Падающий дождь

I

«Если бы великий американский народ знал истинные факты и подоплеку событий в Южном Вьетнаме, он согласился бы со мной, что дальнейшее кровопролитие не является необходимым… Но, как известно, первая жертва во время войны и враждебных действий — правда». Генеральный секретарь ООН У Тан

Капитан Джон Улисс Грант-младший умел владеть собой. Предложение штаба могло ошарашить любого, но, как пишут в романах, ни один мускул не дрогнул на его волевом загорелом лице. Правда, легкая испарина выступила на лбу, хотя в просторном кабинете полковника Фолькстаада работал вестингаузовский воздушный кондиционер. Капитан незаметно вытер лоб тыльной стороной ладони, когда полковник повернулся на вращающемся стальном кресле и обратил свой взор на расшторенную карту Вьетнама, висевшую у него за спиной.

Полковник постучал длинным желто-черным шариковым карандашом по пункту на карте, расположенному, насколько мог видеть со своего места капитан, милях в ста пятидесяти севернее семнадцатой параллели.

— Это место, — торжественно проговорил полковник, — наверняка станет славной вехой в истории Центрального разведывательного управления и «зеленых беретов»! Ирония ядерного века, капитан, заключается в том, что самым эффективным современным оружием является не замороженная «балансом ужаса» межконтинентальная баллистическая ракета с ядерной боеголовкой, а партизанская война, которая еще Наполеону казалась анахронизмом!

Полковник взял из герметически закрывавшейся коробки на столе филиппинскую сигару, отрезал кончик специальными ножницами, разломал пополам деревянную спичку и воткнул половинку без серы в туго спрессованный табачный лист. Затем он закурил от другой половинки спички и пустил в потолок несколько благоухающих колечек дыма.

— Теперь, капитан, — сказал он, переведя наконец взгляд на Гранта, — вы понимаете, почему мы досрочно сняли вас и вашу команду А-345 с форпоста в Ай-Кор[1]. Нам нужны только добровольцы, но, зная вас как образцового офицера специальных войск, мы не сомневались, что вам понравится это дельце. Именно для таких заданий вас готовили в Форт-Брагге. Вы видите, капитан, что я курю филиппинскую сигару. А мне, признаться, гораздо больше нравится кубинская «корона». Увы, партизаны отняли у нас и Кубу, и кубинские сигары! Еще раньше партизанская война стоила «свободному миру» Китая, Алжира, Северного Вьетнама. Пока мне вовсе не пришлось отказаться от восточной кухни и даже от филиппинских сигар, пора и нам самим стать партизанами.

Полковник подался вдруг к Гранту, принял заговорщицкий вид.

— По секрету говоря, капитан, отнюдь не исключено, что мы снимем лайковые перчатки, на которых настаивают все эти штатские демократы, и обрушим наконец атомный удар по Северному Вьетнаму.

Капитан Грант давно знал, что самые воинственные «ястребы» вьют себе гнезда подальше от войны и что полковник Фолькстаад — рупор радиоактивных идей генерала Кэртиса Эмерсона Лимэя, идей, которые шокировали даже министра обороны Макнамару. Лимэй мечтал с помощью ядерных бомбежек выиграть войну и загнать вьетнамцев в каменный век.

— Представляете всю важность вашей роли в качестве американского «Вьетконга» в случае ядерной войны? Вы, американские партизаны, захватите важнейшие рубежи вражеской обороны, ракетные базы, переправы и плацдармы, штабы, аэродромы, узлы дорог. Вы, «зеленые береты», и приданные вам командиры южновьетнамских «красных беретов» будете сеять панику в тылу врага, срывать управление войсками…

Полковник Фолькстаад умолк и внимательно поглядел на капитана Гранта. Всем взял этот парень! Словно с него писали плакат, славящий «зеленые береты» с их бесстрашным девизом «Зеленый берет — до конца! Любое задание — в любое время — в любом месте — любыми средствами!».

