Хочу быть богатой и знаменитой

ГЛАВА 22

«Хочу… Хочу быть… Хочу быть богатой… Хочу быть богатой и знаменитой!!!» — и только это желание было двигателем всех ее действий и поступков.

Тимур сидел в кабинете своего сыскного агентства, читая материалы, которые ему приготовили. Его ребята побывали и в клубе, и в клинике. Оказывается, Регину искала некая Тригорская Надежда Паисьевна (в миру Павловна) — доктор медицинских наук, академик, действительный член Российской Академии наук, международных организаций и прочая, и прочая, и прочая.

Надежда Павловна заведовала лабораторией, где уже более двадцати лет исследовались проблемы крови, в том числе и генетические. Одинока. Мать двоих детей. Девочки закончили в девятнадцать лет юридический факультет университета и были похищены с выпускного вечера из ресторана «Айасар». Заявление по поводу похищения в полицию написано деканом юридического факультета. Дальше протоколы допросов восемнадцати свидетелей, описание с камер наблюдения. Интересно, а что, от матери заявления не было, что ли? А вот и фотографии этих девочек. Ничего себе. В объектив камеры, смеясь, смотрела Воронова Регина Александровна и ее близняшка. Они не были двумя каплями воды, но были сильно похожи. Конечно, на фотографии они были лет на десять моложе, но то, что это были они, в этом сомневаться не приходилось. Значит сестры близнецы, что ж, Регина Александровна, минус одна тайна.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть.

— Тимур, мы тут нашли старушку очень интересную, ты бы с ней встретился сам и поговорил. А то нам кажется, она местами не особо в адеквате.

— Тема?

— Тригорская.

— Еду. Адрес кинь.

Женщина жила с родственницей в старом доме постройки годов этак пятидесятых. Большая квартира, высокие потолки, полированная низенькая мебель на высоких ножках. Тимура встретили, предложили разуться и проводили в гостиную. В кресле сидела маленькая, сухонькая седовласая женщина, видно было, что она следит за собой и заботится о своей внешности.

— Здравствуйте.

— Проходите, пожалуйста. Добрый день. Вы, как я поняла, разбираетесь со старым делом похищения Вероники и Валерии, дочерей Тригорской Надежды Павловны?

— Да, мне это дело поручили.

— Посмотрела серию передач и сразу поняла, что новые порядки в полиции повлекут за собой какие-то изменения в лучшую сторону. Так что бы хотели узнать?

— Расскажите все, что знаете, только по порядку.

— Так и хочется начать: в стародавние времена…, — женщина улыбнулась и продолжила, — тридцать четыре года назад во ВНИИ генетики пришла аспирантка Наденька Тригорская. Исследовала, писала диссертацию, никаких нареканий, а тут больничный за больничным. Конечно, начали интересоваться, что случилось, в чем дело. Она рассказала о смерти сестры и о том, что на ее попечении остались новорожденные дети.

Женщина заметно нервничала, то и дело складывала — разворачивала на коленях батистовый платочек с кружевной каемкой:

— Это потом, когда уже познакомилась с няней девочек, Клавдией Васильевной, она мне под коньячок и открыла тайну рождения малышей. Суррогатное материнство на основе экстракорпорального оплодотворения, причем донор яйцеклеток на момент оплодотворения уже два года как пребывал на кладбище. Причем эта операция тогда была на уровне эксперимента. Прямого законодательного разрешения на подобное еще не было.

Рассказчица вздохнула:

— Мы приятельствовали с няней, она меня иной раз выручала с детьми. У нас с мужем мальчишки росли, такие непоседы и баловники! Это сейчас они солидные обеспеченные мужчины, а тогда, это были любознательные, чересчур бойкие, как теперь говорят гиперактивные дети. Иной раз она забирала всю команду, освобождая мне половину дня, у меня кандидатская на ту пору была на выходе.

Прошло время, Наденька Тригорская стала завлабом, и у нее освободилось место старшего научного сотрудника. Пришла к ней — она меня взяла. Понятно, что в лаборатории проводятся все исследования на биоматериале, имелся там свой виварий, а еще были два бокса. В боксы входила только она. Открывала коридор, выключала противовирусную защиту, сколько-то там находилась и выходила. Иногда оставалась на ночь. Кому не задавала вопросы, — что там? — все делали большие глаза и молчали. Только единожды Клавдия Васильевна, нянечка наша не выдержала. Мы с ней в ночь дежурили, как водится, болтали за чаем, она испугалась, что время просрочила для боксов. Я и спроси. Она палец к губам приложила, рукой махнула и повела меня. Заходим, а там в одном боксе — Лера, а в другом Ника. У меня чуть сердце не остановилось, их же похитили! Как они здесь? А они под системами, и у каждой, внутривенный катетер, как бы объяснить, ну, штука такая, чтобы венку лишний раз не дырявить, через него можно многократно на анализ кровь брать или лекарство вливать. Пока Клава девочек переворачивала, мыла, делала массаж, чтобы пролежней не было, перестилала белье, я успела кровь взять на анализ. Наверх поднялась, руки дрожат, боюсь, но пытаюсь выяснить, что же с этими детьми не так. А все нормально. Вот так. Доза снотворного, остальное все в полном порядке. Отклонение от нормы по генетическим показателям, но оно незначительное. Такое встречается у детей, если оба родителя им страдают, в этом случае можно прогнозировать неприятности со здоровьем и довольно серьезные, а если у одного из них такая особенность, то не страшно.

Клава с меня клятву взяла, чтобы НИКОМУ! А вскоре она уволилась и умерла. Так вот, прихожу я на следующее свое ночное дежурство, а в боксах двери открыты и никого. За Наденькой наблюдала. Ничего. Никаких эмоций, ни словом не обмолвилась, ни жестом, ни взглядом себя не выдала.

