Тёмная королева Самайна

— Не знаю, это всё слишком насыщено магией, я не могу строить какие-то гипотезы на таком шатком материале...

— Но?

— Но я думаю, что Алхимик не зря затеял эту возню с костью и зельем. Это я говорю сугубо как человек, обладающий логикой... Чёрт, как же хорошо без болтовни твоей сестрицы! У меня от неё мозги трещат.

Хельгамина слабо, но понимающе улыбнулась.

— Работай. А Зельдаборн я беру на себя. И спасибо за… как она там говорит? — Она оглядела гулкие металлические стены башни. — Мягкую перину?

— Чем богаты, — насупился Док.

— Всё в порядке. — Хельгамина похлопала по затянутой в перчатку руке учёного. Помолчала и добавила: — Может, однокрылая бабочка ещё полетит…

— Оставь эту метафизику, — отмахнулся Док. — Мне вот гораздо интереснее, что там с Джуэл… Такой ценный конструкт, моё собственное полушарие… — Он откинул крышку черепа и почесал ополовиненный мозг.

— Только конструкт? — подняла одну бровь Хельгамина. Вид внутренности чужой головы она перенесла стоически.

— М-м…

— А ты не можешь заглянуть в Джуэл? — поинтересовалась она. — Мы могли бы знать, что делает Королева.

— М-м, — снова замялся Док. — Вообще-то это не очень приятно, да и видится всё довольно размыто. Давно хотел удалить мозолистое тело², но раньше Джуэл постоянно находилась при мне, а потом несносная девчонка забрала её себе.

Хельгамина не стала настаивать и вздохнула — вышло почти по-зельдаборновски.

— Но тогда покажи мне, над чем ты сейчас работаешь.

Финкельштейн по-молодому встрепенулся и расправил плечи.

— Тебе правда интересно? Я как раз собирался сжечь очередную партию листьев в водородной атмосфере… И ещё один проект… В общем, пойдём в лабораторию! Мне нужен свежий взгляд, Гарик, как ты понимаешь, тут не помощник.

Когда он отвернулся, Хельгамина усмехнулась сама себе — недаром она сестра Зельдаборн — и охотно проследовала за учёным в лабораторию. И уже через час, когда листья почернели, но не сгорели в водородной атмосфере, а Хельгамина высказала своё ценное (и, конечно, положительное) мнение о новом проекте, Финкельштейн сдался.

— Ладно! Попробую заглянуть, что там происходит.

Он сжал зубы и зажмурился. Кожа на лице собралась морщинами, на лбу выступил пот. Пальцы яростно сжали подлокотники коляски. И дышать он, кажется, перестал. Хельгамина молча ждала, боясь прервать нестабильный контакт двух полушарий мозга. И через пять минут Док выдохнул и расслабился. Устало потёр лицо руками.

— Это всегда так тяжело… — слабо проговорил он. — Джуэл жива. Королева, видимо, бросила её в подвал — там абсолютно темно. Она чуть не свела её с ума, а Джуэл только и думает, удалось ли вызволить чужачку! — с горделивым возмущением воскликнул Док. — Вот запало ей это в мозг!.. Начиталась умных книжек про гештальты…

— Надо ждать, — заключила Хельгамина. — И верить в твой ток.

— А чего в него верить? — снисходительно улыбнулся Док. — Он просто есть. Это не магия, которую нельзя доказать. Хочешь, покажу?

— Ну… давай, — с опаской согласилась ведьма.

* * *

Злость перекипала через край. Распирала изнутри, изливалась из глаз и рук.

Выглянешь в окно — шевелятся на мостовой, как рассерженные змеи, тёмные нити. Тянутся к запертым ставням и дверям. Но ставни для них — не помеха. Потяни за любую нить — и какой-нибудь горожанин со стеклянным взглядом тут же выскочит следом и будет делать то, что она захочет.

Но она упустила те нити. Две метлы окатили воздушной струёй, и это заставило на миг потерять контроль. И пленница, с которой было связано столько надежд, улизнула сквозь неосмотрительно раскрытое окно. Проклятье.

