Carpe nostra! (Хватай своё! (лат.))

Глава 5. Договор

Гермионе снилось, будто она снова плывёт по сонной Оттери с медленным течением. Жаркое солнце печёт, обжигая лицо и плечи. Она откуда-то знала, что из-за бурых шапок камышей кто-то смотрит. Вот дрогнула ветка можжевельника, раздался плеск. Кто-то схватил ведьму за ногу и потянул на дно. Гермиона ушла под воду, отчаянно барахтаясь. В клубах ила она ничего не могла рассмотреть, лишь длинные волосы...

Ведьма вскочила на кровати, тяжело дыша и кашляя, отбросила одеяло. Над кроватью покачивался изумрудный бархат балдахина. Гермиона встала и прошлась по спальне. Босые ноги утопали в мягком ковре оливкового оттенка. На магических обоях шелестела трава, создавалось ощущение, будто вокруг — цветущий луг. Гермиона коснулась ромашек и одуванчиков, они упруго качнулись под пальцами. И тут она увидела своё отражение в большом зеркале, обрамлённом листьями. Простая льняная рубашка до колен, бледное лицо, круги под глазами, красные пятна на шее. А запах! И проклятый браслет, чтоб его...

— Доброе утро, мисси.

Волшебница вздрогнула, повернувшись на скрипучий голос. Элли протягивала чистые полотенца, указывая куда-то за спину.

— Мисси принять ванну.

Гермиона обернулась и обнаружила дверь, искусно замаскированную в стене.

Внутри всё было отделано голубым магическим кафелем, по стенам плавали русалки и тритоны, диковинные рыбы, скаты, волновались зелёные водоросли. Гермиона погрузились в горячую воду и принялась отчаянно натираться мочалкой.

Хотелось отмыться, отчиститься, чтобы вернулась прежняя Гермиона, весёлая и беззаботная. Однако в глубине души она понимала, что ничего уже не будет как прежде.

Гермиона чистила зубы с остервенением. Нужно стереть весь вкус, весь запах, все эти неуместные мысли, которые поселил в ней этот негодяй.

В спальне Элли разложила новое платье, бельё и даже обувь.

— Хозяин просил мисси спуститься к завтраку.

Гермиона только представила, как будет сидеть напротив Малфоя за тем самым столом, на котором он вчера её...

— Передай хозяину, что я отказываюсь завтракать за столом, к которому подают такой... такой десерт!

Элли испарилась, и волшебница мысленно выругалась.

«Без палочки даже волосы не высушить! Нужно было не намываться, а бежать. Совесть не отмоешь...»

Трусики на кровати обнаружились, а вот бюстгальтер — нет. И догадки по этому поводу Гермиону совершенно не радовали.

Платье домовуха снова подогнала по размеру, оно сидело прекрасно — лёгкое, нежно-розовое. Рукава три четверти, подол чуть ниже колен, поясок на талии. К нему придавались короткие капроновые перчатки и туфли на изящном каблуке.

— Элли передала мне ваши пожелания по поводу десерта.

Гермиона вздрогнула и отшатнулась от зеркала. На пороге стоял Малфой, держа руки в карманах, и пристально разглядывал её. В свете утреннего солнца его волосы сияли, как белое золото, ультрамариновый галстук перекликался с цветом глаз. Твидовый синий костюм подчёркивал жилистую фигуру.

— Я учёл их и приказал подать вам завтрак сюда. И ещё: доброе утро.

— Вы мерзавец. Вы подлец.

— Подытожу. Люциус. Меня зовут Люциус.

Гермиона скривилась. Малфой ухмыльнулся.

Раздался хлопок. Элли тут же услужливо засуетилась, переставляя с подноса на столик дымящийся кофейник, овсянку, круассаны и яичницу с беконом.

Гермиона без лишних слов села и решительно взялась за вилку. Если уж ругаться — так на полный желудок.

Люциус медленно прошёлся по комнате, остановившись у окна. Глядя куда-то вниз, очевидно, на парковые деревья, он негромко заговорил.

