Carpe nostra! (Хватай своё! (лат.))

Глава 6. Гермиона и Люциус идут по следу

Визит домой вернул Гермиону к жестокой реальности.

Рон лежал на диване, измученный и бледный. Рядом на столике темнели в бутылочках целебные зелья.

— Гермиона! Где же ты была? Я так волновался.

Горло сдавило от стыда и страха. Слова давались с трудом.

— Рон, милый. Мне так жаль... Я только сегодня узнала... Как ты?

— Где ты была?

Она сглотнула.

— Мне пришлось провести ночь у мистера Малфоя. По... работе... Видишь ли, лорд Флеминг оставил нам наследство, мы теперь оба — один пэр, представляешь?

— Гермиона, послушай... для всего этого не надо ночевать у бывшего пожирателя!

— Ох, Рон... Мне придётся какое-то время... — Гермиона показала запястье, которое обвивала золотая змея.

— Откуда это у тебя?

— Видишь ли, я узнала, что этот браслет проклят... я хотела тебя спасти... это вещь мистера Малфоя.

Люциус слушал их перебранку из кухни, прислонившись высоким лбом к холодному окну. Ощущение было, будто грабят фамильный сейф, а он ничего не может сделать.

«Рон, милый...» Так давно его самого называли милым. Много лет назад юная Нарцисса, начиная каждое письмо к нему, выводила пером: «Милый Люциус...»

Разве не может она называть его милым? В конце концов, она — его собственность. Приложение.

Гермиона охнула: змея сдавила руку, вынуждая подняться.

В этот момент из камина шагнул Гарри, отряхивая сажу с волос.

— Рон, вам не мешало бы почистить дымоход...

Гермиона бросилась обнимать друга, пытаясь игнорировать браслет.

— Гарри!

— Гермиона! Мы так переживали! Мы даже дали объявление в «Пророк»... Только ты исчезла с этим эльфом, вломились двое. В масках! Представляешь? Я сразу про пожирателей вспомнил. Они быстрее оказались... Рону вот досталось...

— Гарри... Рон... авроры знают, что в нашем с лордом Флемингом... покойным лордом Флемингом кабинете всё перевёрнуто вверх дном?

Гарри нахмурился.

— Мы с Деннисом утром там всё осмотрели на предмет проклятых вещей... Когда уходили, было чисто!.. Значит, кто-то знал ваш пароль к кабинету?

— Но о нём знали только я и Флеминг! Разве что кто-то подслушал...

Люциус вышел из кухни, с интересом разглядывая присутствующих.

— А что это вы здесь делаете? — удивился Гарри.

— Гарри... — голос Гермионы дрожал. — Мы теперь партнёры в Парламенте. Мы работаем вместе. И мне придётся какое-то время жить в Малфой-мэноре... Браслет был проклят, и мистер Малфой... единственный, кто может... найти заклинание, которое поможет его снять. Я не могу быть далеко от владельца браслета...

— Быть может, и мне стоит перебраться в Малфой-мэнор? — с вызовом спросил Рон.

Он приподнялся, чтобы встать, но тут же скривился от боли и со стоном рухнул обратно.

Гермиона потерянно молчала. Гарри переводил взгляд с подруги на Малфоя, а затем на Рона. Тишина царапала нервы когтистой лапой.

Волшебница готова была провалиться сквозь землю или придушить Малфоя, лишь бы это молчание так не давило.

— Странно, почему эти дурацкие часы замолчали?.. Мало того, что вечно орали, так ещё и тикали на весь дом.

Она открыла боковую крышку и вынула нечто круглое, застрявшее между шестерёнками.

— Рон, милый... Когда ты с ними сражался, ты запомнил, во что они были одеты?

— Ещё бы! Обычные чёрные пальто... знаешь, такие рединготы, — он бросил неприязненный взгляд на Люциуса, — с серебряными пуговицами.

— Вот такими?

На её ладони блестела большая круглая пуговица с выгравированным анкхом — египетским крестом.

