Хочу быть богатой и знаменитой

ГЛАВА 23

«Хочу быть богатой! Хочу быть знаменитой!!!».

Наталья Михайловна приехала в аэропорт утрясти формальности по поводу сувениров, которые они решили преподнести партнерам на официальном приеме завтра. Ей нужно было узнать, нужны ли разрешительные документы для перемещения этих предметов через границу. Когда она изучала этот вопрос в нормативной документации, то обнаружила несколько пробелов и не решилась все оставлять на волю случая.

Войдя в здание, подошла к дежурному и изложила свою проблему. Он связался с начальником службы безопасности, что сидел в одном кабинете с таможенниками, и получил указание проводить посетительницу к нему, что было исполнено в точности. Регина открыла дверь в кабинет, спросила:

— Я могу войти?

И услышала совершенно неожиданное:

— Лерка, ты нафиг гриву обрезала и перекрасилась?

Перед ней стоял мужчина в сером костюме, ростом выше ее на голову, русоволосый и сероглазый. Стоял и улыбался. Наташа растерялась. Она не знала этого человека. Не знала совершенно, а вот имя Лера, ей было знакомо. Замерла в ужасе, не представляя, что делать. Бежать? Глупо. Ее тотчас задержат. Отпираться до последнего, тоже не вариант.

А этот стоял и улыбался, засунув руки в карманы брюк.

— Теперь ты от меня никуда не денешься, пока не расскажешь, кто устроил это идиотское похищение, и что было потом. Мы же перепугались до смерти! Потом искали вас!

Похищение. Он знает про похищение. Значит это либо однокурсник, а она его просто не узнала, либо… А вот про второе «либо» было просто страшно подумать. И она решилась.

— Простите, я не узнала вас. А прочитать табличку на кабинете не успела.

— Ты всегда была сторонницей правил. Садись уже, посетительница. Лер, неужели и вправду не узнала?

— Простите, но я не Лера.

— Погоди, если ты не Лера, значит ты — Ника? Лерина родная сестра, и ты специализировалась по цивилистике, правильно?

А Наташа не знала, что и сказать. Кивнула. Она был так растеряна, комкала в руках ручки сумочки и смотрела с ужасом на собеседника.

— Ника, да Извеков я! Женя Извеков! Помнишь, как на экзамене по гражданке, ты за меня задачу решила, а я тебе ведро яблок принес? А Колька Забродин яблочко об штаны потер и дал его Катьке Пареновой, та откусила и завизжала — оттуда червяк на нее смотрел! Помнишь?

Вероника смотрела на него глазами полными ужаса.

И тут он кое-что понял. Быстро взял что-то из выдвижного ящика, рассовал по карманам и подал ей руку.

— Вставай, поговорим в машине.

Она соскочила так, что тяжелый стул грохнулся об пол и почти закричала:

— Я никуда с вами не поеду! Я лучше уже умру! Сама! Я не могу больше так! Господи, за что ты так с нами! Мы ни в чем не виноваты, Господи!

Как говорил его сосед, вот тут мужик растерялся. Извеков редко видел женские слезы, а чтоб еще и вот с такими эмоциями, причитаниями, как будто в доме покойник, такого ни разу. Он за всю жизнь никогда не сталкивался с подобным, и как себя вести в этом случае не знал совершенно. Не придумав ничего лучше, сгреб ее в охапку, прижал к себе и зашептал в макушку:

— Тихо, тихо, маленький. Все будет нормально, мы обо всем поговорим, я тебе клянусь, все устроим и разрулим. Не плачь. Обязательно всех победим, все будет хорошо и не надо бояться. Тихо, тихо, успокойся.

Он слышал, что истерика гаснет, судорожные всхлипы почти прекращаются. Немного отстранил ее от себя, посмотрел в лицо:

— Давай вытрем слезки, и пойдем уже. В ботанический сад хочешь? Там такие пироги с картошкой пекут, такие же, как в наше время. Хочешь, газировки купим? У меня в машине даже пачка салфеток есть. Пошли-пошли.

В тот же самый момент Александр Иванович потерял и.о. начальника орготдела Рощину. Полина Платоновна ушла к стоматологу, спросить не у кого. А орготдел закрыт.

