Чёртов палец

2

Сразу после завтрака Навроцкий натянул шофёрские перчатки и, сев в свою «Альфу», отправился к графине Дубновой. Ему нравилось управлять автомобилем, и поэтому он предпочитал обходиться без шофера. Даже когда мотор давал перебои и приходилось останавливаться, чтобы прочистить свечи, он делал это не без некоторого удовольствия.

К графине он поехал по привычке. Это был вернейший способ узнать последние новости. Утренние часы Леокадия Юльевна обычно проводила у телефона, болтая с жёнами важных лиц и получая таким способом информацию из самых надёжных источников. Она всё про всех знала, и по её рассказам можно было составить полное представление о том, что происходит не только в той части петербургского общества, составным элементом которой был Навроцкий, но и в Петербурге вообще Графиня коротко знала родителей князя и его самого, привлёкши Феликса в свой круг ещё в бытность его студентом филологического факультета. Поэтому не было ничего удивительного в том, что многое в жизни князя вращалось вокруг Леокадии Юльевны. Она являлась центром притяжения для людей совершенно разного сорта, что многим давало возможность найти в её кругу общение по своему вкусу.

Огромный дом её на Сергиевской был похож на проходной двор: сюда почти в любое время мог прийти всякий. Верхние этажи графиня сдавала почтенным людям, которые, как она думала, все были её друзьями. Будучи вдовой, и к тому же очень богатой, Леокадия Юльевна не любила оставаться в одиночестве. Гостеприимство её и неразборчивость в выборе знакомств не имели границ. В её доме можно было назначить встречу или свидание («Увидимся у Дубновой!»), побывать там и уйти, даже не поздоровавшись с хозяйкой. Однажды Леокадия Юльевна наткнулась у себя в гостиной на группу датских и норвежских морских офицеров. С минуту она в недоумении взирала на их эполеты, портупеи и кортики, как бы соображая, что всё это могло значить, уж не розыгрыш ли это, не маскарад ли какой, но, убедившись, что офицеры настоящие и чувствуют себя в её доме вполне комфортно, решила не докучать гостям своим любопытством. Страстно любя сводить нуждающихся друг в друге людей, графиня без устали кого-то с кем-то знакомила. Казалось, весь Петербург превращается в клубок сложных, запуганных связей, ниточки которых тянутся из дома графини. Все были чем-то обязаны Леокадии Юльевне, и никто не мог ей ни в чём отказать. Именно она и нашла способ представить Навроцкого, по его деликатной просьбе, Анне Федоровне Ветлугиной, с которой до той поры и сама не была знакома.

— Деньги не приносят счастья, князь, — сказала Леокадия Юльевна вошедшему в её обширную гостиную Навроцкому, прочтя на его лице не слишком весёлое расположение духа. — Мы уже наслышаны о ваших неудачах. Да и зачем вам деньги-то? Разве у вас их не достаточно?

— Вы правы, Леокадия Юльевна, — согласился Навроцкий, — да не деньги заставили меня взяться за дело. Ведь надобно что-то делать, не танцевать же всю жизнь.

— Ну будет, будет, друг любезный! Здравствуй! Как Париж? Как Биарриц? Я же не хотела тебя обидеть, — обращалась к нему как всегда то на «вы», то на «ты» графиня. — Мне, в сущности, совершенно безразличны твои дела. Право, даже хорошо, что ты нашёл себе какое-то занятие. Батюшка-то твой, бог ему судья, всё кутил, всё покоя себе не находил, пока мильону глазки не протёр, не профукал половину состояния. Кабы не матушка ваша, Катерина Александровна, ходить бы вам с сумой да побираться. Да ты-то, Феликс Николаевич, смотри, не профукай другую половину через свои старания.

— Без риска дела не бывает, Леокадия Юльевна, — возразил задетый за живое Навроцкий, стараясь подавить в себе досаду, вызванную вполне справедливыми словами графини. — А за границу я не поехал.

— Дело — это не княжеское дело, — послышался слегка насмешливый голос из угла гостиной.

— Вот, познакомьтесь, князь, — графиня повела рукой в направлении голоса. — Господин Петров, мастер каламбурить…

На софе, обтянутой тёмно-зелёным штофом, Навроцкий не сразу разглядел серый костюм и в нём господина невзрачной наружности. Петров тотчас встал, обнаружив рост ниже среднего и чрезвычайно прямую спину, и, приблизившись к князю, протянул ему руку. Навроцкий сопроводил рукопожатие вежливой гримасой. Он не питал симпатии к коротышкам с военной выправкой.

— Господин Петров — специалист по коммерческим вопросам. Он служит в банке и вам, Феликс Николаевич, может быть полезен, — сказала графиня серьёзно. — Не так ли, господин Петров?

— Разумеется, — подтвердил Петров и, обращаясь к Навроцкому, добавил: — Я к вашим услугам… князь.

Перед словом «князь» Петров сделал едва заметную паузу, в которой, как показалось Навроцкому, снова прозвучало нечто похожее на насмешку.

— С вашего позволения, господа, я оставлю вас на несколько минул мне необходимо отдать кое-какие распоряжения, — сказала графиня и быстро удалилась из гостиной.

Навроцкому ничего не оставалось, как только провести некоторое время тет-а-тет с господином Петровым.

— Видите ли, князь, — снисходительно улыбнулся Петров молчанию Навроцкого, — в делах такого рода — а я, как и любезная графиня наша, наслышан о ваших начинаниях — нет ничего важнее предоставленной вовремя информации. Без неё далеко не уедешь, а деньги преспокойно потерять можно. Вот наш банк, к примеру, имеет сношения с людьми, от которых в ситуации, подобной вашей, может непосредственно зависеть финансовое благополучие…

— Видите ли, господин Петров, мои принципы навряд ли позволят мне воспользоваться такого рода информацией, — сухо возразил Навроцкий, поняв, на что тот намекает.

— Так ведь я и говорю, любезный Феликс Николаевич, дело — это не княжеское дело, — осклабился Петров, ничуть не конфузясь.

Навроцкому был неприятен весь облик этого господина, самоуверенный и таящий в себе постоянную иронию. К счастью, в дверях появилась графиня, и ему не нужно было продолжать этот разговор.

— Приезжайте-ка, господа, через неделю ко мне на дачу, — объявила на ходу Леокадия Юльевна. — Дача будет тогда готова. Ох и уморилась же я с ней! Всё лето её строили, строили… Через неделю собираю там… вечеринку.

Она подошла вплотную к Навроцкому и шепнула ему на ухо:

— Будет и твоя пассия!