Хочу быть богатой и знаменитой

ГЛАВА 28

А она стояла и как безумная бормотала:

— Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой!

Тимур и Селим остановились около старого, но еще крепкого деревенского дома, оглядели его и теперь пытались войти во двор. Оба были немного ошарашены тем, что калитку стережет бычок, крепкий такой, ростом повыше, чем иной конь. Селим открыл калитку, сторож подошел и лбом закрыл ее с другой стороны, потом поднял голову и теперь смотрел на посетителей поверх забора. Фокус с открыванием калитки попробовал проделать Тимур. Результат не заставил себя ждать. Калитка была демонстративно захлопнута.

Друзья посмотрели друг на друга:

— Орать что ли?

— Пойдем вдоль, может еще есть калитка или дыра.

Они двинулись и бычок вместе с ними. Они по эту сторону, а он по ту, не спуская с них глаз. Далеко не ушли, остановились от громкого покряхтывания. Оглянулись.

— Весело тут у вас, как я погляжу, — на мужчин любовался дедок, наряженный в фуфайку и видавшую виды, старую, вылинявшую кепку. Это он кряхтел, что должно было означать, наверное, смех.

Мужчины кивнули на приветствие:

— Здравствуйте, нам бы повидать Людмилу Васильевну Скобцеву.

— Так чего в калитку долбитесь? В больничке она. Вон ворота насупротив. А в дом вас Борька не пускает, потому как хозяйка на службе. Вы с им не балуйте, вмиг на рога подымет. Было уж этакое. А Людмила-то Васильна — вон она, на крыльцо вышла.

— Спасибо!

— На здоровье! Бывайте!

Дедок снял — надел кепку и пошел дальше по дороге.

Гости перешли на другую сторону, вслед им раздалось громоподобное: «МУУУ!», оглянулись с опаской, а женщина в белом халате и шапочке звонко, как девчонка рассмеялась:

— Вы ко мне? Входите.

Тимур и Селим прошли узкий длинный коридор со множеством дверей и последовали за доктором. Беленые известкой стены, голубой краской выкрашенные панели, окна и двери. Запах чего-то лекарственного и хлорки.

Она вошла в кабинет, махнула рукой на стулья:

— Проходите. Слушаю вас.

— Людмила Васильевна, вот наши документы.

Посетители подали удостоверения:

— Мы из детективного агентства.

Врач внимательно изучила бумаги, записала название агентства и данные гостей в журнал посещений и подняла на них глаза, ожидая продолжения.

Мужчины терпеливо ждали, увидев, что она закончила все переписывать, озвучили цель визита:

— Мы бы хотели переговорить по поводу некоторых событий.

Тимур начал обстоятельно излагать известные ему обстоятельства дела.

Та слушала внимательно, кивала головой и вздыхала:

— Что могу рассказать? Екатерина Сергеевна Еникеева — это она взяла на себя заботу об одной из девочек, и как только ее можно было увезти, сразу же увезла. Дети не назвали имен. Я их так и называла про себя — первая девочка и девочка с гепатитом.

— Почему же вы не спросили об именах и всем прочем, что полагается? Наши координаты вписали в журнал, а здесь даже не поинтересовались?

— Поинтересовалась, пока хоть одна была в сознании, как не поинтересоваться! Только девочка мне ответила, что их имен мне знать не нужно, не хочет она, чтобы у меня были из-за них неприятности. Так-то.

— Екатерина Сергеевна Еникеева — кто она и почему забрала девочку?

— Авария была на трассе. Дети пришли после обеда где-то, а поздно вечером мужчина занес на руках три тела: двух женщин и мужчину, потом принес их вещи и уехал. Сказал, что ГАИшникам позвонит. Так вот, спустя несколько дней приехала Екатерина Сергеевна. Одна из погибших — ее внучка. Только на похороны опоздала. Мы всех троих похоронили уже на следующий день. Дожди шли проливные, помедли хотя бы день, то на кладбище не попали бы. Тут-то три гроба везли на волокуше, гусеничным трактором.