Именно в эту минутную паузу капитан Грант мог заговорить, мог отказаться от этого смертельно опасного дела. Ведь штабу требовались только добровольцы… Но Грант не заговорил, промолчал: после того, последнего письма Шарлин ему все было безразлично. И в самом деле, разве не обязался он, став «зеленым беретом», выполнять любые задания?..

— Не исключено также, — с видимым облегчением, приняв молчание капитана за знак согласия, продолжал полковник, — что мы выбросим вам туда портативные атомные заряды с небольшим тротиловым эквивалентом. Таким зарядом вы разом сможете вывести из строя самое крупное промышленное предприятие, электростанцию, крепость, большой штаб, любой важный объект. Это вам не пластиковая взрывчатка Ку-5.

Слушая полковника, капитан неотрывно смотрел на шеврон 5-й группы специальных войск армии США во Вьетнаме, красовавшийся на левом плече Фолькстаада: на голубом фоне блестит пересеченный тремя золотыми молниями золотой меч.

Капитан почувствовал, что его лоб снова покрывается бисером пота. А может быть, он все же не готов к смерти? А вдруг он передумает завтра, когда уже будет поздно? И какое имеет он моральное право решать за свою «футбольную команду», за всех одиннадцать человек?

— И не исключено, наконец, — все более оживляясь, говорил начальник штаба специальных войск, — не исключено, что мы пустим в ход химическое и бактериологическое оружие. И психохимическое тоже! Вы, наши американские партизаны, сможете одним махом превратить этих упрямых гуков в буйнопомешанных, отравить целый густонаселенный район!

Честно говоря, капитан Грант никак не ожидал такого поворота в своей судьбе. Вчера, когда он возвращался после неожиданной переброски в Сайгон, его парни ликовали. Сидя на мешках с песком, чтобы сохранить зад в случае, если пятитонный алюминиевый бронетранспортер М-113 наскочит, не дай бог, на вьетконговскую мину, ребята горланили:

— Ура! Да здравствует Сайгон!

— Даешь Сайгон, Париж Востока, цитадель греха и порока!

— Даешь Сайгон, город самых красивых и доступных женщин!

— Я буду «зеленым беретом» до конца! Готов любить любую сайгонскую шлюху — в любое время — в любом месте — любыми средствами!

— Джентльмены! Я закачусь на всю ночь в первый же «кошкин дом» и оставлю там последний фронтовой доллар!

— Побереги зелененькие, Клиф! Они пригодятся тебе в Штатах. Бьюсь об заклад, что нас посылают домой нести гарнизонную службу!

Грант слушал и улыбался. Держась за жесткую петлю над головой, он закрывал глаза и воображал, что мчится в тряской нью-йоркской подземке. Правда, проклятый М-113 трясет даже больше. Ну и поколесил же он по Вьетнаму на этом транспортере! Сколько шишек набил себе в его неудобном граненом чреве! Сколько риса помял его гусеницами!

Да, все они надеялись, что вернутся в Форт-Брагг, а там, рядом, Фейетвилль со всеми его злачными местами! Что теперь скажут ребята, узнав от своего капитана, который никогда прежде не лез на рожон, что им предстоит лететь в тыл Северного Вьетнама, чтобы стать там — какая честь! — первыми американскими «партизанами».

— Сегодня же, капитан, — перешел на официальный тон приказа полковник Фолькстаад, — вы отправитесь в Ня-Чанг. Вся подготовка будет проведена в обстановке строжайшей секретности. Тайна — залог успеха операции. В Ня-Чанге я буду частым гостем. Прежде всего познакомлю вас с подробным планом подготовки, утвержденным самим шефом ЦРУ — мистером Ричардом Хелмсом. — Полковник встал. — Прощайте, капитан! Уверен, вы приумножите славу «зеленых беретов». Успешное выполнение этого важнейшего и, не скрою, отнюдь не легкого задания сулит вам и вашим людям самые высокие почести, длительный отпуск после возвращения с победой и щедрое денежное вознаграждение. Кстати, ваша кандидатура возникла одной из первых. От души поздравляю вас!

