Carpe nostra! (Хватай своё! (лат.))

Глава 8. Ключ и замок

Люциус буквально заставил Гермиону поужинать. Пока Элли расставляла приборы, ведьма прыгала по гостиной в одном халате и трещала без умолку.

— Боже, Люциус, какие мы идиоты!

— Спорное утверждение. Элли, рубашку, пожалуйста.

— Нам срочно нужно в «Хокинс и Дженкинс»! Их эмблема — ключ и замок!

— Они уже закрыты. Прошу, сядь и не мельтеши. В глазах рябит.

Гермиона нетерпеливо прожевала кусок запеканки и затараторила:

— Лорд Флеминг не зря оставил своё завещание именно там! Табакерка — это замок, а где-то в конторе есть ключ! Мы откроем табакерку, и всё сразу станет ясно!

Она снова подскочила, и свечи в канделябрах затрепетали.

— Мерлиновы грехи, ведьма... — проворчал Люциус, — ты сегодня была на волосок от смерти, а скачешь, как дикая кентаврида!

* * *

В воскресенье жара спала. По небу бежали кудрявые облака, ветер шаловливо трепал верхушки клёнов в парке.

Гермиона и Люциус завтракали на залитой солнцем террасе и перебрасывались остротами.

— Ах, бедный-бедный Люциус! У тебя всего один эльф!

— Зря смеёшься, защитница сирых и убогих. Признайся, ты считала, что у меня армия этих бездельников!

— А разве нет? — женщина отставила чашку с кофе.

Малфой откинулся на стуле, чтобы полюбоваться, как ей идёт это нежно-фиалковое платье и крохотная шляпка, под которую сколоты буйные волосы.

— Если бы это было действительно так, тогда бы я точно не расстроился, когда дезертировал Добби, — Люциус посерьёзнел и задумчиво провёл по гладко выбритому подбородку. — На самом деле я даже скучаю по ним. Гровер, брат Элли, отправился с Нарциссой. А дочь Элли, Лу, ушла с Драко.

— И Элли одна следит за всем мэнором? — ужаснулась Гермиона.

— Она заведует хозяйством. Стирка, уборка, обеды, сад. Иногда приглашает племянников, Бри и Мэри, для ремонта стен, уборки снега, чистки дымоходов. Элли завещала им своё место здесь. И они это ценят.

Гермиона удивлённо смотрела на Люциуса. Что же должно было случиться, если он перестал презирать домовых эльфов?

— Кстати, ты нравишься Элли. Она считает тебя почти такой же строгой, как Нарцисса. И очень переживала за тебя вчера... Я ещё подам иск за попытку убийства и пришлю Уизли счёт за моральный ущерб. Пусть этим занимается Визенгамот.

— Нет! — воскликнула Гермиона. — У Рона нет денег... мы недавно купили комод и стулья... и ещё должны квартирной хозяйке, она требовала сумму на полгода вперёд...

Малфой бросил на неё такой ледяной взгляд, что она покраснела до корней волос. Веселье на террасе мгновенно угасло, словно дементор пролетел.

— Я ведь всё ещё его жена...

— Спасибо, что напомнила. И когда же ты собираешься сменить свой... сомнительный статус?

— Да... — Гермиона опустила голову, закусив губу. — Нужно поговорить с ним. Слишком жестоко обманывать его.

— Жестоко... — усмехнулся Люциус, натягивая тонкие перчатки. — Жестоко было всё это время в Министерстве быть с тобой рядом безо всякой возможности прикоснуться... Совместим приятное с полезным — мистер Хокинс наверняка будет рад оформить документы на развод за соответствующую сумму.

— Я... не могу так, — Гермиона с болью посмотрела на любовника. — Я напишу ему. Назначу встречу. Сегодня же. Элли, принеси пергамент, пожалуйста...

* * *

Гермиона поняла, что Малфой мстит ей за напоминание о Роне, когда они шли по Косой аллее под руку.

