Carpe nostra! (Хватай своё! (лат.))

Глава 12. Охота на Грейнджер

Рождество Гермиона отмечала одна. Почти одна, если не считать малыша, который уже ощутимо пинался. Сегодня была смена Денниса, и она отпустила его пораньше, поставив вокруг дома и отталкивающие, и сигнальные чары.

На праздник Министерство преподнесло ей подарок: первый маго-маггловский проигрыватель. Выглядел он как обычная CD-установка, но без электропитания. А заряжался новым заклинанием, недавно разработанным Клайвом Эссоном. Говорят, молодой изобретатель здорово обогатился на нём. Диски на вид тоже были маггловские, но внутри их заколдовали чарами пространственного расширения, так что хватило всего пяти дисков для громадного количества любимых музыкальных композиций.

В камине, украшенном фиолетовыми огоньками, потрескивали сосновые поленья, наполняя дом терпким смолистым ароматом. Над дверью склонились разлапистые еловые ветви в заколдованном снегу. Из колонок лилась «Весна» Вивальди. Ей вторил зимний шторм за стенами: деревянные ставни скрипели, как грот-мачты, и ветер в холмах гудел, словно туго натянутый стаксель.

Гермиона сидела в кресле-качалке и вязала тёплые пинетки. Получалось неважно, но гораздо лучше того, что выходило в Хогвартсе. Рядом на столике дымилась чашка горячего шоколада.

Когда часы пробили полночь, из камина высунулись головы Поттеров:

— Гермиона! С Рождеством!

— Гарри! Джинни! С Рождеством!

— Мы приготовили подарки. К тебе можно?

— Ох, не сейчас, ребята! Давайте завтра утром. Я так устала, — она зевнула, прикрыв ладонью рот. — Всё время хочу спать...

Они ещё немного поболтали, вспоминая прошлые праздники. Джинни ушла первой, охнув:

— С таким животом из камина долго не побеседуешь...

Потом её поздравил Джордж, подмигнув и пожелав двойню. Затем в пламени появился Рон. Он улыбался таинственно и очаровательно, совсем, как раньше.

— С Рождеством! Прекрасно выглядишь, Гермиона. Жду не дождусь утра.

К двум часам ночи всё стихло, только шипели уголья в камине. Гермиона поворошила их кочергой и услышала стук в окно. Совы принесли новый выпуск «Магического права» и «Ежедневный пророк», который она выписывала с недавних пор. Стоило знать о том, что творится в магическом мире, даже если ты временно скрылась от него. Кроме того, там печатали цены на недвижимость в Косой аллее, а это как раз и было нужно ведьме. С принятием новых законов, экономика магического мира резко пошла вверх, увеличилось количество рабочих мест, в страну хлынули эмигранты со всей Европы. И как следствие — цены на недвижимость сильно поднялись в цене, в особенности на Косой аллее. Но именно там Гермиона и хотела купить здание, чтобы открыть свою юридическую контору. Пока что по карману был только пустой кирпичный дом «Хокинс и Дженкинс», который отказывались брать из-за дурной славы, ведь там убили Хокинса. Но хозяин, толстяк мистер Дженкинс, никак не соглашался на предложенную Гермионой цену, он жадничал и каждый раз отписывался, что найдёт покупателя, который располагает более крупной суммой.

Гермиона развернула газету и уже хотела, как обычно, перейти к объявлениям, но тут её взгляд упал на собственную колдографию в свободной мантии, не скрывающей большого живота. Крупный заголовок над ней гласил: «Героиня войны беременна от Флеминга? Что связывало покойного лорда и магглорождённую Грейнджер? Все подробности в статье Риты Скитер!»

Ведьма почувствовала, как волна гнева затапливает её. Ясно, что Скитер решила отомстить за введённый закон о штрафах для незарегистрированных анимагов, но Флеминг... старенький Флеминг... вовсе не Малфой... Даже эта курица не догадалась вставить именно его имя в статью!