— Миссис... Уизли, мы с вами увязли в болоте нелепых противоречий. У нас с вами одна и та же цель. И для достижения этой цели я предлагаю оставить противоречия и объединиться.

Гермиона изумлённо оторвалась от булочки.

— Как вы смеете предлагать мне что-то после того, что сделали?

— Послушайте, миссис Уизли, вы совершенно не оправдываете статус замужней женщины. Это всего лишь секс. Неужто вы... девственница?

Волшебница бросила, дрожа от гнева:

— Вы прекрасно знаете, что будь на вашем месте мой муж, подобного не случилось бы.

«Хвала Мерлину за это», — подумал Люциус.

Он жалел, что выбрал именно это платье, потому что через него просвечивали очаровательные женские ножки, хотелось задрать подол и...

— Верните палочку!

— Ах, да, насчёт палочки. Мы заключаем договор, и я тут же отдаю вам палочку. Мне нужен ваш ум и знания, вам — моя защита и связи. Пока вы спали, совы доставили свежую прессу... Элли!

Домовуха аккуратно положила газеты на стол и исчезла вместе с грязной посудой.

Пока волшебница сосредоточенно читала, хмуря лоб, Люциус со вздохом достал из трости палочку и прошептал высушивающее заклинание. Ибо наблюдать, как с кончиков мокрых каштановых волос капли стекают прямо в декольте, было слишком большим искушением.

Гермиона с печалью смотрела на колдографию Флеминг-холла, над которым сгустились чёрные тучи. Ничего нового некролог лорду Флемингу не сообщал: «На восемьдесят восьмом году жизни ушёл от нас блестящий пэр... орден за заслуги перед Магической Британией... страшное проклятие... враги... завистники... надеемся на наш бравый аврорат...»

Следующие страницы заставили нахмуриться.

«Совершено разбойное нападение на мистера Уизли Р.Б. и мистера Поттера Г.Д. По словам пострадавших, они находились в квартире мистера Уизли, когда вдруг в помещение проникли двое неустановленных лиц в масках. Бандиты оглушили мистера Поттера и принялись пытать мистера Уизли...»

Гермиона сглотнула и прикрыла рот ладошкой.

«...стараясь узнать местонахождение его жены, миссис Уизли. Однако пострадавший ничего им не сообщил, и негодяи убрались восвояси, так ничего и не добившись.

Остаётся гадать, связано ли это нападение с таинственным исчезновением накануне самой миссис Уизли».

И ниже, под старой студенческой колдографией Гермионы, надпись «Вы видели эту волшебницу?».

— Они пытали Рона... — горестно прошептала она. — Кто эти мерзавцы?

— Они искали вас, Гермиона, подумайте об этом, — заметил Малфой. — В мэноре было много народу, и не я один мог заметить, как вы подложили монету Пэришу.

— Они хотят меня убить?

— Разумеется. Только вы знали о том, что Флеминг следит за Пэришем. Вероятно, когда Пэриш убрал Флеминга, он вспомнил об ещё одном свидетеле...

В окно постучали сразу три совы. Люциус распахнул створки, и две птицы разом уронили Гермионе на колени по письму. Третья села Малфою на плечо и протянула жёлтый конверт.

Волшебница торопливо разорвала бумагу. Одно письмо было от Рона.

«Гермиона! Где ты? Что случилось? Ответь, если ты жива!»

«Если жива... — подумала она. — О, Рон...»

Второй конверт оказался жёлтым с эмблемой ключа и замка. Отправителем значилась нотариальная контора «Хокинс и Дженкинс».

«Уважаемая миссис Уизли, в связи с тем, что Вы входите в число наследников покойного лорда Флеминга, просим Вас явиться двадцать третьего мая в девять часов тридцать три минуты по адресу: Косая аллея, дом из красного кирпича, нотариальная контора «Хокинс и Дженкинс».

Гермиона перевела ошеломлённый взгляд на Люциуса, который задумчиво крутил в руках конверт с точно такой же эмблемой.