Переговоры проходили легко, потому, что их готовили почти семь месяцев, закончились около часа назад, где он ее видел мельком. Она была озабочена и предельно собрана. А сейчас куда-то подевалась. Настроение генерального портилось, накатывало раздражение. Ткнул в кнопку интеркома:

— Стража, Рощина где?

— Вышла в шестнадцать двадцать, ключи сдала.

— Что потом? Из вас надо все вытягивать?!

— Пошла в сторону автобусной остановки. Больше видеокамера ничего не зафиксировала.

— Понял. Спасибо.

Куда направилась? Глянул на часы, еще сорок минут рабочего времени! Надо Ирэну взгреть: шастают в разгар рабочего дня по своим личным делам!

Хлопнула дверь, вошла Полина Платоновна и услышала рык генерального:

— Полина! Рощина где?!

Секретарь в недоумении подняла брови:

— Рощина в аэропорт и в таможню поехала, насчет документов узнавать.

— Каких документов? — Тон стал много спокойнее.

— Подарки итальянцам приготовили? Приготовили. А как они их будут через границу перевозить, не подумали, Вороновой во время не сказали. Поэтому Наталья поехала с таможней разбираться и со всем остальным. А что, сильно нужна?

— Сильно, — сказал шеф и громко хлопнул дверью.

Через пару тройку секунд дверь опять распахнулась:

— Если она по служебным делам поехала, почему на автобусе? У нас что, машины перевелись или Русанов опять перед молоденькими выкаблучивается?! Завгаром быть надоело?!

Двери снова закрылись. Полина Платоновна с опаской смотрела туда и ждала. Дождалась. Двери снова рывком распахнулись:

— Я в аэропорт. Сегодня не вернусь! Все завтра!

Рычание САМОГО слышал весь этаж. Пока шел к лестнице, ни одному сотруднику в голову не пришло высунуть нос навстречу разъяренному чем-то директору.

В аэропорт добирались через пробки, какие-то переходы, переезды, заторы и аварии. Водитель за всю дорогу не проронил ни слова, молчал и Александр Иванович. Подъехали к зданию аэровокзала в тот момент, когда какой-то мужик выводил Наташу, всю в слезах, обнимая ее за плечи, уговаривая, вытирая ей щеки. Они сели в машину и поехали.

Шеф скрипнул зубами:

— За ними, только осторожно.

Водитель про себя засвистел, но команду выполнил в точности. Приехали в ботанический сад. Эти двое купили пирогов, газировки, нашли скамейку, сели и начали есть.

Александр Иванович ничего не понимал. Он видел, как на Наташу смотрел мужик, но так смотрят на хорошую знакомую, на сестру, в конце концов, на жену друга. Не было здесь никакого подтекста. Потом и вовсе случилось что-то непонятное. Она расстегнула сумочку и достала оттуда паспорт, подала ему. Он прочитал его от корки до корки, посмотрел на нее и протянул красную книжечку назад.

Белояров не знал, что и подумать. Прекрасно видел, что она расстроена, а мужик ее утешал, но что все это значит? Он вышел из машины, тихонько пробрался по газону и присел под кустом с другой стороны лавки.

А Женька Извеков был доволен. Они действительно приехали в ботанический сад, ели пироги, запивали газировкой. Сидел, жевал, наблюдая за Никой, и удивлялся: что ж я за идиот? Такую девушку упустил. Женился на Таньке Коляде и много это счастья принесло? Вот надо было кого в жены брать! Ее так приятно кормить, утешать и очень хочется защищать. «И это хотение ты удовлетворишь, по ходу, в самое ближайшее время», — он это уже понял.

Когда был доеден последний пирог и допита газировка, он почти приказал:

— А теперь рассказывай.

— Я не знаю с чего начать.

— С начала.

Девушка вздохнула, открыла сумочку и подала ему свой паспорт.

Прочитал его, посмотрел на нее внимательно:

— Значит ты сейчас Рощина.

И через небольшую паузу уже недоумевая, спросил:

— Погоди, твое полное имя Вероника, а почему ты Наталья? И отчество — Вячеславовна, а тут Михайловна.