Гермиона взвыла от злости. Чтобы не разрушить дом стихийной магией, которой в последнее время прибавилось за счёт малыша, она поспешила выйти из дома и заковыляла по дорожке к берегу. С пальцев уже срывались горячие искорки, и Гермиона быстро вынула волшебную палочку.

— Инфламаре!

Гигантская волна огня вырвалась из палочки и понеслась к морю, свирепо разгоняя серые клочья тумана. Волны по-змеиному зашипели, когда трескучее пламя лизнуло их. Оранжевые языки постепенно гасли над водой, словно зарницы.

Гермиона чувствовала на щеках влагу, но не сразу поняла, что плачет. Внезапная боль внизу живота скрутила её так, что молодая женщина охнула, упав на колени. В кожу ладоней впились острые камни, но это была такая мелочь по сравнению с тем, что творилось внутри: всё тело тянуло и корёжило. Видимо, малыш решил появиться на свет раньше срока.

Схватки на мгновение отпустили, и Гермиона простонала:

— Будь ты проклят, Люциус Малфой! Желаю тебе испытать такую же боль!

* * *

На Рождество в мэнор прилетел Драко со своей новой подругой Асторией. Люциусу она понравилась: тоненькая, как веточка, светлая чёлка почти закрывает хитрые глаза.

«Пусть хоть кто-то будет счастлив в это Рождество».

Малфой не мог уснуть до полуночи. Он позволил себе три бокала бренди, но сон упрямо не шёл. Ещё и этот вездесущий аврор Коуч, который всё время топтался за спиной, проверяя кабинет, камины и парк на наличие проклятий. Люциус с трудом сдерживался, чтобы не отправить его обратно в аврорат, где, как известно, работают одни кретины.

Он ещё долго бродил по мэнору, заботливо украшенному Элли, и эхо шагов гулко отдавалось в пустых коридорах. Портреты беспокойно всхрапывали во сне, потревоженные светом, который он наколдовал. Наконец маг устал и уже хотел повернуть к своей спальне, как услышал приглушённый смех.

Люциус замер в коридоре у входа в голубую гостиную. Там пылал камин, возле которого на кушетке сидели его сын и Астория. Драко что-то наигрывал на гитаре. Люциус и не подозревал, что он так умеет.

И тут зазвенел его голос:

— Давай с тобой, мой друг, поговорим.

Тайник души своей приотвори.

Твой рок для всех неведом и незрим...

О, мы с тобою оба это знаем.

Поведай, друг мой, как ты одинок,

Ты был когда-то грозен и жесток,

Но сломан был и ты, и твой клинок...

И мы с тобою это оба знаем.

Давай, скажи, как обнищала знать,

Ведь если у них золото отнять,

Останется холуйство, а не стать...

Да, мы с тобою оба это знаем.

Скажи, что титулы — надменные слова,

И чести подлинной не пачкает молва,

И в книге жизни пишется глава...

Ведь мы с тобою оба это знаем.

Ты расскажи о той, что ярче звезд,

Солги опять, что это не всерьёз,

Не стоит мир её хрустальных слёз...

О, мы с тобою оба это знаем...

Это был очень старый французский романс «Разговор Оливье с Роландом», Люциус много лет не слышал его.

Он прижался спиной к холодной стене и съехал на пол, не чувствуя тела, не чувствуя ничего, кроме обжигающей боли в груди. Сын словно пел о нём: обо всей его жизни, о Тёмном Лорде и сломанной палочке, об Азкабане и о ней — о Гермионе. Люциус не помнил, когда плакал в последний раз. Может, когда умерла мать? Безмолвные слёзы катились по щекам и впитывались в тёмную ткань рубашки. Какой смысл в титулах и деньгах, если он так несчастлив? Он мог бы купить весь мир, но зачем он, этот мир, без неё, без Гермионы?

Так больно ему не было давно.

