Ребис

Глава шестая — Подслушанный разговор

Это произошло несколько дней назад, но, казалось, минула целая сотня лет.

Однажды вечером прилетела сова от Нотта. Послание было перевязано лентой и с обоих концов скреплено рельефной печатью. Едва глянцевый сургуч размяк, как из импровизированного конверта выпало что-то блестящее.

В записке Тео написал лишь одно слово: «Удачи!»

Драко взял выпавший предмет в руки и тут же узнал в старом позолоченном кругляше с выгравированным на аверсе клеверным листом волшебную монету.

В детстве, начитавшись сказок, они с Тео пообещали найти котелок с золотом лепреконов, не с тем фальшивым, что исчезает через пару-тройку часов, а с самым настоящим, приносящим удачу своему обладателю. За добычей после недолгого военного совета было решено отправиться в сад, где за конюшней Ноттов то и дело показывались вредители — гномы. Для восьмилетних Драко и Теодора между гномами и лепреконами не было особой разницы. Упрямые коротышки никак не желали выдавать местонахождение золотого котелка. Драко хорошо помнил тот летний день, помнил, как они с другом раскручивали верещащих от радости садовых гномов вокруг оси и пинками отправляли за ограду.

Эти детские наивные воспоминания почти стёрлись из памяти, почти ушли... И вот Малфой с силой сжимал тонкими пальцами монету и улыбался. Он уже и не верил, что о нём кто-то помнит.

Никто из бывших однокурсников не писал ему после окончания школы, а он — им. На самом деле, немое соглашение начало действовать гораздо раньше — ещё зимой. И только Теодор Нотт иногда отправлял Драко короткие послания. Переписка была для Малфоя глотком свободы во время пребывания в мэноре.

Обычно они ограничивались описанием выполненных домашних заданий или набившими оскомину анекдотами о жадности гоблинов или неповоротливости троллей. Драко искренне не понимал, почему Нотт не бросит это нелепое занятие — не перестанет ему писать, но в глубине души боялся, что Тео это сделает.

А теперь Нотт прислал диковинную монету.

Малфой подставил ладонь с ней под свет, разглядывая со всех сторон. Точно — настоящая ирландская монета. Вон как блестит ребро, отливает всеми цветами радуги.

В сказках чего только не пишут, но в россказнях волшебников правды чуточку больше. Считалось, что золото лепреконов приносит удачу.

И Драко хотелось в это верить. Мерлин, очень хотелось!

Даже, когда он шагал через Атриум, входил в лифт, спускался к залу суда.

Мрачные коридоры подземных этажей были для него не в новинку. Мать ступала рядом, сохраняя завидное спокойствие. Они уже подходили к дверям, когда до Драко донеслись до боли знакомые голоса.

— Я говорил тебе, Джинни, что этот зал здесь самый большой.

— Ты тут и не был!

— Неправда! Мы были тут с Гарри, когда стащили медальон. Здесь судят только самых мерзких злоумышленников, таких как Малфои. Двумя словами — редкостных преступников.

Последнее слово словно ножом пронзило сердце Драко. Не сдержав рвущийся наружу гнев, он оставил Нарциссу за спиной, сунул монету Нотта в карман и быстро сократил расстояние до Уизли.

— Стащили медальон? Ты уже в воришки заделался, Уизли? Я знал, что когда-нибудь этот день наступит.

— Заткнулся бы ты! — процедил Рон, сощурившись. Веснушки на его щеках точно запылали. — Судят-то сегодня твоего папашу. И я сделаю всё от себя зависящее, чтобы он попал в Азкабан, где ему и место! И все будут видеть твою кислую физиономию.

— Так всё рыжее семейство пришло поглазеть на мою физиономию? Какая честь, — не сводя глаз с побуревшего лица, проговорил Драко. — Ой, или, кажется, не всё? Одного где-то потеряли.

— Урод! Лацеро! — Рон мигом выхватил палочку и кинулся на Малфоя. Драко попытался увернуться от режущего заклинания, чувствуя, как с треском рвётся на лоскуты ткань плаща. По пальцам заструилась кровь. Заклинание рассекло рукав, оголяя предплечье и побледневшую метку.

