Тёмная королева Самайна

Салли дёрнулась от такой наглости, словно её ударили. А Алхимик продолжал:

— Может, если прислать им твою руку, они будут более сговорчивыми? — И он замолчал, будто всерьёз обдумывая эту идею.

Невозможность считать выражение лица добавляла нервозности.

— А может, — снова заговорил Алхимик, и Салли почти увидела, как он расплылся в мерзкой усмешке, — твой несостоявшийся супруг уже нашёл тебе замену? Поверь мне, там есть на что посмотреть.

Он замолчал, явно ожидая реакции, но Салли с усилием сжала зубы. Она не доставит ему такого удовольствия. Она и сама видела, что там есть, на что посмотреть.

Алхимик разочарованно хмыкнул и сделал пару шагов в сторону от Салли.

— Возможно, сообщение надо повторить. Может, они не получили. Ведьмы достаточно глупы, и могли просто не заметить его в своей неряшливой лавке. К тому же, пора указать им точное место...

Обострённым слухом Салли расслышала, как Алхимик помешал что-то в котелке. Запах не давала различить вездесущая вербена. Потом он что-то нашёптывал, скорее всего, над булькающим зельем. Так он и передаёт свои послания? Умно. И безопасно. И она не может понять, где находится, и попросить о помощи через нити. Да и стал бы Джек искать её — теперь, после всего, что она бросила ему в лицо? Пыталась окрутить его нитями, заставить повиноваться себе… Может, и он теперь радуется, что она исчезла? Доказательство тому — ускользающие фрагменты подслушанного, подсмотренного…

— Готово, — снова раздался рядом насмешливо-довольный голос. — Правда, я тут подумал… Весь мой шантаж основывается на предположении, что ты там ещё кому-то нужна. И это слабое место всего плана.

Салли закрыла глаза и постаралась ни дрожью, ни вздохом себя не выдать. Хотя больше всего хотелось в крике выплеснуть свою ядовитую ненависть к этому выродку. Она жгла изнутри, как пламя, но была абсолютно безвредна для мучителя. И потому Салли снова потянулась к нити Эмили. Боль и шум в ушах помогут ей уйти в забытьё.

Ты же ненавидишь его так же, как и я…

Глухая стена. Отрицание, пренебрежение, упрямство.

Ненавистный голос пробился и в то полубеспамятство, в котором пребывала Салли.

— Ты моя восьмая невеста, мне приятно так думать, моя Королева, — вещал он. — Красивое число, по количеству лепестков розы ветров, по числу праздников Колеса года. Знак бесконечности… Мне нравится. Эмили вот была седьмой — счастливое число, правда? — Алхимик усмехнулся, а потом добавил с досадой: — Жаль, с Викторией не вышло, там тоже было, на что посмотреть. Но ты...

— Я замужем, — сквозь сжатые зубы проговорила Салли. — За Повелителем тыкв.

Незачем Алхимику знать о её терзаниях.

Он убил семь невест… Таких, как ты.

— Вовремя ты об этом вспомнила! — оживился тот от возобновления диалога. — Ничего, это легко поправить. Если станешь вдовой. Они там сейчас наверняка будут устраивать засаду на меня. Но я-то давно подготовился. Подсунут обманку или попытаются подловить — доподлинно узнают, есть ли смерть после смерти.

Салли почувствовала, как паника накрывает удушьем. Бросив бесполезную нить Эмили, она судорожно схватилась за другую, невыносимо жгучую. И только шёпот пробивался через расстояние и кроваво-красные разводы боли. Салли почти не слышала сама себя.

Засада… Береги… себя. Я…

С треском, только Салли и слышимым, оборвалась нить. А она, качаясь на волнах красного океана, взывала и взывала к обрывкам. И говорила такие запоздалые слова… И из глаз медленно и неуверенно стекали такие непривычные ей слёзы. Хорошо, что Алхимик их не видел, иначе его триумф был бы ещё слаще.

И тогда Салли в отчаянии вернулась к тонкой, но прочной нити Эмили.

Ты же тоже любила… Помоги...

* * *

— Ну что там? — Зельдаборн нетерпеливо заглянула через плечо Хельгамины, склонившейся над замысловатым зельем. Сама она больше не способна была на точные движения. Даже сжать рукой лёгкую костяную ложку — не в состоянии. Эмили подавила дрожь, стараясь не представлять себе, что́ чувствует Зельдаборн.

