Тёмная королева Самайна

Глава 7. Самайн

Часы до Самайна промелькнули, как вода просачивается между костяными пальцами. Эмили надеялась, что её хотя бы посадят в подвал вместе с Джуэл, но Королева не отпускала её от себя. И Оборотень всё так же жарко дышал в ухо и сдавливал лапищей плечо. Так Эмили побывала в ратуше, которую до этого обозревала лишь снаружи, и посмотрела на горожан воочию. Они её не особенно напугали — мало ли она общалась с зомби и скелетами в Городе мёртвых? А здесь вдобавок были ещё и монстры, но какие-то зашуганные и не особо радостные, хотя вроде бы приближался их день.

Королева взошла на помост и остановилась у трибуны. В зале повисла такая тишина, что, казалось, было слышно, как колышется пламя в подсвечниках по стенам. Эмили обратила внимание, что зрители смотрят на сцену не напрямую, а украдкой — лишь бы не поймать случайно взгляд Королевы. На чердачке Мэр возился с прожектором, вполголоса ругаясь на летучих мышей, которые там опять засели. А Королева шарила взглядом по залу и словно не находила кого-то.

Наконец, яркий луч прорезал полутьму зала и высветил высокую фигуру Королевы — та гордо подняла голову. А жители слегка расслабились и зашептались: с освещённой сцены их уже было не так легко разглядеть.

Оборотень усадил Эмили в первом ряду и сел рядом. Она скосила на него взгляд — он, не отрываясь, жадно смотрел на сцену. Эмили хотела отодвинуться, но Оборотень сидел на подоле её платья, и она чувствовала грудной клеткой его неровно вздымающийся, горячий бок.

Королева слегка подняла руку, и шёпот умер. Эмили спиной ощутила, как горожане затаили дыхание.

— Жители Города! — сказала Королева, не повышая голоса, но Эмили была уверена, что мелодично-ледяные нотки докатились до последнего ряда. — Все вы знаете, что сегодня ночь Самайна. — Она сделала паузу, и по рядам пролетел вздох. — Двадцать пять лет мы были заперты в этих стенах, но теперь мы выйдем в большой мир! — Шёпот перекатами разлился по залу, кто-то заёрзал, скрипнула скамья… Эмили оцепенела. Вот сейчас Королева всем укажет на неё… Но та даже не взглянула в её сторону.

— Все вы знаете, — Королева недобро прищурила глаза, — по чьей вине мы столько лет сидим в заточении, по чьей вине задыхаемся в листьях! — Её голос взлетел и зазвенел, а тишина в зале стала абсолютной. Даже Оборотень рядом с Эмили перестал шумно дышать. Взвились и погасли огоньки свечей на стенах. Только холодный белый луч прожектора рассекал подступившую тьму.

И в этой осязаемой, гулкой тишине все услышали, как зомби-ребёнок с зашитыми глазками звонким шёпотом спросил у толстушки-зомби:

— Это она про Джека? — Та из зелёной стала серой и бросила затравленный взгляд на сцену: заметила ли Королева?

А её глаза на миг расширились, по лицу пробежало болезненное выражение, и она ещё раз отчаянно оглядела зал. И явно не нашла кого-то, кто мог бы её поддержать. Но потом лицо снова зачерствело, и Королева шагнула со сцены — никто не рискнул заметить, как она неловко покачнулась.

Она подошла к зомби-мальчику, склонилась над ним и с притворной ласковостью промурлыкала:

— Да, Итан, ты прав. Ты вслух назвал то имя, которое боятся произнести твои родители и всё это сборище тру́сов. Имя предателя! — Она возвысила голос и обвела взглядом застывший зал.

