Хочу быть богатой и знаменитой

— Дай-то Бог!

А эта пара ужинала. Он подкладывал ей на тарелку самые аппетитные кусочки, внимательно наблюдая, чтобы она все съела. Она, прихватывая с тарелки грибок или огурчик, в первую очередь предлагала угощение ему. Это было так, как обычно бывает в дружных семьях: сначала ему, потом себе — это нормально, это во все времена называли вниманием и заботой.

— Все, наелась, больше не могу, — отодвинувшись от стола, ждала, когда он нальет себе чаю.

— Было вкусно, спасибо большое.

— А персики?

Александр Иванович хитро глянул на порозовевшее личико Наташи.

— Не войдут, — со вздохом и огорчением в голосе изрекла она, опустив глазки.

— Трагедия прямо, — он старался не улыбаться и вдруг понял, что и впрямь трагедия. Боже мой! Для нее в нынешний момент печалька заключалась в том, что сию минуту не попробует персиков. Моя девочка, как же мало тебя баловали! С каким удовольствием он примется за это дело!

— Давай после бани и массажа…

Она с непониманием уставилась на него:

— Чего давать?

— Персики тебя будут ждать после бани и массажа.

— А откуда взялся массаж и баня?

Наташа с подозрением и каким-то ожиданием замерла, а Александр Иванович решил поиграть в ее игру:

— Баню построили года три назад, а массаж, так это доктор прописал.

Его честный взгляд мог покорить любого разведчика, настолько он был искренним.

— Массаж пусть будет, если тетенька не злая, а баню я не особо люблю, там жарко и веточками дерутся.

— Что в бане делают? — Он не смог удержаться от смеха, глядя на ее искреннее недоумение.

— Ну… там, я не знаю, как это называется, кто-то мне говорил, я и по телевизору видела, был какой-то рекламный ролик, там один лежит на столе, а второй его веточками крапивы бьет, потом какими-то еще. И так вздыхает тот, которого бьют, как будто несказанное наслаждение получает. Потом они меняются, а потом каждый себя хлещет и потом они веточками дерутся. Вот как-то так.

Так весело он еще не ужинал! Можно было подумать, что она притворяется. Придумывает всякую небыль про русскую баню и с умным видом выдает. Но он видел, что ее мнение абсолютно искреннее и она этой, по ее мнению неприятной процедуры по имени «баня», явно опасается.

— Давай так. Мы с тобою вместе пойдем в баню, сначала посмотрим, а потом все про нее расскажу.

Александр Иванович в предвкушении новой для него забавы поднялся из-за стола и подал ей руку.

— Пойдем, я тебя провожу. Соберешься и — в баню.

— Как собираться-то? У меня же веточек с собою нет. Может в парке наломать?

— Все, все, я все понял, — он не мог вздохнуть от смеха.

А она начинала сердиться. Что бы она ни говорила, он все встречает смехом! Что тут смешного? Не было в ее жизни бани, так уж случилось. Ведра с ледяной водой вместо душа — сколько угодно, иной раз кружка — уже была роскошью. А вот с баней как-то не срослось.

— Иди, в номере возьми халат и полотенце. Я тебя здесь жду. Подожди секунду. Ты же про баню говорила, когда лечила мальчишек. А сама про нее не знаешь. Как так?

Он внимательно смотрел на ее реакцию.

Она пожала плечами:

— Меня бабушка учила немного. Знать, как лечить — это одно. А быть в бане и принимать там процедуры — это другое, не находите?

— Гм, интересно. То есть, как лечить ты знаешь, а сама веточками ни разу не дралась?

— Нет, не приходилось мне в бане бывать. Лечить знаю как. Бабушка рассказывала. А саму баню не видела ни разу. Может только на картинке, ну, избушка такая.

— Что ж, сегодня будем знакомиться. Иди, я тебя пожду здесь.

Она поднималась в номер. В голове творился какой-то бардак. Она, гендиректор и баня. Полный бред! У нее испытательный срок, а тут такое! И как с ее-то рассудительностью и предусмотрительностью оказаться в такой ситуации?