Ты слишком много думаешь о прошлом. Ты ослабела. Иди и расквитайся с виновницей! Для начала.

Королева отвернулась от окна и посмотрела на съёжившуюся на полу Джуэл.

— Я тебя предупреждала, золотце, — процедила она. И крутанула рукой, не обращая внимания на то, как опять резануло ладонь. — Стой спокойненько, — прошелестела Королева и впилась взглядом тьмы в беспомощную сводную сестру. Нащупала её страхи. Вытащила их на поверхность сознания, дала им силу, запах, цвет, звук, телесность...

Джуэл истошно закричала, когда крысы стали царапать острыми коготками по шву на черепе. Р-раз! Он распахнулся сам собой. И десятки длинных жёлтых зубов вонзились в драгоценный мозг, раздирая его на серо-склизкие ошмётки, навсегда стирая личность... Джуэл пыталась отрывать крыс от себя, но как избавишься от того, чего нет?

В какой-то момент она перестала сопротивляться и застыла. Полуприкрытые глаза уставились в одну точку. И Королева, даже не касаясь, потянула её к винтовой лестнице в подвал. Джуэл шатко переставляла ноги. И когда из света для неё остался только серый прямоугольник двери наверху, она смутно расслышала и осознала остатками разума, как Королева бросила:

— В следующий раз это будут настоящие крысы.

Дверь с грохотом захлопнулась.

* * *

Алхимик перевернул её руки ладонями вверх и озабоченно покачал головой. Губы скорбно сжались в неподдельном сочувствии.

— Ну я же предупреждал, милая Салли, что слишком частое касание нитей будет очень болезненным. А ты…

Королева только упрямо отвернулась. Они вышли из-под контроля. Все вышли. Она готова была опутать их с ног до головы и задушить в давящих тисках тёмных сетей — лишь бы не упустить! Но всё же упустила… Проклятье!

На обожжённые ладони пролилось охлаждающее зелье — Королева вздрогнула и зашипела. Но потом пришло желанное облегчение. Она посмотрела на Алхимика с благодарностью. Почти двадцать пять лет назад, когда Королева укрепляла свою власть и доказывала последним недовольным, кто в городе повелитель, она тянула за нити слишком часто. Тогда-то Алхимик и сварил для неё зелье, снимающее боль, в первый раз. И когда он ласково и участливо выспрашивал у неё о природе её увечья, осторожно накладывая на саднящие ладони смоченные зельем повязки, она рассказывала и рассказывала, буквально захлёбываясь словами, обо всём. О том, что, сто́ит прищурить глаза, она видит сотни блестящих чёрных нитей. О своих ощущениях. О боли. О власти. И о том, как другие теряют волю и делают то, что она захочет. Алхимик слушал её очень внимательно — как никто и никогда. А его чуткие пальцы нежно врачевали её раны. И когда рассказ был окончен, и пауза в разговоре подчеркнула тишину, он попытался её поцеловать — в первый раз. Она тогда не призвала тьму на свою защиту. Слишком измождена была стычками с горожанами. Слишком поражена неуместностью такого порыва. Она только объяснила Алхимику — искренне и откровенно — что не может… Почему? Она и сама не знала толком. Что-то скрывалось по ту сторону грани, которая пролегла на кладбище на тот Хэллоуин.

Алхимик тогда отступил, клятвенно заверив, что не пожертвует такой дорогой для него дружбой. Но он не сдержал слова. Ещё два раза он пытался сблизиться с ней. Один раз прямо перед сожжением Чёрного леса, когда Королева в последний раз бродила там, сама не осознавая зачем. А другой — в день коронации. Она тогда испытала краткий миг триумфа, а, может, не она, а сущность, которая её поглотила. И Алхимик, видимо, принял вибрацию зрачков за сигнал. А зря. Она сдержалась и тогда — в память о его помощи — но решительно заявила, что ещё одна попытка, и он ощутит на себе то, что утихомирило жителей Города. И в дальнейшем Алхимик был безупречен. Всегда готовый выслушать и помочь, галантный, деликатный, он залечивал шрамы на её ладонях, развеивал сомнения, доказывал очевидное… Королева, поколебавшись, показала ему найденный дневник. Она ещё смутно помнила, что он стал причиной тяжких сомнений и горьких слёз. И Алхимик, в присущей ему блестящей манере, убедил её, что хозяин дневника — самовлюблённый эгоист, который стремился сбежать, как только представится такая возможность. А зачем устраивал всю эту катавасию со свадьбой? Ну, наверное, хотел оставить Город на слабое и верное себе существо — вдруг придётся вернуться.

