Хочу быть богатой и знаменитой

Александр Александрович задохнулся от восторга, Алексей Александрович от смеха, а Александр Иванович замер от изумления. Первый поднялся со стула, а Тоша продолжила допрос:

— Кто обеих довел до слез?!

— Тош, ты с нами поедешь? — Голос Наташи был еле слышен.

— Поеду, только сейчас тут всем наваляю и поеду!

— Тошка, — Саня откровенно ржал и подошел к ней сзади, как оказалось зря. Девочка не выдержала. Начала движение, и как учили, без лишних замахов и эффектных движений ловко выполнила подсечку. И не маленький, молодой, тренированный мужик просто рухнул на ковер, а девочка от него отскочила. Так, на всякий случай. От неожиданности сестры перестали плакать, Алексей захохотал в полный голос, Александр Иванович так и замер со стаканом и кувшином в руках.

— Саня! — Алексей не мог остановиться, — она тебя сделала! Классно сделала! Красиво!

Дверь тихонько отворилась, в кабинет заглянула Полина Платоновна, за ней стояли двое: Тимур и Владимир Сергеевич. Безопасники и секретарь видели все, что произошло, но не проронили ни слова.

Тут с дивана поднялся Алексей. Он подал руку брату, помог подняться с ковра и с некоторой опаской покосился на Тошку, та стояла, как будто бы полностью расслабившись. Это и подвело Алексея, он, как и его брат, не оценил в должной степени противника. Захотел взять ее поперек туловища, но каким-то немыслимым образом оказался на полу, лицом вниз, да еще и с заломленной рукой. Боль в руке была ощутимой, и он сразу же захлопал ладошкой по ковру, прося закончить спарринг.

— Ни хрена себе, — Владимир Сергеевич провел пятерней по седым коротко стриженым волосам, — Тоша, скажи мне, ребенок, чего еще я о тебе не знаю? — Александр Иванович с изумлением глядел на девочку.

— Ничего вы обо мне не знаете, — припечатала она.

— Вот так и живем. Ничего друг о друге, не зная, — Владимир Сергеевич ласково смотрел на нежный, хрупкий цветочек и понимал, как может быть обманчива внешность. Перед ним был неплохо подготовленный боец. Маленький, тоненький, верткий, уже опытный, и что самое интересное и опасное — умный.

Начальник службы безопасности поинтересовался:

— Тош, ты у кого занимаешься?

— Не у кого, а с кем. С дедом, естественно.

— Может, дашь пару уроков стражам? А?

— Подумаю! Вот узнаю, чего они ревели и подумаю!

И уже обращаясь к сестрам:

— Что случилось?! Кто обидел?! Кому морду чистить?! Куда едем? Эмика берем? А деда? Амыр без нас не останется. А Мурзон?

Регина засмеялась, вытирая глаза и нос:

— Куда мы таким табором?

Тимур и Владимир Сергеевич теперь уже вошли в кабинет и, не спрашивая разрешения, уселись за большой стол, лицом к публике.

Александр Иванович наконец-то пришел в себя, набулькал полный стакан воды и практически залпом ее выпил. Помолчал с полминуты:

— Тош, слезь с Алексея, пожалуйста. И хочу сказать сразу, что я с тобою драться не стану. Старый я!

— Ага! Как жениться, так не старый, а как драться, так увольте, я — пенсионер!

Народ замер.

— Тош, откуда…?!

Наташа сидела краснее помидора, Александр Иванович потянулся за второй порцией воды и только Владимир Сергеевич восхищенно пробормотал:

— Во молодь наглая пошла. Никакого уважения к седи…, — и почти шепотом закончил, — … — нам.

Тошка вскочила со спины Алексея, подошла к сестрам и привалилась к боку Регины, та ее обняла. Алексей одним плавным красивым движением поднялся с ковра.

Тимур осмотрел всю картину, вздохнул:

— Что ж, коли почти все заинтересованные лица присутствуют, то позвольте вам представить сестер Тригорских: Веронику и Валерию.