Оглянулась на дверь. С ним-то все понятно, у него переговоры на носу и светиться перед партнерами не хочется, а она как домашний питомец что ли? Развлекает его. Ну да! Весь вечер на арене. С другой стороны — после ДТП запретил возвращаться в город, поселил в номер, накормил, вызвал врача явно не из районной поликлиники. Кто их знает, этих олигархов, у них свои забавы. Не тянет в койку, не пристает, не обижает, заботится и ладно. И, слава Богу. А завтра видно будет.

Вздохнула. Теперь баня эта. Надо с ней уже разобраться, а то вдруг кто из гостей попросит рассказать, позору не оберешься. Можно конечно в Инет нырнуть, но лучше самой все посмотреть.

Тем временем Александр Иванович поинтересовался у дежурного администратора гостями, у которых веселье было в самом разгаре. Позвонил Владимиру Сергеевичу Подольскому, спросил, как идут дела с китайцами. Узнал, что все продвигается по составленному плану и графику, завтра прилетают сотрудники службы безопасности китайской стороны, Интерпол на подходе. Перезвонил охране, узнал, приехал ли Стеф. Покрутил в раздумьях телефон и, все-таки, набрал номер автомастерской.

— Что там у вас? Ее машину посмотрели?

— Странно тут все. Ослаблены крепления на рулевых тягах и надрезаны тормозные шланги. Надрезаны грамотно, так, что только тщательная экспертиза выявит.

— Интересно. Мысли есть какие-нибудь по этому поводу?

— А что тут думать, крепления разболтались бы недели за две, по нашим дорогам. Не справилась с управлением, а там по ситуации. От травм до логического конца. Похоже, еще и подстраховались, та же схема, только с тормозными шлангами. Это подольше будет, где-то к концу сезона. По ходу дела, некто не особо торопится барышню выводить из строя, но конечная цель именно эта. Есть еще один вариант. Этот подарочек достался от старого хозяина, если она недавно купила машину.

— Все привели в порядок?

— Тормозные шланги завтра привезут, сделаем.

— Добро.

— И еще, подрезан ремень безопасности. Она пристегнулась, когда поехала, только он, похоже, был подшит на живую нитку, оторвался от рывка, вот ее и бросило на рулевое колесо, еще надо разобраться с подушками безопасности, почему не сработали.

Генеральный скрипнул зубами:

— Разбирайтесь. Утром, чтобы был результат.

— Сделаем.

Он стоял в холле, тер обросший за день подбородок и рассуждал сам с собой. Что-то на орготдел все несчастья сыплются. Сначала блондин и Регина. Потом идиотская история с Тошкой. Теперь Наташа. Это уже система. Как говаривал дед: думай голова, картуз куплю!

По лестнице спускалась Наталья. На руке, по всей вероятности халат и полотенце. Идет, смотрит вперед, как-то странно жмурится, нащупывая ногой каждую ступеньку. Доходит до конца лестницы и начинает… прислушиваться? Он стоит в тени большого буфета, она дважды просматривала это место и не увидела его. Не увидела? Что-то в ней неуловимо изменилось. Взгляд стал каким-то спокойным и голубым. А девушка-то голубоглазка, цветные линзы-то ей зачем? Мода что ль такая? Безмятежный, немного расфокусированный взгляд. Вон оно что! Так обычно выглядят близорукие без очков, понял он.

— Наташа!

— Ой, я вас не заметила. Вот, почти готова. В меру своего разумения.

— Если готова, то идем.

Он намеренно не подал руки, внимательно наблюдая за ней. Она пошла осторожно. Действительно, так двигаются те, кто плохо видит без очков. Остается вопрос, насколько плохо она видит?

— Объясни мне, пожалуйста, что происходит, — подхватывая ее под локоть, поговорил он тихо, — она посмотрела на него, взгляд был очень странным.

— Что объяснить?

— Ты плохо видишь, — в голосе прорезались обвинительные нотки.

— Хорошо я вижу. В линзах. Мы же идем в эту, в баню, вот я линзы и сняла. Там же жарко будет.