Зомби-мама тревожно крутила головой то в сторону грозной Королевы, то своего несмышлёного сына. Зомби-папа вскинул руки в защитном жесте, но так и остался на месте, как и все остальные. А Королева будто забыла про незадачливую семью. Она неспешно пошла между рядами, негромко, даже доверительно обращаясь к случайно выбранным горожанам:

— Он ведь вас бросил! Он вас предал — ваш обожаемый Джек-Повелитель тыкв! — Имя вылетело, как плевок. — Он променял вас на свой драгоценный город Рождество! Прямо в ваш — наш! — день! — Она впивалась взглядом в каждого, а они отводили глаза, но упрямо сжимали челюсти. Эмили чувствовала, как воздух наэлектризовался несогласием. Даже возмущением. Сверху посыпались щепки — это Мэр на чердачке завозился и нервно переступил с ноги на ногу. А Эмили никак не могла избавиться от чувства, что Королева повторяет чьи-то слова и горько-насмешливые интонации.

— Что, не верите? — Та крутанулась на месте в центре зала. — А я читала его дневник! И там не было ни слова, ни слова про вас, кроме того, что вы его не поняли! Он называл Город унылым местом и писал, что отдал бы всё, лишь бы сбежать отсюда! И хоть листья не истлевайте! — передразнила она.

— А доказательства… — очень тихо проговорил зомби-папа, глядя в пол, словно не был уверен, что это сто́ит произносить вслух. Его с опаской поддержали несколько голосов с дальних рядов.

— Доказательства… — Королева пошевелила миниатюрными пальцами, треть длины которых составляли ногти. — Доказательства я уничтожила. Сожгла. И если вам мало моего слова, у меня есть свидетель. Даже два! — Она вновь с досадой обвела взглядом зал. — Всё это читал Алхимик… — Вроде бы никто не раскрыл и рта, но враждебный гул повис в воздухе. — И она. — Королева резко развернулась к застигнутой врасплох Эмили и указала на неё длинным красным ногтем.

Все взгляды обратились к ней, и Эмили привычно сжалась, когда Мэр со скрежетом повернул прожектор, и луч выхватил её из полумрака. Королева со стуком каблуков подошла и встала напротив, глядя сверху вниз.

— Но уже сегодня ночью с помощью этой нежити, — прошипела она, — я открою для вас порталы. Можете не сдерживать свою кровожадную натуру. — Королева усмехнулась, но в глазах не было веселья. — И перед тем, как я навсегда запрещу этот титул, вы признаете меня истинной Повелительницей тыкв, — договорила она жёстко.

Оборотень восторженно взревел и вскинул лапы вверх. Остальные неохотно захлопали. А Королева повернулась к ним спиной и скрылась за кулисами. Собрание было окончено. Эмили в первый раз позволила себе оглянуться назад. Жители выглядели недовольными, испуганными, сердитыми — но только не жаждущими крови. Но всё меняется, когда над кладбищем всходит полная луна в ночь Хэллоуина.

* * *

Док бездумно поглаживал рычаг на подлокотнике коляски. Глаза его скрылись за тёмными очками, но Хельгамина была уверена, что смотрит он в одну точку. Она подошла к окну и выглянула наружу. Шито, Крыто и Корыто, оставленные сторожить пленников Королевы, сидели у подножия башни и играли в ножички. Почувствовав взгляд, Крыто подняла голову, потрясла коробком спичек и мотнула головой в сторону обвязанной шнурами и динамитом стены. Очень красноречиво.

— Ты думаешь, она действительно взорвала бы лабораторию? — Раздался у Хельгамины за спиной надломленный голос.

Хельгамина обернулась и пожала плечами.

— Не знаю. Я уже ни в чём не уверена. — Она вздохнула. — Но до Самайна и правда, наверное, лучше не высовываться. Пусть всё как-то уляжется...

— Но я же создал её здесь… — Казалось, обида за прошлое волнует Дока гораздо больше, чем нынешнее плачевное заточение в собственной лаборатории. — Здесь она провела первые двадцать лет своей жизни! — Он с возмущением свёл брови. — Неблагодарная девчонка!

Хельгамина покачала головой и опустилась рядом с учёным на корточки.

— Это же не она. Умертвие лишено сентиментальных воспоминаний. Хотя и может что-то помнить. Но оценивает это уже по-другому. — Она помолчала и добавила: — К тому же, непохоже, что Салли была здесь счастлива. — Ведьма выразительно оглядела комнату.

— Ну а что, я должен был потакать прихотям несносной девчонки?! К тому же ещё и куклы! — закипел праведным гневом Док.