Тошка отступила в удивлении от Леры и сразу же попала в руки Александра Александровича, который приткнул ее к себе на одно колено и приобнял за талию.

— Если никто не против, я начну, — и начал рассказ обо всем, что удалось узнать.

Большое совещание, так сказать в расширенном составе, удалось устроить лишь через неделю.

День, в который оно состоялось, оказался насыщенным и долгим. Девушки устали, Эмику эмоции тоже не пошли на пользу. Из кабинета все долго не могли разбрестись. Молодой человек уже неделю знал, что они втроем «одной крови», но только позавчера ему стало известно, что именно Наташа им приходится сестрой. Они все это время жили, стараясь не расплескать свое счастье. Без конца это обсуждали. То никого не было, а теперь такая толпа родственников, и каких родственников, которые не только по крови, но и по духу. Двое мелких никого больше не замечали, кроме своих сестер. Они как маленькие бродили за ними тенью и поминутно спрашивали: а ты куда? И сами же отвечали так, что всех смешили: ловить верблюдА, пока лежит, а то встанет — убежит! — всем было весело и все снова повторялось. Тошка иногда немного грустила от того, что не кровная сестра этим трем, но была счастлива уже тем, что ее приняли в свою семью и, кажется, даже полюбили.

Сестры тоже были счастливы, ходили, взявшись за руки. Иной раз, переглянувшись и кивнув друг другу, начинали что-то делать, обмениваясь только взглядами. Друг друга не просто понимали, а как будто бы чувствовали, предугадывая мысли. Одна начинала предложение, вторая заканчивала. Собираясь вместе, говорили-говорили-говорили и никак не могли наговориться.

Только сейчас все выходили из кабинета и молчали. С одной стороны все были рады тому, что кошмар одиночества закончился, а с другой — рассказывая обо всем, это нужно было еще раз пережить. На это необходимы были силы, которые на эти переживания были потрачены, а сейчас почти иссякли.

Леонид Александрович был обеспокоен и растерян, потому, что не знал, как будут строиться отношения между ними теперь. Сейчас подошел к детям. Рядом стояли Регина и Наташа.

— Какие планы на вечер? — задал вопрос всем.

Тошка подняла в удивлении брови:

— Деда, мы все, — оглядела толпу, — домой. А ты?

Мужчина тяжело вздохнул, поменялся в лице, последняя надежда куда-то исчезла. Ему стало худо. Для него все закончилось, он опять остался один. Понимал, что с этим нужно как-то справляться и заново учиться жить. Только чтобы не случилось, он не бросит этих ребят. Будут же они встречаться в университете, станут его навещать, в конце концов. А то, что он теперь не приготовит им завтрак, не проверит домашнее задание и не озадачится, например, тем, куда отправить детей отдохнуть этим летом, так это… ничего, справится.

— Дед, а я опять голодный, — Эмик с надеждой глядел на него и ждал ответа на незаданный вопрос.

— Он опять голодный, а нас теперь много, — Наташа улыбалась и застенчиво мяла в руках длинные ручки сумки.

— Надо заехать в магазин и взять продуктов? Наверное. — Регина озабочено глядела на Леонида Александровича.

— Продуктов — это хорошо, — он вздохнул, сгорбившись и, как будто постарев на несколько лет, побрел по коридору.

— Деда, — окликнула его Регина, а он вздрогнул и встрепенулся, — можно мы тоже так станем вас называть?

Он механически кивнул и, медленно осознавая просьбу, начал всех рассматривать.

— Дед, ты на такую семью не успел приготовить ужин и сильно расстраиваешься? Ведь у тебя теперь не двое, а четверо внуков, — Эмик старался достучаться до него сообщением о том, что он не останется один. Теперь их много и они вместе.

— Может в пиццерию, я денежку за видеоклуб получил? Ты как на счет пиццы?

Эмик стоял рядом с дедом, с другой стороны его за рукав теребила Тошка, а он сделал вид, что размышляет над предложением — наконец-то все понял, и сердце завопило от радости. Дети его не бросили, а привели в семью своих сестер! Вот теперь, действительно, все будет хорошо!