— Вот кого надо судить! — сказал Уизли, указав на неё палочкой.

Драко с ненавистью посмотрел на него, сжимая разорванные края мантии.

Джинни попыталась успокоить брата, что-то прошептав ему на ухо, затем смерила Малфоя странным взглядом и прошла вперёд. Рон разъярённо раздул ноздри.

— Надеюсь, твоего жалкого отца дементоры зацелуют! — выкрикнул он и направился в зал суда следом за сестрой.

Это было просто неслыханно!

— Что же ты делаешь? — гневно сверкая глазами, спросила мать, когда Драко готов был разразиться гневной тирадой.

— Он оскорблял моего отца!

— Этот мальчишка выступает свидетелем по делу Люциуса. Уизли и без того нас не жалуют, а теперь представь, что они наговорят! Дай руку! — Нарцисса едва слышно прошептала что-то, и рана сына затянулась.

— Спасибо, — недовольно сказал Драко. — Так Уизли — свидетель?

Нарцисса лишь устало покачала головой.

— Ты ничему не учишься. Когда-нибудь это тебя погубит, как Люциуса.

Она намекала на возвращение отца к Тёмному Лорду. Старое кладбище, а потом и Отдел Тайн.

Драко надеялся, что всё будет хорошо. Уж точно не так плохо, как боялась мать. Он надеялся даже тогда, когда едва узнал в узнике, введённом в зал дементорами, Люциуса.

Мало кто знает, каково это: видеть своего отца, прикованного цепями к железному креслу. Люциус выглядел ужасно.

Когда перед коллегией выступал Уизли, Малфой сжал кулаки.

«Лучше бы ты остался в подвале навсегда», — думал он, буравя взглядом рыжую макушку.

Но ничто не заставило его так испугаться, как слова Корнелиуса Фаджа. Бывший министр обвинил Малфоя в применении Империо сначала к какому-то невыразимцу, чьё имя Драко слышал впервые, затем к самому себе. Это стерпеть нельзя!

В ушах грохотало, кровь стучала в висках. Сотни глаз устремились на Драко.

— Успокойся, сядь. Я прошу тебя, — словно издалека он услышал мягкий материнский шёпот. Чувствуя себя пристыженным и опозоренным, Малфой-младший сел.

Последним выступал Поттер. Зал встретил «Мальчика, Который Выжил» вдохновенным вздохом. Драко лишь поморщился. Каково же было его удивление, когда бывший однокурсник попытался выгородить Люциуса. Неуклюже, совсем не по-слизерински.

Гриффиндорцы отвратительно врут, а Поттер практически лгал. Его слова вызывали у присутствующих недоумение. Люциус смотрел на него с удивлением, Нарцисса с безграничной благодарностью. Но Драко не желал испытывать признательность к Поттеру. Нет! Он не переживёт этого. И он знал, что Люциус — тоже.

Для полного комплекта не хватало только Грейнджер.

— И всё же вы настаиваете на том, что Люциус Малфой не препятствовал вашему побегу, во время которого был смертельно ранен домовой эльф Добби? — спросил один из судей.

Драко помнил эту веснушчатую физиономию.

Перси Уизли — староста Хогвартса. Что он делал в Визенгамоте? Как можно было взять его в число судей? Все Уизли только и мечтают засадить Малфоев в волшебную тюрьму. Это жалкое подобие волшебника, переметнувшееся от одного министра к другому, не имело права судить Люциуса Абраксаса Малфоя.

Остальные члены рыжего семейства сидели на верхних скамьях. Драко хотел бы их ненавидеть. Ненавидеть всех, но не находил в себе силы на это. У них было своё горе, у Малфоев — своё. Он жалел о своих словах. Противный внутренний голосок снедал Драко изнутри. Он поступил просто омерзительно, напомнив о смерти одного из близнецов. Если бы время можно было отмотать назад, Малфой бы воздержался от гадости, сорвавшейся с языка.

— Может быть, это связано с тем, что к тому моменту мистер Малфой уже валялся в камине под Оглушающим?