— А еще там опасно, там горячая печь, кипяток, там скамейки, там много чего, а ты в этом помещении не ориентируешься абсолютно.

Он чуть не перешел на крик, сдержавшись в последний момент. Взгляд у него стал очень удивленным и растерянным после слов:

— Я же там буду с вами.

Аут. Гейм овер. Он убит. Просто наповал. Она. Ему. Доверяла. Вот так просто и без всяких условий. «Я же там буду с вами». В который раз за сегодняшний вечер она ставила его в тупик. Остановился, и не знал, что ответить. В его голове план был прост, все показать и уйти. Пусть парится сама, в конце концов, не маленькая. А теперь: «Я же там буду с вами».

Стоял, перебирая ее пальчики, и еле переводил дух: девочка моя, хорошо, что не понимаешь, какой пытке меня собралась подвергнуть. Ты ничего не понимаешь! Господи, дай мне силы выдержать этот честный, немного наивный взгляд. Он медленно и как-то рвано выдохнул, прежде чем спросить:

— Как много ты видишь?

— Нечеткие очертания предметов. Цвет вижу хорошо, мелкие детали — как небольшие пятна, если уж совсем маленькие — то они сливаются с остальным фоном.

Эта взрослая женщина иной раз вела себя как умудренный жизнью человек, а иногда как ребенок. Любознательный, искренне доверяющий тому, на кого, полагаться нельзя — это он о себе, как ни странно. Будь на то его воля, он бы ее себе не поручил ни при каких обстоятельствах. Но она доверила. Вот с этим надо что-то делать. И с самой ситуацией, и с ее детской непосредственностью. С ее ожиданием, которое нельзя обмануть.

Вдох-выдох и неторопливая прогулка до пункта назначения.

— Баня! Конечная остановка, леди энд джентльмены. Входи. Надо было тебе ее заранее осмотреть. Ну да ладно. Вот тут народ раздевается, от слова совсем. В баню изначально ходили мыться. А теперь гигиенические процедуры в бане выполняются в деревнях, после трудового дня. А для таких праздношатающихся как мы, осталось только удовольствие попариться. Для этого прогревается помещение, нагреваются камни на каменке — эти камни, лежащие на печи, становятся настолько горячими, что если на них попадет вода, то она с шипением испаряется и получается пар. Именно от этого слова и образован глагол «париться». Чтобы усилить физиотерапевтический эффект пациента раскладывают на полке и шлепают веником березовым или дубовым, некоторые елку предпочитают, эвкалипт. Некоторые предпочитают овевание, но об этом — потом.

В дверях предбанника показалась Демидовна.

— Как вам банька? Что-то плохонько ноне натопили.

— Нам сегодня она горячая и не нужна. Для массажа только погреться немного. Демидовна, забирай гостью.

Большая, грузная, спокойная женщина в возрасте, одетая в белый халат и косынку, наметанным глазом стрельнула в одного, потом в другую, и улыбнулась про себя: ой девкиии, однако и впрямь Иваныч себе жонку нашел. Сам мнется, спужать боится, а она, горлица, видать, и не поймет ничего. Вот редкой, чистой души дева-то.

— Все справим как должно. Только вы, Лександра Иваныч не уходите дале. За порожком и посидите. Мы как снарядимся, вас тут жа и кликнем.

Она повернулась к девушке:

— Скидавай одежу, вот простынку кинем на полок, забирайся на него и ложись на пузо. Чего стоишь?

— Что такое полок и где он?

— Ох, ты ж батюшки. Полок вот. Вот это место полком зовется. Моя ты красота, а уж не слепенькая ли ты? — Женщина даже нагнулась к лицу, внимательно рассматривая глаза гостьи.

— Нет, я вижу, в очках, в линзах. Очки с собою не взяла, а линзы в баню не носят.

— Ох, ты ж мнеченьки!

Она всплеснула руками:

— Давай-ка, вот этак, под локотки. От, нашарила? Теперь укладывайся. Лицом к стеночке, чтоб не хлестануть ненароком. Лежи, грейся. С себя одежу стяну и попарю тебя. Тут не до разговоров. Да и ты помалкивай, береги дыхание.