— И вы, что... тоже наследник?

Малфой выхватил у неё письмо, перечитал и нахмурился.

— Кстати, сегодня ведь двадцать третье, — заметила Гермиона.

Маг отыскал взглядом настенные часы из живых маргариток. Стрелки показывали ровно девять.

— Итак, миссис Уизли, теперь вы в курсе последних событий. Я обещаю Вам безопасность, весь свой опыт и связи. Вы предоставляете мне всю информацию, что вам известна, и делаете всё, что я скажу. Предлагаю вести тайное расследование смерти лорда Флеминга вдвоём, не привлекая аврорат и крети...

— Довольно, — Гермиона поморщилась. — Я согласна. Вы отдадите мне палочку? Снимете, наконец, этот чёртов браслет?

— Вот, держите, — он протянул долгожданную палочку. — Браслет снять не могу, это не в моей власти, но если вы в точности станете выполнять мои указания, постараюсь избавить вас от него. Пока же... вам придётся ночевать здесь, в мэноре. Браслет не даст вам удалиться от меня на большое расстояние.

— Спасибо и на этом, — хмуро буркнула Гермиона, сжимая палочку. — Где у вас тут пергамент и чернила? Мне нужно написать мужу, а времени в обрез.

Гермиона была благодарна Малфою за то, что он не поволок её через всю Косую аллею. В «Ежедневном пророке» объявление об её пропаже, а она, замужняя женщина, разгуливает под ручку с бывшим Пожирателем. Да она бы со стыда сгорела!

Поэтому волшебница с благодарностью приняла руку Люциуса, когда они шагнули из камина мэнора в нотариальную контору «Хокинс и Дженкинс».

На первом этаже царил полумрак, пахло гусиными перьями, старым пергаментом и сургучом. Справа и слева стояли массивные столы, доверху заваленные бумагами, в глубине затаились чугунные сейфы, за высокой конторкой молодая ведьма палочкой меняла цвет длинных ногтей — от зелёного до фиолетового.

— Передайте мистеру Хокинсу, — процедил Люциус, — что его ожидает мистер Малфой.

— О, мистер Малфой! — из-за кипы бумаг выскочил юркий человечек в клетчатом пиджаке с эмблемой ключа и замка на лацкане. — Простите, это Агнес, наша новенькая! Проходите сюда, пожалуйста. Вы с супру... эээ... со спутницей, сейчас я удвою кресла!

Со второго этажа вдруг раздался душераздирающий вопль. Люциус и бровью не повёл. Хокинс, видя, как побледнела Гермиона, счёл уместным пояснить:

— Там у нас эээ... цирюльня. Новый парикмахер!

Гермиона вспомнила мюзикл «Суинни Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» и нервно хохотнула.

Волшебница нервничала из-за «супруги» и молча смотрела, как Хокинс вертелся, дублируя широкие кресла у стола. Длинным острым носом и чёрными глазками он удивительно напоминал крысу.

Когда клиенты расселись, Хокинс расположился за столом напротив, достал из сейфа пергамент и торжественно зачитал:

— Я, сэр Альфред Уильям Флеминг, завещаю свою должность пэра при палате лордов Министерства магии мистеру Люциусу Абраксасу Малфою и законнику первого класса миссис Гермионе Джин Рональд Уизли в равных долях, по пятьдесят процентов.

На мгновение воцарилась тишина. Люциус и Гермиона недоумённо переглянулись и снова уставились на Хокинса. Они оба знали, что место пэра в палате лордов наследуется, но чтобы им обоим?

— Так, значит, теперь мы вместе — один пэр? — подытожила Гермиона. — А порознь — не сможем и слова сказать на заседании парламента?..

— Верно-верно! Всё точнёхонько! И вы, миссис Уизли, — Хокинс подмигнул и алчно потёр руки, — наверняка, желали бы продать свою долю пэрства мистеру Малфою? Мой шурин — хороший стряпчий! Ведь теперь, когда лорд Флеминг мёртв, ваше положение...