* * *

С горем пополам Гермионе удалось добраться до камина и простонать:

— Больница святого Мунго.

Между схватками оставалось всё меньше и меньше времени. Держась за живот, Гермиона выбралась в холл больницы и оперлась на конторку.

— Помогите... мне нужен акушер...

Регистраторша подскочила, оглядела её и быстро наколдовала кресло. Ведьма устало опустилась в него и застонала от новой схватки.

— Я сейчас! — регистраторша мчалась по коридору, крича через плечо. — Я приведу кого-нибудь!

Когда у конторки медсестры появился целитель О'Нил, Гермиона вытащила палочку.

Тот примирительно поднял руки:

— Миссис Уизли... О, простите, мисс Грейнджер! Вы, наверное, злитесь, что я так долго не мог поставить диагноз? Просто у вас был слишком маленький срок, и в таких случаях...

— Вы это отцу ребёнка скажите! — прошипела Гермиона, направляя палочку ему в лицо. — Немедленно найдите мне другого акушера, иначе я трансфигурирую вас в ночной горшок! О, чёрт...

О'Нил наколдовал носилки и принялся перекладывать на них вяло сопротивляющуюся ведьму.

— Всё будет хорошо, мисс Грейнджер!

— Вы уже говорили это... Ооох!

— Дышите, дышите, мисс Грейнджер! Медленно: вдох, выдох! Вдох, выдох!

К шести часам рождественского утра над Магической Британией разошлись тучи, и ясные звёзды мерцали ярко и празднично. Над больницей святого Мунго загорелась самая яркая из них.

Взмокший О'Нил протянул обессиленной Гермионе тёплый пищащий свёрток.

— Поздравляю вас, мисс Грейнджер, — тихо сказал он. — Вы уже думали, как назвать мальчика?

Она нежно прижала сына к груди и хрипло ответила:

— Кристиан... Кристиан Люциус Грейнджер.

* * *

Через три часа в Малфой-мэноре в кабинет Люциуса постучался Драко.

— С Рождеством, отец!

Тот улыбнулся одними губами.

— С Рождеством, Драко. Ты уже открыл подарки?

— О, да, — он усмехнулся. — Спасибо! С этими ингредиентами и инструментами работать будет одно удовольствие.

Он подошёл к столу и сел в кресло напротив отца. Люциус вопросительно поднял бровь.

— Что-то не так?

— Отец, я с тобой хотел поговорить. Это мелочь, конечно, но кто такой Кристиан Малфой? Я сегодня увидел его на нашем родовом гобелене. Помнится, в детстве ты заставил меня вызубрить всех предков до седьмого колена, и я не помню, чтобы среди них...

Люциус поднялся, как громом поражённый. С минуту он смотрел на Драко невидящим взглядом. Голос охрип.

— И от кого... тянется нить?

— Это самое неожиданное, папа. От тебя.

Люциус забыл, как дышать. Когда воздух снова начал поступать в лёгкие, он бросился прочь из кабинета, от волнения забыв, где после драклова ремонта теперь висит этот гобелен.

Драко застал его в библиотеке за странным занятием: Люциус нежно разглаживал на шёлковой ткани неразборчиво вышитое лицо младенца.

— Ты ничего не хочешь рассказать мне, папа?

Люциус обернулся с совершенно безумным взглядом и дикой улыбкой. Глаза его лихорадочно блестели.

— Он мой сын, Драко! Он мой сын!

— Так это ты «осчастливил» грязнокровку Грейнджер ребёнком? — Драко потёр переносицу. — Ты всю жизнь твердил мне, что грязнокровки...

— Не называй её так! — Люциус схватил его за плечи. — Не смей больше... Ты не понимаешь... После Азкабана я был... а она...

Драко аккуратно высвободился и тихо спросил:

— Может, ты мне всё объяснишь? А то когда мы с Поттером застукали вас в Мунго, я засомневался, уж не мой ли это боггарт?..