Магический мир был так тесен, что волшебники знали всё друг о друге. А кто не знал, восполняли пробелы по газетным статьям, в которых часто мелькали и мистер Малфой, политик, финансист и меценат, и юный законник — миссис Уизли. Разумеется, многим были известны роли, сыгранные ими в недавней войне. Поэтому глазеющих оказалось немало: и молоденький Роджерс из «Флориш и Блоттс», и пожилая Тина Кёртис из зоомагазина «Петс», и сёстры Локридж, официантки из «Фортескью».

Гермиона слышала шепотки за спиной, они опутывали, как гадкая липкая паутина, и теснее жалась к Люциусу.

Малфой, привычный к публике, ступал королевским шагом, неспешно и величественно. Он знал, что безупречен в лиловом костюме-тройке и строгом галстуке с аметистовой булавкой. Люциус уверенно вёл спутницу под руку, украдкой любуясь ею: тёмными как ночь глазами, завитками волос на открытой шее, тоненькой талией.

Люциус нарочно устроил этот променад: здесь крылась и публичная демонстрация отношений с молодой любовницей, что отрезало ей путь к мужу, и кара за упоминание совместного быта с Уизли, и кое-что ещё, но что именно, маг пока предпочёл скрыть.

Когда они поравнялись с "Вредилками Уизли", ведьме захотелось провалиться сквозь землю.

Наконец, перед ними вырос двухэтажный дом из красного кирпича с вывеской «Хокинс и Дженкинс».

Внутри царила тьма и тишь. В тонких лучах солнца, пробивающихся из окон, кружилась пыль.

Люциус вынул палочку и тихо скомандовал:

— Гоменум Ревелио.

Ветер пронёсся вдоль стен, показывая, что никого нет. Гермиона выставила палочку вперёд:

— Люмос!

Контора была разгромлена. Посередине почему-то валялся обугленный сейф с распахнутой дверью. Шкафы и столы, припорошенные ворохом документов, громоздились друг на друга, будто гигантский конструктор. В одном кресле вверх ногами торчала конторка, из-за спинки другого — две тощие ноги в коричневых ботинках.

Малфой развернул второе кресло. Хокинс упёрся головой в сиденье, в глазах застыл дикий ужас, пальцы скрючены, рот так и замер в вечном вопле.

— Непростительное... — тихо сказал Люциус. И ещё тише, — Авада...

Гермиона прикрыла рот ладошкой.

— Нужно вызвать авроров... я пошлю Гарри сообщение с патронусом.

Она взмахнула палочкой и с усилием произнесла: «Экспекто Патронум!» Серебристая выдра, усердно работая лапками, вылетела в окно.

Люциус в это время деловито обшаривал карманы покойного, выкладывая на дощатый пол монеты, грязный платок и гусиное перо.

— Не взяли палочку, оставили деньги... Что они искали? Табакерку?

— Да, точно. Погоди-ка...

Гермиона осторожно сняла с лацкана Хокинса эмблему конторы и разъединила её.

— Вот, смотри, — она протянула Люциусу ключ. — Должно быть, Флеминг украл табакерку убийцы и заколдовал её так, чтобы она открывалась только этим ключом.

— Похоже, Хокинс так и не смог открыть её, — продолжил Люциус, — хотя ключ у него был всё время под носом. В буквальном смысле... Убийца действительно приходил за своей табакеркой, здесь ты права. Видимо, это важная улика...

Они переглянулись и, не сговариваясь, положили руки на табакерку. Малфой вставил ключ и повернул. Яркие искры прыснули снова и приятно согрели пальцы. Столкнувшись лбами, сыщики разглядывали на дне две волшебные игрушки. Деревянная фигурка колдуна в мантии выбрасывала руку с палочкой вперёд и пищала: «Люмос!» Крошечный лохматый оборотень то чесал задней лапой за ухом, то задирал морду вверх и протяжно выл.

— Что всё это значит, хотел бы я знать... — задумчиво протянул Люциус, поглаживая подбородок.

— Есть только один способ узнать.

Гермиона закусила губу от любопытства и осторожно коснулась волшебника. И в тот же миг пропала.

Малфой успел только коротко выдохнуть. Преодолевая отвращение, он схватил табакерку, быстро тронул оборотня, и мага бешено завертело в пространстве. Порталы сработали.