— Знаешь, да. Точно. Один из них, длинный такой, когда Круцио накладывал, палочкой взмахивал, и на обшлаге эти пуговицы очень видно было... Видимо, когда сражались, от моего заклятия в часы срикошетила... Гермиона, останься!

— Рон... я буду писать тебе каждый день.

Люциус шагнул вперёд.

— Вашу жену, мистер Уизли, пытаются убить, как убили её коллегу. В моём доме ей ничего не угрожает. В ваших же интересах отыскать убийцу как можно скорее. Пора, миссис Уизли.

Ужинала Гермиона в полном одиночестве. Кусок не лез в горло, хотя Элли расстаралась: ароматная баранина с горошком и пирог с почками.

Ведьма пробовала отправить Рону патронус с сообщением: «Он не хочет снимать браслет». Пыталась написать письмо, чтобы отослать с совой. Рука с золотой змеёй каждый раз выбивала и палочку, и перо. Очевидно, браслет не давал причинить вред хозяину.

Тайком пробравшись в библиотеку, она перерыла не меньше двух десятков книг, пока в голову не пришло позвать на помощь Элли. Та сразу левитировала грузный том с дальней полки прямо на стол перед Гермионой. Отыскать нужную картинку с описанием не составило труда — проклятая змея только что во сне не снилась.

«Браслет Салазара Слизерина известный, как браслет желаний. Носить может только хозяин. Имеет свойство притягивать. Настоящее золото гномов. Работа Кривого Броури. Принадлежал тёмной волшебнице Саломее Иродиаде, с помощью его ей удалось получить желаемое».

И ни слова о том, как его снять! Гермиона с досадой захлопнула книгу.

— Элли, а больше ничего нет?

Домовуха покачала головой, болтая обвислыми ушами.

— Уже поздно. Моя проводить мисси.

Гермиона только печально кивнула и поплелась следом.

«Малфой не переносит Рона. Может, если чаще напоминать о Роне, Малфой быстрее выставит меня за дверь?»

Она уже разделась и отодвинула одеяло, как вдруг поняла, что в тёмной спальне кто-то есть. Свет луны, еле пробивавшейся из-за туч, осыпал всё холодной белоснежной пылью.

В затылок кто-то дохнул. Гермиона вскрикнула и машинально схватилась за палочку.

— Люмос!

Малфой смотрел на неё сверху вниз, и серебристые глаза его, напоенные тьмой ночи, обещали расправу короткую и жестокую. Рукава белой рубашки закатаны до локтя, пуговицы расстегнуты.

— Мимтер Малфой... Мистер...

Он поднёс палец к её губам:

— Тшшш.

Такого Люциуса она боялась. Это был одержимый, опасный человек, от которого неизвестно чего ждать в следующий момент.

Гермиона попятилась, наткнулась на кровать и уже почти перекатилась через неё, но тяжёлое мужское тело вдавило лицом в матрац. Ведьма забилась и съехала коленями на пол.

Малфой отнял бесполезную палочку и навалился сверху, прижимая так, что она не могла и шевельнуться. Жаркий шёпот обжёг ухо:

— Знаешь, что я хотел сделать с тобой там, на Оттери?

Паника накатила удушливой волной, от страха задрожали колени. Гермиона рванулась, но одна рука Малфоя тяжело придавила шею, а другая скользнула между её ногами. Люциус то сжимал, то гладил аппетитную попку, то ласкал клитор.

Гермиона вскрикнула, когда он проник внутрь. Пальцы были нежными, но их танец — рваным и грубым. Малфой прижался теснее, и она ощутила, насколько он возбуждён.

Гермиона, проклиная себя, двигалась ему навстречу и задыхалась от вожделения. Но всё же нашла силы прошептать:

— Нет, нет... Прошу, не надо. Рон... Рон...

И Люциус словно обезумел от её слов: дёрнул трусики так, что они треснули по шву и отлетели в сторону. Достав налитый кровью член, мужчина приставил его к желанному лону и прошептал:

— Рон, говоришь? Скажи, делает ли Уизли с тобой то же самое?