— Какая, в сущности, разница… С тех пор, как она стала мыслить, с ней следовало считаться, — прохладно ответила ведьма и встала.

— А потом ещё и эта дурацкая связь с Повелителем тыкв! А я сразу знал, что ничего хорошего из этого не выйдет! — ещё больше распалился учёный.

— Мы на земле называли это любовью, — хмыкнула Хельгамина и посмотрела на возвышающийся за окном дом Джека. Теперь — Королевы.

Тяжело повернулась на петлях толстая дверь, и через порог переступила Зельдаборн.

— Что? Здесь говорят о любви? — мечтательно пропела она и сложила ладони лодочкой. — Тогда я тут эксперт! Позвольте вас слегка просветить, дети мои…

Но Хельгамина не слушала её болтовню. В ратуше зазвонил колокол. Ведьма напряжённо считала удары, загибая пальцы. А когда звон прекратился, она обернулась к Доку и сестре.

— Погребальный звон. — Зельдаборн раскрыла рот. — Док. Из башни есть ещё один выход? Мне кажется, жертв уже было достаточно.

* * *

Королева ясно дала понять, что, если ведьмы попытаются вылететь из башни на мётлах, троица тут же подожжёт фитиль. Поэтому идея с побегом по воздуху была отброшена сразу.

И вот сейчас Док после минутного замешательства скомандовал:

— Вниз! Подземный ход ведёт под городом на кладбище.

— И кого она там собралась прикопать? — рассуждала на ходу Зельдаборн. Мётлы цеплялись за низкие своды подземного хода, но оставить их в башне ведьмы отказались наотрез. У Дока в руках ядовито-жёлтым светом тлела керосиновая лампа.

— По-моему, двух мнений быть не может, — обронила Хельгамина. — Эмили.

— Нам же было всё равно на неё, — искренне удивилась Зельдаборн. — Это миазмы Джуэл так действуют, а, Док? Или надо в лаборатории что-то исправить?

— Думаю, мы слишком долго молчали и соглашались, — пробормотала Хельгамина. — Джек тоже получил свою власть силой, как ты помнишь — отобрал у Уги.

— Что, Хельги-Повелительница тыкв? — хихикнула Зельдаборн. — Финки, присмотрись. У моей сестры большие амбиции!

И Хельгамина, и Док одинаково косо на неё посмотрели и переглянулись. Зельдаборн ничуть не смутилась.

— А вообще мне даже стало жалко девчонку, — призналась вдруг она. — Знаете, какую проникновенную историю любви она мне рассказала, пока я возилась с чёртовым платьем? Я чуть не расплакалась! Вот уж кто жил недолго и несчастливо — так это наша Эми.

— Наша? — усмехнулась Хельгамина.

— Ну а куда её теперь девать… — вздохнула Зельдаборн. — В общем, слушайте.

Эмили повернулась лицом к стене, чтобы скрыть смущение. Ведьма за её спиной сильно дёргала за обрезанную шнуровку, вытаскивая бесполезные ошмётки.

— Ничего, ничего, — приговаривала она. — Главное, что шкурка цела осталась. Гладенькая такая шкурка...

Эмили прислонилась лбом к холодному металлу. Отчего-то ей вспомнилось, как служанка затягивала ей корсет перед побегом, оказавшимся роковым…

— Красивое платье, — заметила Зельдаборн, и Эмили вздрогнула всем телом, будто та задела её иглой. — Ну ты чего? У тёти Зельди умелые ручки. — На обнажённую спину ласково легла огрубевшая ладонь.

— Просто… вспомнила, — произнесла Эмили неохотно.

— Облегчи душу, — предложила ведьма. И замолчала.

Эмили уже успела достаточно хорошо её узнать, чтобы удивиться. И все тягостные дни и ночи, страх, отчаяние, неотболевшие воспоминания вдруг породили спонтанный порыв высказаться. К чему скрывать? Ей уже не будет хуже, чем сейчас¹.

— Виктор надел мне на палец кольцо, он поклялся, что будет моим супругом, будет освещать мне путь свечой, будет моим вином… — сбивчиво начала Эмили.