— Это очень грустно, моя дорогая, — говорил Алхимик и страдальчески хмурился. — Тебя предали и бросили в самый важный день твоей жизни. А потом эта жуткая история на Самайн, когда ты стала сильной и воздала по заслугам всем виновным. Всем, кроме одного...

И она верила ему. Потому что то же нашёптывала и тьма внутри неё.

Но теперь он не пожелал прийти к ней, своей Королеве, на помощь!

— Прости, Салли. Я случайно, признаться, видел, как пролетели мимо моего дома ведьмы с профессором и нашей гостьей. Это… просто беззащитная девушка. Испуганная и несчастная. Я не могу взять у неё кость. Даже ради тебя. — Алхимик выпрямился и подтвердил свои слова решительным кивком.

Королева с раздражением отняла у него руки.

— Но ты же сам говорил, что тебе нужно ребро! А мне нужна вся она, чтобы открыть портал!

— Но не такой ценой, моя дорогая, — покачал головой Алхимик. — Эта девушка так же прекрасна, как ты. И так же беспомощна, как ты… тогда. Поднять на неё руку — всё равно, что покуситься на тебя, когда ты была беззащитна и одинока. Это противоречит моим принципам. — Он встретил взгляд Королевы и не отвернулся. Истинный джентльмен. Проклятье.

— Значит, ты не пойдёшь со мной, Алхимик, — чужим голосом сказала она. — Что ж… Когда от лаборатории останутся одни развалины, а я положу перед тобой не одну кость, а весь скелет, ты, возможно, передумаешь… — Остаток фразы больше походил на скрежет.

— Да пойми ты, Салли! — воскликнул Алхимик. — Отнятая против воли кость забирает жизнь того, у кого она взята! Совсем или нет, трудно сказать, но точно сокращает!

— А мне всё равно, — деревянно отозвалась Королева. — Это чужая кость. — И, желая задеть его, добавила: — Я обращусь за помощью к Оборотню. Всего хорошего. — Она повернулась к Алхимику спиной и, сердито тряхнув волосами, пошла к двери. Поэтому она не увидела, как он слегка улыбнулся ей вслед.

* * *

Грубая сила и беспрекословное подчинение порой лучше изысканных манер и ценных умений. Разозлённая Королева впечатывала шаги в камни мостовой, а за ней по пятам стелилась ночь. Всё не так. Сама судьба послала ей эту мёртвую девку, но той удалось сбежать! А башня Финкельштейна легко становилась крепостью, когда тот этого хотел и успевал подготовиться. Даже нити перерубало пополам невидимое излучение, которым окружал лабораторию Док. Но на одну науку всегда найдётся другая.

Королева уже дошла до ворот, и всегда готовый ей услужить Оборотень стремительно склонился в поклоне.

— Моя Королева, — хрипло выдохнул он.

Она посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы и многообещающе усмехнулась.

— Жди здесь. Скоро мы пойдём проведать нашего затворника. Мне понадобится тюремщик понадёжнее, чем моя прислужница.

Оборотень с готовностью оскалился и клацнул зубами, устрашающий вид которых Королева с удовлетворением отметила. Эми оценит.

Она покинула город. В некотором отдалении высился кривой домик бывших сподручных Бугимена, а теперь — её. Она могла бы послать за ними, а не ходить самой, но отчего-то, когда она ступала за ворота, тьма ощущалась особенно остро. Неподалёку она зародилась, и здесь был её эпицентр.