Драко очнулся от мыслей.

«Что сейчас сказали? Почему весь зал смеётся? Неужели мне почудилось? Как же обещание? Как же наш договор?»

Он взглянул на Аурелиуса Гринграсса, улыбающегося собственной шутке, и почувствовал самый горький вкус на губах — вкус предательства. В этом было что-то страшное. Ледяной холод заполз под кожу Драко ядовитой змеёй. Ему захотелось спросить мать, не ослышался ли он. Нарцисса безотрывно следила за Поттером, уверенно повторяющим одну и ту же фразу в третий раз.

— Никто из Малфоев не нанёс ни мне, ни моим друзьям ни одного ранения. Моей подруги Гермионы здесь нет, но из всего сказанного ранее, вы знаете, что её пытала Беллатриса. И Добби был убит Лестрейндж.

— Гарри, что ты говоришь?! — воскликнул Перси. — Такие как Люциус Малфой убили Фреда!

Волна возмущения захватила Драко с головой. Нет, в смерти этого мальчика не было вины Малфоев.

— Но мой отец никого не убивал! А тебя, Уизли, не должно быть в коллегии, ты заинтересован лишь в том, чтобы усадить моего отца в Азкабан! — он хотел добавить что-нибудь ещё мерзкое и колкое, но язык не повернулся сделать это во второй раз. Драко так и замер, хватая ртом воздух в попытке подобрать слова.

Нарцисса сжала его запястье и потянула назад, умоляя держать себя в руках.

Все вокруг зашумели.

Драко остро ощутил, что нить надежды вот-вот разорвётся, и некогда ненавистный Поттер — последнее, что делает её целой. Герой и любимец Британии. Его слова чего-то да стоят.

Напряжённо слушая приговор, Драко ощущал, как слова тяжело повисают в воздухе и снежными хлопьями оседают на плечи, пробирая своим холодом до глубины души. Звучавшие имена не задерживались в сознании, ускользая навеки.

Суд признавал Люциуса виновным снова и снова. Драко беспомощно взирал на отца, казавшегося совершенно безучастным к происходящему. Может быть, здесь уже нечего спасать? И тут Люциус взглянул на Нарциссу. Нет, потерянный человек так смотреть не может. В этом взгляде читалось всё: пережитые мгновения прошлой жизни, преданность, любовь, духовное единение, жертвенность и готовность принять свою судьбу.

— Люциус Малфой, вы приговариваетесь к смертной казни, — объявил Тиберий Маклагген. — К вам будет применён поцелуй дементора сразу после заседания...

Драко зажмурился, чувствуя, как горло скребёт рыдание. Он сунул руку в карман мантии, чтобы выкинуть глупую монету с трёхлистным клевером. Она не принесла ему удачи. Но не нашёл её. Наверное, монетка упала, когда Уизли разорвал заклинанием мантию. Драко взвыл. Ему стало наплевать на галдящих вокруг волшебников и чародеек.

Ухмыляющийся Гринграсс пожимал руку Маклаггену.

Драко бросился к судейской трибуне, в одно мгновение пересекая площадку, и даже успел ухватиться за кресло второго ряда, прежде чем чьи-то сильные руки стащили его вниз.

— Вы меня обманули! Мордред вас заколдуй! Вы за это ответите! — заорал Драко, с ненавистью глядя на Аурелиуса. — Вы обещали!

Мракоборцы крепко держали его, пока члены Визенгамота покидали зал суда.

— Ох уж эти Малфои, — сказал Хиггс. — Жаль, что так вышло.

— Не жалейте, — сказал мистер Гринграсс. — Увы, вся семья давно уже потеряна для магического общества.

Драко извернулся, как мог, и выскользнул из рук оттащивших его мракоборцев. Он выскочил за дверь зала суда и побежал по коридору, пол которого подёрнул тонкий лёд. Сердце сжималось в груди, хотелось остановиться и прекратить бессмысленную погоню. У Малфоя не было даже палочки, но он упрямо следовал за дементорами, уводившими Люциуса для исполнения приговора.