Чёртов палец

3

В очередной приезд свой в Петербург, зайдя домой, чтобы проверить почту и телефонировать Маевскому, Навроцкий обнаружил письмо от матери. Старая княгиня сурово выговаривала ему за его, как она выражалась, «постыдную любовную связь с простолюдинкой» и грозилась лишить сына наследства. В который уже раз убеждался он в том, что матери известно о его жизни гораздо больше, чем он мог предположить. Он решил немедленно ехать в Тёплое, чтобы поговорить с Екатериной Александровной и успокоить её. Перед отъездом он послал Афанасия в Осиную рощу с запиской для Лотты, в которой уведомлял её о своей отлучке.

Екатерина Александровна встретила сына холодно.

— Да уж наслышана я о твоих амурах, — сказала она недовольно, как только Навроцкий явился к ней и попытался объясниться. — Стыд-то какой! Вишь, француженку в любовницы взял! Мало, что ль, достойных девиц вокруг тебя вертится?!

— Не француженку, мама, а шведку. И не в люб…

— Тьфу, ещё того не легче! — перебила Екатерина Александровна. — Она помолчала, что-то соображая. — И какой же у них герб?

— У кого?

— У твоей шведки, конечно!

— У неё нет герба, — сказал Навроцкий, насилу одерживая раздражение. — Она не дворянка.

— То-то что не дворянка! Дворянка бы в любовницы не пошла.

— Не говорите глупости, мама.

Княгиня, опираясь на трость, с которой последнее время не расставалась, пошла прочь из комнаты.

— Я приехал, мама, просить вашего согласия на наш брак, — сказал Навроцкий ей вслед.

Екатерина Александровна остановилась.

— Не бывать этому! — гневно крикнула она, не оборачиваясь. — Ни в моём роду, ни в роду Навроцких ни один мужчина не взял в жёны иноверку и простолюдинку. И ты не возьмёшь! А возьмёшь — так на наследство не рассчитывай! Всё богадельням отдам!

— Но мама! В наше время…

— Молчи! Деньги уж дала, бог с тобой, а наследства лишу! — ещё раз подтвердила свои намерения Екатерина Александровна.

— Но почему, мама?

— Нечего! Пустое! — отрезала Екатерина Александровна и вышла из комнаты.

На следующий день Навроцкий попытался ещё раз поговорить с матерью, но старая княгиня не пожелала его видеть. Перед тем как отправиться в обратный путь, он собственноручно вымыл и тщательно проверил автомобиль и, когда всё было готово, не простившись с матерью, уехал. Выезжая за ворота усадьбы, в окне второго этажа, в покоях Екатерины Александровны, он увидел её тёмную неподвижную фигуру, и в сердце у него защемило от тоски и досады…

Вернувшись в Петербург, Навроцкий зашёл к графине Дубновой и в числе прочих городских новостей узнал от неё, что о нём и его дачной квартирантке уже распространяются сплетни и ходят невероятные слухи. Говорили, между прочим, что Навроцкий отчаянно влюблён, собирается жениться, перейти в лютеранскую веру и уехать вместе с молодой женой в Швецию, что невеста его — незаконная дочь короля и что Феликс Николаевич, при определённых обстоятельствах, может стать отцом наследника шведского престола… Сообщая это князю, Леокадия Юльевна не отрывала от него испытующего взора своих разноцветных глаз, но Навроцкий, как ни грустно ему было, только посмеивался и так и не пожелал удовлетворить любопытство графини и рассказать, как же на самом деле обстоят дела. Леокадия Юльевна сделала вид, что обижена, даже чуточку подулась, однако отпустила Феликса Николаевича восвояси с обыкновенной своей ласковостью.