— Женя, правда, не знаю с чего начать, просто сильно боюсь. Может я что напридумывала или это горячечный бред? Где — правда, где мой вымысел? Просто опасаюсь что-то рассказывать кому-то, как сглазить боюсь. Вдруг расскажу, и все вернется опять. Дрожу от страха всякий раз, когда вспомню, что она нас ищет. Мы ведь малыша у нее украли, а сами не смогли сбежать, а потом успокоились глупые. А она дала нам доучиться и вот.

— Ника, погоди, я ничего не понял, давай сначала. Вы с Леркой близнецы. Но не однояйцевые. Ну, не абсолютная у вас схожесть.

— Да, это так. Тригорская Надежда Павловна — это наша мать. По документам. Только нас Лерой выносила одна женщина, а двух малышей — две других.

— Больная она, что ли?

— Нет, она абсолютно здорова. Нам было по семь лет, когда в доме появился новорожденный мальчик. Мама сказала, что это наш брат. У него будет няня, но к нему нужно соответственно относиться и любить. Его назвали Георгием. Мы решили, что будем его называть Дюком. Ты же знаешь линейку преобразования имени: Георгий — Гергий — Дюрги — Дюк, — Наташа улыбнулась.

Дюку было около пяти недель отроду, когда в первый раз мать брала у него кровь на анализ. Она думала, что мы крепко спим, а мы зачитались приключениями. Фонарик под одеяло и все довольны. Вдруг услышали, как он закричал. За то время, что он жил вместе с нами уже все его крики наизусть знали и иной раз даже спорили: мокрый или есть хочет. А тут он кричал, как будто бы звал на помощь. Мы и вылетели из своей комнаты как сумасшедшие, а в стеклянную створку коридорного шкафа увидели, как она большой иглой проколола венку у него на голове и набирает в шприц-пробирку кровь.

Наташа прерывисто вздохнула и вытерла нос.

— Знаешь, нас никогда не называли проблемными детьми, мы росли послушными и неконфликтными, только очень боялись своей матери. У нас были няня, гувернантки, репетиторы, школы. Всегда одевали как кукол, дорого, со вкусом. И, сколько себя помню, мы всегда сдавали кровь на анализ и никогда в детской поликлинике. Только в маминой лаборатории. Каждый месяц нас привозили туда. Мы уже знали, что неизлечимо больны и пока болезнь спит, за нею нужно следить, и пока заболевание для нас не опасно. Но, если внезапно угроза активации возникнет, то необходимо среагировать очень быстро. К этому как-то привыкли. Только для маленького человечка такая жестокость была выше нашего понимания. Еще был страх за него, неужели и он тоже не здоров?

Сидела, терла руки, как будто бы мерзла, и продолжала:

— Тогда постарались ничем не выдать себя. Потом залезли вдвоем под одеяло, я проплакала всю ночь, а Лера держала меня за руку и говорила, что нужно что-то придумывать, иначе она из него всю кровь выцедит.

Наташа перевела взгляд со стаканчика с остатками газировки на Женю. Он взял ее за руку, ободряюще пожал:

— Долго думали, когда что-то придумали?

— Уже утром план у двух детей был готов.

— Быстро вы.

Она кивнула:

— Теперь терпеливо ждали удобного случая, и он подвернулся. Мама в июне уехала на две недели за границу кому-то читать лекции. Нас летом всегда отправляли с няней за город, на дачу. Няня была не старенькая, но любила выпить и подремать в тенечке — это давало нам известную степень свободы, а применительно к этой ситуации понятно, что имели возможность ненадолго сбежать в город. Поехали сначала на электричке, а потом на автобусе. Открываем дверь в квартиру, а там какие-то странные звуки: стоны, вздохи. Это теперь я могу сказать, чем там няня с дядей занимались, а тогда мы просто испугались, схватили Дюка, завернули его в первое попавшееся одеяло, выскочили из дома, пробежали пару автобусных остановок, и положили его на скамейку около самого большого магазина. Завернули на наш взгляд очень удачно, потому, что мордаха осталась открытой и если он заревет, то кто-то к нему обязательно подойдет.