Люциус выпрямился, когда под ногами резко спружинила земля. Гермиона, хвала Мерлину, стояла рядом и беспокойно озиралась.

Перед ними на многие мили вперёд расстилались бескрайние зелёные долины с редкими бурыми холмами. Слева вдали виднелась маленькая деревня, перечёркнутая тонкой лентой реки. Высоко в небе на одной ноте пел жаворонок.

Гермиона удивлённо оглядывалась:

— Где это мы?

— Похоже на Ист-Мидлендс... — Люциус пристально вглядывался вдаль, но деревушка была явно маггловская, и узнать ничего не удавалось. Он ткнул тростью в большой серый ангар на окраине, — смотри, что это за маггловские развалины? Я даже отсюда чувствую магию...

Гермиона прищурилась.

— Если мне не изменяет память, это музей трамваев. Нас в младших классах возили сюда на экскурсию. А значит, это деревня Крич, графство Дербишир.

— Дербишир? — Люциус нахмурился, сжимая набалдашник трости. — Ведь в Дербишире авроры оцепили деревню и ведут переговоры с великанами. Но их здесь...

— ...нет, верно, — подхватила ведьма, — потому что они сидят на берегу Деруэнта в двух милях от Чатсвортс-Хауса!

— Мне всё это очень не нравится, — маг хмуро вертел в пальцах трость, — может, и сюда стоит вызвать авроров...

— Флеминг хотел, чтобы мы нашли это место. Это наше расследование! — воскликнула Гермиона и решительно зашагала к ангару.

Она по самые лодыжки проваливалась во влажную землю в своих туфельках, но упрямо пробиралась вперёд. Её захватил азарт охотника, который вот-вот настигнет свою добычу.

Люциус недовольно ослабил галстук и решительно зашагал следом.

У самого ангара они наткнулись на невидимую стену. Гермиона разочарованно постучала, но никакого отклика не добилась.

Малфой же тихо произнёс:

— Алохомора.

И тут же перед ними возникла большая каменная чаша.

— Но что это? Для чего она? — удивилась Гермиона.

Люциус задумчиво произнёс:

— Нужно отдать то, что пропустило бы нас. Это место требует дань.

— Дань? — Гермиона заволновалась, вспомнив рассказ Гарри о пещере Реддла. — Нашу кровь?

— Нет, — Люциус поморщился. — Думаю, всего лишь это. Наверняка она как-то связана с этим местом.

Он достал табакерку и положил её на каменное дно.

Воздух исказился, медленно меняя очертания, ангар вместе с чашей пропал.

Чары постепенно спадали, и перед сыщиками развернулся целый городок с двухэтажными домами, магазинами и улочками. Над черепичными крышами висели свинцовые тучи, хотя остальное небо синело невинной чистотой. Странно тёмные стены зданий освещали разноцветные фонарики, яркие вывески вспыхивали над фасадами, отовсюду слышался какой-то нездоровый надорванный смех, залихватская весёлая музыка.

— Прямо Лас-Вегас, — тихо сказала Гермиона.

— Что это?

— Маггловский город в пустыне. Там одни казино, отели. Рестораны.

Она вспомнила, что и Хогвартс был также замаскирован для магглов под развалины.

— Люциус... Когда мы были здесь с экскурсией, всего этого не было!

— Значит, кто-то поставил чары недавно.

Горожане тоже выглядели и вели себя странно. Если среди них и попадались волшебники в дорогих мантиях, то они едва держались на ногах, распространяя вокруг резкий запах огневиски. Те же, что победнее, вызывали устойчивое желание держаться от них подальше: глаза у них дико сверкали, нередко на подбородок тянулась ниточка слюны, и Гермионе сразу вспомнился приторный запах опиума. Встречались типы и вовсе бандитского вида: лохматые, грязные, с чёрными зубами и провалившимися от магического сифилиса носами. От их жадных похабных взглядов хотелось бежать со всех ног. Женщин здесь было заметно меньше, но тем редким, что мелькали в переулках и окнах, позавидовала бы покойница Беллатриса — они смотрели так недобро, будто им не терпелось запустить в кого-нибудь Круцио, а то и Аваду.