Гермиона завопила, когда он вошёл на всю длину. Но Люциуса было не остановить. Он крепко держал её за бёдра и вбивался внутрь: глубже, глубже, ещё, ещё!

Гермиона задыхалась от его воспалённого шепота:

— Скажи, может он так?

И снова насаживал её на себя. Резко, порывисто, словно в последний раз. Вдруг он замедлился, и жаркие поцелуи обожгли спину Гермионы. Она выгнулась, и ощущение мужчины внутри словно взорвало. Из груди вырвался долгий бесконтрольный стон.

Ей казалось, она спятила и весь мир дрожит вместе с ней в одном сумасшедшем оргазме. И последние толчки Люциуса вышибают из тела дух — прямиком в рай.

— Подъем, миссис Уизли! Я не собираюсь делать за вас вашу работу.

Растрёпанная Гермиона вскочила, судорожно оглядываясь.

— Что такое? Волдеморт? Пожиратели?

Малфой, давно одетый в чёрный редингот с золотой тесьмой, нетерпеливо постукивал тростью по столику.

— Который час?

— Половина девятого. Советую поторопиться. Сегодня заседание парламента. Мне бы не хотелось опоздать. Элли! Помоги-ка миссис лентяйке собраться!

Через двадцать минут они вышли из камина Министерства в Атриум. Гермиона торопливо стучала каблучками, не поспевая за широкой поступью Малфоя.

Волшебница нервно поправляла шляпку, находясь в глубоком смятении и совершенно не зная, как себя теперь вести.

Всё перепуталось. Вчера они совершенно по-дружески сидели в «Фее Фортуне». Люциус снова дымил трубкой так... по-домашнему, что невольно хотелось улечься ему на грудь и расправлять концы спутавшейся гривы. Ночью он, словно оборотень, превратился в похотливого монстра. Сегодня — в обычного Малфоя, холодного и жестокого.

— Мистер Малфой... Почему мы оба в чёрном?

Не то чтобы она не любила этот цвет, а просто путалась в подоле длинного платья, и вуалетка закрывала почти весь обзор.

— Мы в трауре по лорду Флемингу, миссис Уизли.

Гермионе стало неловко, что она не додумалась до этого сама. В конце концов, он был их общим другом.

— Сразу после заседания — похороны и панихида в Кентербери. Там фамильная усыпальница Флемингов. А пока будьте начеку, миссис Уизли! Пуговица, наш таинственный Шалтай-Болтай — подмечайте всё.

Малфой распахнул двери зала заседаний Парламента, исполненного в форме амфитеатра, гул волшебников обрушился многоголосым водопадом.

«Милый Рон!

Сегодня мы я и мистер Малфой заседали в Парламенте! Ох, Рон, представляешь, авроры оцепили деревню в Дербишире, вторую неделю ведут переговоры с великанами. Мы Я и мистер Малфой сегодня снова пытались протащить наш закон, но этот Пэриш... он кричал, что наш закон — наглое вмешательство в мудрые законы природы. Мол, великаны уйдут сами, как закончится еда. Идиот!

Спикер Милтон опять битый час распинался о благополучии магической нации. И это вместо того, чтобы провести голосование по биллю о гоблинах в первом чтении!

Зато мы я и мистер Малфой успешно внесли на обсуждение закон о маггловской технике! Может быть, скоро над Лондоном будут летать заколдованные автомобили! И Селестину Уорбек твоя мама сможет слушать не только по радио!»

Парламентский зал оба покинули взмыленные и злые. Дебаты отняли немало сил, и Малфой с Гермионой сразу же отправились к «Фее Фортуне».

Гермиона вяло жевала яблочное суфле. Люциус потягивал холодный лимонад. В такую жару трубку доставать не хотелось.

— Ну что, миссис Уизли, выявили нашего Шалтая-Болтая?

— Такого голоса я там точно не слышала. Кстати, может, уже покажете ту табакерку? Кажется, она принадлежит и мне тоже.