— Эй, народ! — Из кабинета вышел Тимур, как будто бы слышал разговор о пиццерии.

— Регина, уговаривай всех, поедем к Тамрико. Селим, ты с нами?

Шагнувший следом мужчина помотал головой:

— Нет, я к Эличке и детям, — и счастливо улыбнулся.

— У вас сколько детей? — Тошка, держа деда за руку, ждала ответа.

— Трое: два сына и дочь, — с гордостью ответил любопытной «Варваре», — им сегодня месяц.

— В смысле им всем? — Она заломила бровки, — они тройняшки, что ли?

Гордый папаша кивнул:

— Старший — Тимур, старше брата на восемь минут, средний — Камиль, а дочка Дамира. Крошкой родилась, всего восемьсот грамм, но мы растем, — он поднял вверх указательный палец, — весим уже кило триста! И она такая красавица.

Все улыбались, радуясь за молодого отца. А тот махнул другу в сторону своей машины:

— Тимур, дорогой, передай кое-что для Тамрико! Это от Элички! Будь другом!

— Буду! Давай посылку.

— Ой, и мне нужно к Тамрико, — Регина вспомнила, как эта добрая женщина ранним утром собирала ей завтрак.

— Деда, — Регина обратилась к Леониду Александровичу, — давайте поедем, а по пути возьмем для нее корзину цветов и шоколад.

— Уговорили, показывайте, куда едем! — радостный китаец повез кормить ужином СВОИХ ВНУКОВ! Вот теперь он был счастлив!

И это счастье видел Александр Иванович и не знал, что делать. Стоя в проеме двери кабинета, наблюдал за всей сценой, а руки в карманах брюк сжимались в кулаки. Наташа теперь старого китайца тоже станет звать дедом. Тот не на много старше его, разница меньше, чем лет в десять. Значит, девочка видит в нем самом старика. Это очевидно. Тогда можно похоронить всякую надежду на счастье. Зачем ей нужен еще один дед? С этими мыслями закрыл двери, пошел в комнату отдыха, чтобы устроиться поближе к бару.

В дверях столкнулся с сыном:

— Пап, куда Тошка умчалась?

— С дедом и всем семейством поехали к какой-то Тамрико.

— Спасибо, я уехал! — Саша одним движением сгреб пиджак со спинки стула и метнулся к двери.

Александр Иванович открыл бар и достал бутылку виски. Взял бокал.

— Пап, бутылку на место поставь, — спокойный голос Алексея доносился из кабинета.

— Ты как видишь?!

— Я не вижу, а слышу. Поставь. Хочешь выпить, там у тебя бутылка «Кинзмараули» стоит, давай ее откроем.

— Давай ее.

Звякнули бокалы, раздался характерный хлопок пробки, в бокалы полилось густое красное вино. По комнате поплыл аромат винограда и знойного дня.

— Ты когда ей скажешь?

Александр Иванович с удивлением посмотрел на сына, что встал в дверях.

— Кому и что я должен сказать?

— Наташе. О том, что чувствует твое сердце, пап.

— Что, так заметно?

— Мне — да, потому, что я в таком же положении.

— Вот как. И кто она? Регина?

— Угу, а Саня на Тошку запал.

— Еще не легче. Ей только шестнадцать — дите дитем.

— А ему без разницы. Он счастлив. Говорит, что рОстить будет и всех парней-мужиков отвадит. А ты Саню знаешь: сказал — мое, значит, его и будет. В лепешку расшибется, а завоюет свое счастье. Причем учти, что Сане, как и мне, тридцать, Тошке шестнадцать, вот и посчитай на досуге разницу в возрасте.

— Да, сын, силен ты в математике. Наташе по документам тридцать один, а фактически меньше. А мне ты забыл сколько? Я ей в дедушки гожусь. Сам видел, как на днях предложил выйти за меня замуж, а она руку кипятком облила. Так что разговор окончен и не начинай его снова. Вообще помалкивай и не трави душу! — Бокал грохнул об стол.

— Все тут убери. Я — домой.