— Она приехала и что?

— И помогала мне выхаживать девочек. Для них было важно не столько лечение, сколько уход.

Людмила Васильевна очень тщательно подбирала слова, видно было, что она о многом умалчивает.

— Вторая девочка была очень тяжелой — гепатит. Изолировать от сестры я смогла ее только на четвертые сутки — ремонт крыши у нас затеяли, а тут дождь. Сами понимаете — потоп во всех палатах.

— А вторая девочка куда подевалась?

— Недели через две приехал молодой человек, мне показалось, что он верующий. Приехал, сходил на кладбище. Долго там был. Пришел, спросил, сколько и кому он должен заплатить за похороны жены. Отправила с этим вопросом к председателю сельсовета, похороны она организовывала. Пока мы с ним говорили, девочка закричала. Бедняжка часто кричала. Боялась очень сильно, что мать за нею вернется. Я так поняла, что мать у нее умерла и она боится, что мать за ней с того света придет.

Людмила Васильевна переставила с места на место стакан.

— Пришлось извиниться и бежать к ней. Он почему-то пошел за мной. Посмотрел и говорит, могу чем-то помочь? Чем тут поможешь? А он так настойчиво предлагал свою помощь в уходе за девочкой, что мы с Евдокией Алексеевной — это фельдшер и няня у нас, сильно удивились. Оглядел все и говорит, давайте воду буду носить, печь топить, опять же готовлю хорошо. За продуктами и лекарствами съезжу. За деньги не переживайте, если нужно скажите только.

Она немного помолчала глядя в окно и вдруг встрепенулась:

— Евдокию Алексеевну поспрашивайте, он у нее жил. Вон она в больничку входит.

Евдокия Алексеевна, невысокого роста пышная женщина, одетая фуфайку, крытую веселеньким сатином, заглянула в кабинет. Седые волосы повязаны белым платком, а сверху накинут яркий полушалок. Когда ей объяснили, о чем здесь идет разговор, она призадумалась.

— Что вам сказать про него? Не пьющий он. Мой-то — горе-горькое. Нагляделась на его мутные очи за жизню-то мою. А этот не пьет и мой пить при ем не стал. Ага. Гость-то утром и вечером у иконы встанет, глаза закроет и молится. Ненароком приметила, как он молиться начинает, девочка наша спит крепко, не кричит, не вздрагивает, дышит, что не слышно, ровно ангелок. Так он приспособился у ее кровати молиться. Она на поправку пошла при ем. Хоть верьте — хоть нет. Только мы до него уже поговаривали, что не выкарабкаться дитенку. А тут и с едой дело наладилось, и со сном. Разговаривать начала с нами, а вот его побаивалась. Он придет, в уголочку сядет, молитвенник там какой-то, что ли читает, книжку такую толстую, с крестом на обложке. Я-то спросила, мол, не сектант ли? А он засмеялся тихонько этак, нет, говорит, православный и в церкву хожу. Вот и успокоилась.

В разговор вступила Людмила Васильевна:

— Девочка выздоравливала при нем на удивление быстро. Они проговорили как-то всю ночь, а на утро он уведомил меня, что забирает ее.

Евдокия Алексеевна оживилась:

— Мы-то прямо испужалися. Девочка уж больно красивая. Ее выходить, подкормить и картинки рисовать. А он сразу, мол, не переживайте, зла ей не желаю. Ага. Как они поехали, так я ей в кулачок тыщу сунула, да пошептала, что, коль худо станет, пусть сюда возвертается, тут ей будут рады. Она этак улыбнулась кривовато, обняла и меня, и Васильну. Спасибо сказывала, плакала. Про сестру спросила. Только что мы ей скажем, окромя того, что в добрых руках она. Услыхала про то, и успокоилась за ее. Только зачем-то на кладбище сходила, к тем могилам.

Мужчины пребывали в глубокой задумчивости. Селим, все-таки поинтересовался:

— Ну и как нам его искать? Вы фамилию тоже у него не спросили?