Из кабинета полковника Фолькстаада капитан Грант вышел в том оглушенном состоянии, которое в боксе именуется состоянием грогги.

Тропическое солнце жарило так нещадно, что все тело мгновенно покрылось липкой пленкой пота.

Выйдя за охраняемые железобетонными дотами ворота штаба, капитан зашагал по раскаленному цементному тротуару к своему джипу. За рулем сидел, развалясь, истекая потом, долговязый рыжий детина со шпалами первого лейтенанта. Это был Клиф Даллас Шерман. Экс-оу, или, иначе говоря, начальник штаба команды А-345, которую вот уже полгода возглавлял капитан Джон Улисс Грант-младший.

— Хелло, Джонни! — разморенным голосом, не вынимая раскисшей сигареты изо рта, окликнул Клиф командира. — Долго же ты там проторчал у «большой бронзы»![2] Наверно, ждал, пока все эти штабные крысы напишут письма домой? Ну что, когда летим в Штаты?

Капитан Грант тяжело плюхнулся на переднее сиденье джипа, горячее, точно сковорода, надел темно-зеленые очки, чтобы притушить несносный блеск сайгонского солнца.

— Неужели ты не мог запарковать этот драндулет в тени? — проворчал он, закуривая ментоловую сигарету из предложенной Клифом пачки.

— Да тут тесней, чем у стадиона «Янки» во время кубковой игры! — оправдывался Клиф. — Тесней, чем на Арлингтонском кладбище. Не видишь, вся стоянка забита, как банка сардинами.

От Клифа пахнуло перегаром виски. Ну, конечно, он не торчал тут на солнцепеке, пока полковник Фолькстаад расписывал с жаром агента туристского бюро прелести путешествия в Северный Вьетнам. Он явно отсиделся за стойкой какого-нибудь прохладного бара, попивая бурбон со льдом. Клиф Даллас Шерман — стреляный воробей, на молодецкой груди красуются ленточки «Бронзовой звезды» и «Серебряной звезды» за выполнение заданий «фирмы», то есть ЦРУ, в Лаосе и Конго.

— Не томи ты меня, Джонни! — взмолился Клиф. — У тебя такое лицо, словно ты узрел Виктора-Чарли![3] Когда махнем в Штаты? Надо провернуть массу дел: закупить сувениры, дать телеграмму моей Билли-Сю, сделать уколы в вендиспансере. Я тут, кстати, почитал старый номер «Нью-Йорк пост» — представляешь, Пентагон сообщил конгрессу, что у нас тут, во Вьетнаме, каждый четвертый джи-ай болен дурной болезнью! Болтуны проклятые! Какого дьявола раскрыли военную тайну?!

А ему, Джону Гранту, после прощального письма Шарлин некому слать телеграмму…

Капитан глубоко затянулся обманчиво прохладным дымом ментоловой сигареты, прочистил горло.

— Мы не летим домой, Клиф, — сказал он, глядя в пыльное ветровое стекло джипа. — Мы летим в пекло. В гости к дядюшке Хо. С разведывательно-диверсионным заданием. Ясно? Так что не бойся: уколы делать необязательно.

Клиф тихо свистнул сквозь зубы.

— Будь оно все богом проклято! — выругался Клиф. Он в сердцах швырнул окурок на мостовую. — Боюсь, что билеты продаются только в одну сторону — туда, но не обратно. Нам с тобой такой билет нужен, как быку бюст!

Помолчав, Клиф положил загорелые руки на баранку и спросил:

— Куда? В «Павлин» или «Каприз»? Надо промочить глотку, что бы там ни говорил о пьянстве наш прославленный генерал Уэсти.

— «Каприз», — проговорил Грант, ему вдруг тоже захотелось выпить. Все равно что — виски, джина, водки…

Они на опасной скорости подкатили к бару. Окна «Каприза» были забраны новенькой стальной сеткой.

— И тут боятся гранат Вьетконга! — пробормотал Клиф, тормозя так резко, что запахло горелой резиной. — Фу ты! Скорее в холодок!