огромными белыми жемчужинами. Водяной подплыл к берегу и оперся о большие выступающие камни руками.

— Давно я не видел скорби, — заговорил он чистым и мелодичным голосом. — Ибо в моих владениях живет только благость. Отриньте боль. Оставьте печали на берегу и войдите в мой дом. Я заберу ваше несчастье и дарую вам покой.

— Спасибо тебе, брат, — проникновенно прошептала Иварис.

Водяной отер ее слезы рукой, и она улыбнулась. Не стесняясь Язара, она начала раздеваться и вскоре осталась совсем без одежд. Тот смущенно отвел взгляд. Обнаженная в мягком свете грибов и кристаллов Иварис была красива как никогда. Ему не хотелось, чтобы она прочитала его мысли, и он смутился еще сильней.

— Пойдем, — позвала она и взяла его за руку. — В наготе нет ничего постыдного, ибо лишь без одежд мы становимся сами собой, — такими, какими нас замыслила природа.

Они окунулись в воду, и озерный дух забрал их тревоги. Они плавали и смеялись, ныряли и брызгались водой. Водяной наделил их подводным дыханием и усладил их взор причудливым танцем пестрых рыб. С восторгом они рассматривали разноцветные гладкие камни, усеивающие озерное дно. Были среди них и самоцветы, но ни Язару, ни тем более Иварис не приходило мыслей отнять их у водяного.

Наплававшись вдоволь, Язар выбрался на берег. Улыбка еще долго не сходила с его лица. Однако он уже успел высохнуть и одеться, а Иварис все не возвращалась. Им начала овладевать тревога, и ее сила стремительно росла.

Скинув одежды, он снова бросился в воду. На этот раз водяной не был ему столь гостеприимен. Над озером вдруг поднялся пар, а толща воды, став неожиданно плотной, теперь выталкивала Язара и гнала к берегу. Его грудь сдавливали тисками, но он, задержав дыхание, упрямо греб туда, где видел Иварис в последний раз. Вокруг него кружили хищные рыбы, они глубоко впивались в него длинными зубами и отрывали от него целые куски. Он лишился двух пальцев на ногах, но сдерживал боль, не отчаивался и не выплывал.

На прежнем месте Иварис не оказалось. Язару пришлось нырнуть во второй и в третий раз, прежде чем ее найти. Закрыв глаза, она лежала в объятьях водяного. Озерный дух легко придерживал ее руками и что-то настойчиво шептал на ухо. Заметив Язара, он попытался увлечь ее за собой и бежать. Но юноша успел ухватить его за хвост. Чешуя под его пальцами мгновенно почернела, огромные глаза водяного от ужаса и боли расшились еще сильнее. Он резко выпустил Иварис и поспешно оттолкнул их потоком. Волна, набирая силу, выбросила их на берег. Язар неприятно ушибся о камни, Иварис продолжала дремать. Пар над озером медленно опускался.

Как только Язар оттащил ее подальше от озера, она пришла в чувства. Не проронив ни слова, она залечила ему раны и даже вернула откушенные пальцы. Но когда они уже оделись и собирались уйти, водяной вновь обратился к ним. Он смущенно стоял на берегу, смиренно опустив голову на грудь.

— Я не желал причинять вам зла. Простите, мне здесь так одиноко.

Иварис помедлила. Язар потянул ее за руку, но она высвободилась и обернулась.