— А чего же молчали до сих пор?

— А кто бы мне поверил? Вот и у вас на лице недоверие большими буквами. Думаете, старуха в уме повредилась. Ну, не такая уж и старуха, просто плохо спала сегодня, — она немножко пококетничала, поправляя выбившийся из прически локон, и это выглядело так мило, что Тимур улыбнулся, — но с головой все в порядке пока, слава Богу. Еще один момент. У Леры спина была распахана.

У гостя бровь выгнулась, обозначая не озвученный вопрос. Хозяйка, понимая, о чем хотят спросить, кивнула:

— Объясню сейчас. Для некоторых восстанавливающих операций берется лоскут кожи и приращивается. Например, ожоговые поверхности, большие по площади. Оптимальный вариант свою кожу пересаживают с одного места на другое или используется кожа близкого родственника. Так вот на спине у Леры были вырезаны две неширокие полосы как для пересадки кому-то. А разрез не зашит как должно, кожа взята слишком глубоко, понимаете, она… она была почему-то внахлест прихвачена, как будто было все равно, как она станет с этим жить. Или не жить. Или как будто еще собирались резать или поместили что-то внутрь.

Она комкала платочек в руках и щурила глаза на свет, лившийся из окна.

— Думайте, молодой человек, ищите. Тригорская существенно моложе меня, она сейчас на пике славы и наверняка боится, что девочки остались живы. Они живой укор если не совести, то угроза ее репутации, подобное, как правило, квалифицируется минимум, как нарушение врачебной этики.

Женщина повернула голову к окну и немного помолчала.

— И думается, что они все-таки живы. Или мне так хочется в это верить?

Снова повернулась к гостю:

— Спасибо, что выслушали меня. Спасибо, а теперь ступайте, хоть и моложусь, а устала. Тяжелый вышел разговор. Всего хорошего.

— До свидания.

Уходя, увидел, что в карман куртки аккуратно вложен листок. Когда хотел этот листок достать, то получил ощутимый тычок в ребра от провожавшей его женщины. При этом она потерла свой висок пальчиком, и скосила глаза на зеркало, что стояло в прихожей. Большое, старинное, овальное, в деревянной резной раме, которая держалась на стойке, за счет этого его можно покачать вверх-вниз или повернуть вправо-влево. Сейчас зеркало было поставлено так, что сидящей в гостиной женщине, видно было все, что происходило в коридоре. Кстати, как при входе не заметил, что оно выбивается из общей строгой геометрии расположения всей мебели? Это тоже заставило задуматься.

Тимур кивнул провожавшей, пожелал ей всего доброго и вышел на лестничную клетку.

Регина сидела на тахте, обложенная со всех сторон подушками, рядом на табурете возвышался Лукин и держал тронную речь.

— Это же не сложно понять, ангина — штука серьезная. Никто даже предположить не может, какие осложнения у этого заболевания выплывут. Оно на самом деле очень коварное.

— Здравствуйте, ребятишки, — Мария Петровна выглянула из прохожей, — чего двери нараспашку?

— Мария Петровна, здравствуйте, проходите, пожалуйста, — голос Регины напоминал карканье простуженной вороны.

— Мария Петровна, ну скажите хоть вы ей, что мыться еще рано и не безопасно. В душ собралась, вон и полотенце из шкафа вытянула.

Женщина не торопясь прошла в комнату:

— Доктор прав, деточка. Понимаю, что душа и тело просят, но рисковать не станем. Сначала поглядим, что будет с твоим горлом к вечеру, глянем, что преподнесет нам завтра, а там, как Господь распорядится. А ноне поступим по старинке, полотенце теплой водичкой намочим и протрем тебя. Сережа, ступай на кухню, сынок.

— Да я — пожалуйста, могу и выйти, — Мария Петровна маякнула ему, чтобы он не уходил далеко, нужно было посмотреть спину Регины.

Проследив за военврачом, старушка, поправив платочек, внимательно посмотрела на больную:

— Скажи, детонька, где взять чистую одежку, надо тебя переодеть.

Девушка кивнула на шкаф. Бабуля распахнула створки, хмыкнула, обнаружив идеальный порядок, и взяла то, что по ее разумению сейчас должно было пригодиться. Неспешно добралась до ванной, вернулась:

— Вот полотенчик, вытирайся сама, где достанешь, а я тебе спину протру.

Регина вскинулась:

— Спину — не надо.

— Вот спину-то как раз и надо!

Женщина махнула рукой:

— Чего ее от меня прятать? Я уже все видала. Ничего там страшного нет, так что давай, ложись на живот, личиком к стенке, а то твой нос как раз мне ниже пупка и уткнется. А я тоже стесняюсь.

Мария Петровна кивнула Лукину головой, он вошел и заиграл желваками. Смотрел и прикидывал. Тут вначале надо снять воспаление, потом уже думать, можно что-то сделать или нет. Кожа на спине до такой степени стянута, что ее по идее рассекать надо бы, а потом? Вот то-то и оно, что не понятно, что потом. Только неясно, откуда такой толщины рубец? И зачем его так грубо внахлест «смастерили»?

Мария Петровна, толкнула его локтем, показала глазами на выход. Тут в дверь кто-то позвонил. Лукин пошел открывать. За дверью стоял Тимур, за его спиной переминались с ноги на ногу девочка и молодой человек. Они так трогательно держались за руки, что Лукин улыбнулся.

— Мы проведать Регину Александровну. К ней можно? — Юноша поправил очки.

— Можно. Только держитесь от нее подальше, она может быть носителем инфекции. Входите.

— Ничего, у нас иммунная система крепкая, — девчушка пацанской наружности с подскоком вошла в прихожую и завертела головой.

Военврач из коридора крикнул: