Ребис

Глава двадцать пятая — В огонь

— Люмос, — произнёсла Кэрроу. На кончике её волшебной палочки загорелся огонь, но он на йоту не осветил пространство по ту сторону двери с бронзовыми петлями-завитушками. Ничто эту тьму не брало.

— Очки, — спокойно сказал Антонин и поглядел на Драко через плечо.

«Они уже проверили их действие, — напомнил Малфою внутренний голос. — Бояться нечего. Всё получится».

Их было четверо. Последнего, мужчину с суровым смуглым лицом, Драко никогда прежде не видел. Долохов звал его Арго и, похоже, хорошо знал. Он мало походил на англичанина что внешностью, что речью, но первое легко исправило Оборотное зелье.

Удивительно, как легко Долохов отыскал людей, готовых его поддержать: бывших егерей, шпионов Тёмного Лорда и негодяев из Лютного. Стоило лишь пройтись по самым тёмным закоулкам волшебных поселений, где бывшие приспешники Волдеморта прятались после поражения.

«Наверняка, там отыскался и этот Арго», — решил Драко.

Он предпочёл бы ему Рабастана, но тот с дружками отправился в Аппер-Фледжли повесить несколько меток-приманок.

Лестрейндж не так глуп, чтобы пытаться убить премьер-министра магглов в одиночку, чего нельзя сказать об Андерклиффе. Этот бывший егерь из шайки Фенрира вызвался сам, стоило Долохову озвучить план нападения. Едва ли этому дурню удастся добраться до министра, но кучку авроров, отреагирующих на атаку маггловского шишки, он развлечёт как следует. Ещё больше проблем доставит на другом конце Британии Рабастан. Лестрейндж умён и решителен, но, главное, в отличие от Беллы, вполне сохранил рассудок после Азкабана.

Драко надел окуляры и последним перешагнул порог хранилища. Здесь было страшно холодно.

Тысячи карт вокруг него мигом зашевелились. Над вынырнувшими из темноты листами пергамента появились волшебные поселения. Непрекращающийся шелест бумаги напомнил Драко стрекот кузнечиков в саду Ноттов.

Грейнджер говорила о хранилище с восхищением, но тогда, слушая её болтовню, Драко и представить не мог столько карт в одном месте. Потолок зала вместо люстр украшали глобусы. Огромные приставные лестницы обеспечивали доступ к верхним полкам стеллажей. Да, Гермиона была весьма красноречива, в её голосе читался восторг, но теперь Драко оценил это чудо воочию. Некоторые карты казались такими же древними, как вся человеческая цивилизация.

— Вот он, — сказал Долохов, пройдя вперёд по длинному нефу — к постаменту, в нескольких дюймах над которым парил сверкающий шар.

Это было лишком легко. Драко это не нравилось.

— Берём его и уходим, — прошептала Алекто. Её голос в новом обличье был обманчиво приятен.

— Убери руки, — выплюнул Арго.

— С какой стати ты мной командуешь, Пиритс?

— Здесь защитный магический купол, дура. Придётся уж с ним повозиться.

— Не так долго, как ты думаешь, — проговорил Антонин, взмахнув палочкой над шаром. — Всего лишь несколько отводящих чар. Я надеялся на большее с их стороны. Справлюсь минут за десять, — он принялся шептать заклинания с полной уверенностью в успехе.

Драко не терпелось отсюда выбраться. Кэрроу злобно на него таращилась. В сухом и спёртом воздухе не хватало кислорода. Окуляры норовили соскочить с носа. Воротник рубашки болезненно натирал кожу. Волшебник, чей волос был в Оборотном, оказался намного крупнее самого Драко, но ещё хуже — у него была сыпь. Шея чесалась, и при каждом неаккуратном движении Малфой с трудом сдерживал ругательства.

Но эти неудобства были просто смешны по сравнению с тем, что претерпевала его совесть.

Его послали вперёд — отвлечь дежурных Административной службы. На большее, как считал Долохов, Драко не годился. А если его раскусят и заколдуют — не так жалко. Он волновался и трясся подобно больному лихорадкой, пока приближался к их стойке. Они видели в нём толстяка со вспотевшими ладонями и плотным губами-червяками. Что мог бы им сделать располневший неловкий волшебник, страдающий трясучкой? Разве вскинул бы он палочку так быстро, разве пробормотал бы чары так чётко? Мгновение, и эти двое лежали на полу, оглушённые, бесполезные. Убивать их не было смысла, но Алекто рассудила иначе. Её рука не дрогнула, лоб не прорезали морщины сомнения. Убийство для неё стало обыденностью, и Драко пугало это более всего. Он один из них, но не такой как они. Достаточно ли этого, чтобы спать спокойно?

Внезапно Долохов остановился. Последние слова ещё кружили в воздухе, отдаваясь слабым эхом под потолком. Алекто напряглась, а Арго потянулся за палочкой.

— У нас гости, господа, — произнёс Антонин, переглянувшись с Пиритсом. Тот понимающе кивнул и выстрелил Экспульсо в сторону дальних стеллажей. Чары вспороли дерево, как лезвие гигантской пилы. Полки шкафов хрустнули, и сотни свитков устремились вниз.

У Драко упало сердце. В глубине зала промелькнула знакомая черноволосая макушка. Поттер. Вечно Поттер! Он был не один — в некотором отдалении от него возникла фигура второго человека, и на миг Малфой с ужасом и яростью подумал, что сюда явилась Грейнджер. Отважная упрямая Гермиона Грейнджер.

— Их двое, — сказала Алекто, вскинув палочку. — Ты не добил второго дежурного, Пиритс! — воскликнула она с недовольством.

— Закрой рот, надо было обыскать их и забрать очки, — процедил Арго, отточенным движением отбив полетевший в него луч заклинания.

— Сдавайтесь! Вам не уйти отсюда! — разнеслось по залу.

Голос Поттера. Драко узнал его сразу. И не только он.

Долохов глухо рассмеялся.

— Гарри Поттер? Тебе снова удалось выжить, мальчик. Чего ты хочешь? Упечь нас в Азкабан тебе не удастся. Не-е-ет. Я туда не вернусь. Сколько вас — двое? Этого мало.

— Не радуйтесь раньше времени. Мы уже вызвали подмогу!

— Займитесь ими, — приказал Долохов и вернулся к шару. Пиритс и Кэрроу с готовностью направо и налево заметали заклятия из волшебных палочек. Искры заклинаний на мгновение вспыхивали в темноте и быстро гасли в полумраке, будто темнота впитывала их в себя. Красные, синие и золотые — лучи проклятий сталкивались и трещали раскатами грома, озаряли стены. Клочки бумаги разлетались повсюду подобно конфетти.

В какой-то момент Алекто так увлеклась, что потеряла окуляры. Свирепый нечеловеческий рёв вырвался из её горла и она вызвала из воздуха магический кнут, раскрутила его и принялась обрушивать вокруг себя тяжёлыми, рассекающими пространство ударами. Хлыст то вспарывал пол, оставляя на паркете глубокие отметины, то взлетал к потолку, разбивая волшебные глобусы.

Драко оставалось только уворачиваться от щепок и осколков, посыпавшихся сверху. Он спрятался за колонной, отбивая редкие атаки от себя и Долохова, с которым его связывал обет.

«Не выбраться», — сказал он себе, хотя дверь была распахнута. Малфой слышал голоса собравшихся снаружи людей. Пройти мимо них не удастся. Убить их? Обездвижить? Драко знал, что не способен на первое, а второе — не поможет.

Друзья выкликали Поттера и Томаса из темноты.

Но стоит им самим войти сюда, как они окажутся не полезнее слепых котят. Или нет? Драко поймал себя на мысли, что видит окружающие его предметы гораздо чётче и ярче, как бывает поутру, когда рассветный туман начинает угасать. Перуанский порошок рассеивался благодаря свежему воздуху, благодаря настежь открытой двери. Всё оказалось так просто, что Драко хотелось смеяться.

Вот уже первые смельчаки перешагнули порог, и Малфой понял, что всё кончено.

Возможно, идея остаться с Гермионой была не так уж плоха? Она пришла ему в голову сразу же, стоило дверям дома Грейнджеров закрыться за его спиной. Что мешало вернуться, сжать худые девичьи плечи в объятиях и поцеловать её? Она бы позволила, почему-то Драко не сомневался, она бы ему ответила. Что мешало? Всего лишь долг перед семьёй, перед отцом и Непреложный обет, данный Долохову. Сущая мелочь. Надо было остаться там и умереть из-за нарушенной клятвы с чашкой горячего шоколада в руках и куском яблочного штруделя, сидя за столом с любимой девушкой.

Драко резко пригнулся, уворачиваясь от оглушающего заклятья.

Струя красного света ударила Алекто в лицо, и ведьма повалилась прямо на черепки собственноручно разбитых глобусов. Вокруг её головы быстро появилась лужица крови.

Пиритс отбросил окуляры в сторону. В них больше не было нужды. Теперь он сдерживал атаки пятерых волшебников сразу и не мог защищать Долохова, но тот сам принял бой. Первые же проклятья оказались столь сильными, что авроры отступили. Кто-то пронзительно закричал. Недавние подростки. Драко впервые хорошо их разглядел — своих противников. Им не было и двадцати, не старше его самого. Их магические щиты рассыпались и вырастали снова, но действовали ребята слаженно, как одна команда. Их становилось всё больше. Однако, как бы ни были они хороши, Долохова им не превзойти.

— Они тянут время! — воскликнул Арго и бросил в сторону подскочившему к нему мальчишки Аваду.

Глаза Томаса расширились, а тело словно разбило параличом. Ему бы опомниться и убраться подальше, отскочить вправо, а не изображать статую.

Драко сбил его с ног, ощутив, как Непростительное практически просвистело над ухом. Дин вцепился в него мёртвой хваткой, и они покатились по полу. Малфой вскочил на ноги и встретился взглядом с бывшим однокурсником — тем, что скидывал его с метлы на матчах, подбрасывал дохлых мух в котёл, выступал против отца в суде… Почему его жизнь заслуживала спасения?

Малфой не смог ответить, он просто помог ему и всё.

Драко оттолкнул Томаса от себя и отбежал к перевёрнутому набок столу.

Малфой оглянулся на Долохова, тот смотрел прямо на него, не сводя глаз. Он видел. Всё видел.

«Обещаете, что не убьёте меня? — Обещаю».

— Сдавайся, Долохов! — выкрикнул Поттер, заставив Антонина повернуться к себе. — Я знаю, что это ты! Твой маскарад не помог. Где тот волшебник, у которого ты «взял лицо»? Убил его, верно? Для тебя это пустяк — лишить другого человека жизни?

— Мы оба знаем ответ.

— Шеклболт, Фенвик, Долиш и многие-многие другие скоро будут здесь, — громко сказал появившийся в зале МакКиннон.

— Я не вернусь в вашу тюрьму. Ищите другую пищу для призрачных демонов. Поттер, ты хотел сразиться со мной? Конечно, я не великий и ужасный Тёмный Лорд. Посмотри, сколько зрителей. Соверши же ещё один героический поступок.

Поттер медлил с ответом.

«Если у этого дурака есть хоть капля мозгов, он откажется, — подумал Драко. — Но это же Поттер. Гарри Поттер не может спать спокойно, пока в мире творится несправедливость».

— Ты боишься, мальчик? — насмешливо спросил Долохов. — Твой крёстный тоже был трусом. Белла верно сделала, что прикончила его. Кроме спеси у Сириуса Блэка не было ничего. Разве что старый друг, но я и о нём позаботился.

Гарри дёрнулся и сжал кулаки.

— Если я выйду против тебя, ты меня убьёшь. И получится… получится так, как ты хочешь, — сказал он, глядя на ненавистного ему человека. — Мы так не поступим.

— Время Пожирателей смерти прошло, — объявил Томас. — Война закончилась!

Долохов улыбнулся. Действие Оборотного зелья стало проходить, и на лице Антонина едва заметной полоской показался шрам.