— Почему так плохо думаете о нас. Конечно, же, выписала все данные его паспорта. Они в архиве в районном отделе здравоохранения.

Евдокия Алексеевна оживилась:

— Вам только фамилия его нужна? Так сходите на кладбище. Там он говорил, что жену его похоронили. Фамилия-то одинакова поди, у мужа да жены. А его самого звали Виктором Сергеевичем. Молиться он за себя просил нашего батюшку, а я слыхала. А запомнила потому как моего-то горького этак же навеличивают.

Людмила Васильевна кивнула за окно:

— Если хотите, то вон Петрович идет, он вас на кладбище проводит и могилы укажет.

На этом и попрощались.

До кладбища добрались на машине быстро. Петрович был доволен покататься с таким комфортом, а еще больше ему понравился читок водки, который предложили вместо оплаты за услугу. Дедок быстро нашел ряд с тремя могилами.

— Вот они. Любуйтеся. А я пошел. Не заблудитеся, поди, обратной-то дорогой?

— Да не должны бы. Спасибо!

— На здоровьишко! Еще приезжайте!

Снял — надел кепку и ушел.

Тимур проводил дедка взглядом, оглянулся и озадаченно хмыкнул. Он стоял перед памятником, на котором было высечено: Рощина Наталья Михайловна, даты рождения и смерти. Фотографии нет. Рядом памятник Вороновой Регине Александровне.

— Вот это да!

— Ага!

— Такого я еще не видел.

Сделав снимки двух памятников, два друга пошли к машине, переваривая информацию.

А доктор Скобцева набирала телефонный номер, уверенно нажимая кнопочки:

— Катюша, здравствуй, дорогая! Не представляешь, так скучаю, приезжай, пожалуйста, ко мне. Нынче такого варенья наварила из крыжовника. Королевское варенье. Приезжай. Очень жду!

Регина ждала в коридоре Тошку. Почему-то боялась оставлять ее одну. Похищение никак не шло у нее из головы, и думать могла сейчас только об этом. Зашуршала тихонько дверь и звук противно царапнул по нервам. Из палаты выглянула медсестра:

— Девушка, это же ваш родственник тут лежит?

— Ммм, да!

— Тогда помогите мне, пожалуйста. Его нужно привести в порядок и переодеть. А то после операции сидит не особо уверенно. Мне обтереть его надо, а вы за плечи придержите. Боюсь, завалится еще.

Вместе вошли в палату и объяснили больному суть гигиенической процедуры. На заклеенный нос пациента поползла простыня:

— Регина Александровна! Я стесняюсь.

— Глаза закрой. К тому же у тебя голова кружится.

Эмик сидел на кровати краснее свеклы и держался за простынку мертвой хваткой. Глаза заплыли до такой степени, что он почти ничего не видел. Регина стояла у него за спиной, держала за плечи и уговаривала:

— После того, как ты повалялся на полу в кафе, пофантанировал кровью, тебя нужно хоть немножко привести в порядок. Одежку с тебя срезали еще перед операционной. Кровь запеклась, кожа стянута, тебе же неприятно. Давай, помаленьку ототремся и переоденемся. Благо дедушка тебе из одежды уже кое-что привез.

Эмик пыхтел от недовольства, но терпел. И вдруг спросил:

— А что с хозяином кондитерской? Он жив?

— Да, на скуле синяк и ногу подвернул, хромает. А так все нормально. Уже работает.

— А почему его не арестовали? Он же стрелял и убил одного.

— Расследование ведется. Но его действительно не арестовали. А вот почему, не знаю. Зайду к нему сегодня, поинтересуюсь, нужна ли помощь. Не переживай, там все будет нормально. Мы его в обиду не дадим!

Регина отодвинулась от спины, дала возможность сестричке ее протереть, осмотрела кожу, выискивая синяки, опустила глаза на поясницу паренька и вздрогнула. Из-за пояса трусов, виднелся край родимого пятна. Такого же, которое носила она сама, такое же было у Вероники.

Регина решительно сдвинула вниз резинку и увидела все. Теперь она была уверена, что держит за плечи Дюка.