— Уже почти… — пробормотала Хельгамина, внимательно сверяясь с листком, выдранным из книги Алхимика.

Когда Эмили и Зельдаборн вернулись в лавку ведьм после своего странного и какого-то бесцельного путешествия, они обнаружили там Повелителя тыкв. Он как раз просил Хельгамину передать его "приглашение" Алхимику с помощью зелья. И когда Зельдаборн узрела, что́ осталось от книги, которую она уже считала кровной собственностью, она едва не вцепилась сестре в волосы. Но не смогла — руки бессильно соскользнули. Ведьма неприязненно посмотрела на них, как на чужие, и сжала потемневшие губы.

— Я просто дала Доку её поизучать, — примирительно сказала Хельгамина. — Но я догадывалась, что этот рецепт нам пригодится. А Док… может, он сможет тебе помочь. Мы же не знаем, что в той части, где формулы...

— Он уже "Док", — язвительно заметила Зельдаборн. Но развивать тему не стала — не было времени. Возможно, это последнее зелье, в приготовлении которого она хотя бы косвенно поучаствует. Эмили чувствовала это так остро, что было почти больно. Голос у неё в голове всё взывал к ней. Но Эмили тщательно не обращала на него внимание. И он как будто отдалялся, гас, отчаивался… В какой-то момент он замолк. Эмили вздохнула с облегчением.

И тут заверещала Зельдаборн.

— Смотрите! Опять! — Она всей рукой указывала на тёмную, маслянистую поверхность зелья, на которой медленно вырисовывались слова: "Принесите кость в подземелье Бугимена и положите в центр рулетки. Иначе там будет лежать рука Королевы. Если условия не будут выполнены, Королева — то, что от неё останется — сгорит в лаве. Даю вам два часа".

Ты же ненавидишь его так же, как и я…

Эмили резко тряхнула головой, словно это могло помочь. Остальные не обратили внимания — читали и перечитывали послание, которое постепенно таяло на глади зелья.

Он убил семь невест…

Таких, как она. Юных, влюблённых и невинных. И это уже была не игра, когда просыпаешься и, глядя в пугающе тёмные глаза сестры и жадно раскрытые — мальчика из приюта, сбивчиво рассказываешь, что видела там, куда они тебя отправили. Снов ей тогда хватило на всю жизнь. И где они, те, другие жертвы? Эмили никогда о них не задумывалась. Вот если бы… Она посмотрела на Джека. А тот словно был не здесь. Прислушивался к чему-то внутри себя. Но потом зашипел и схватился рукой за грудь. И во взгляде мелькнула такая горечь… Эмили с убийственной чёткостью поняла: Тёмная королева обращалась сейчас к нему. Салли. Для него — всегда Салли.

Незаметно в сознание снова влился голос. Робко и беспомощно.

Ты же тоже любила… Помоги…

"Всегда невеста и никогда жена", — насмешливо бросил ей тогда Баркис. Всегда любит и никогда не любима. Всегда соединяет чужие руки и уходит. Но кто же возьмёт её руку?..

Из окна потянуло свежестью. Эмили, которая стояла к нему ближе всех, оглянулась. И чуть не вскрикнула. Снаружи ветер волновал безбрежное море полуистлевших листьев, закручивал их в спирали, играл ими, рассыпа́л и снова крутил. Несколько листочков он забросил в окно. И один из них упал не сразу, потеряв воздушную опору. Эмили поспешно подставила ладонь, и на неё опустилась маленькая синяя бабочка с поврежденным крылом. Зельдаборн рядом присвистнула.

— Ты ведь что-то говорила про однокрылую бабочку... — повернулась она к Хельгамине, но та цыкнула на неё.

А Эмили смотрела на хрупкое, трепещущее создание, и на каждый взмах маленьких крыльев в груди отзывалась тёплая волна.

— Я отдам живую кость, — шепнула Эмили так тихо, что услышал, наверное, только голос в её голове. Услышал и обессиленно замолк.

— Что? — переспросила Хельгамина.

— Я дам ему то, что он просит, — сказала Эмили спокойно и громко.

Джек сразу отмёл такое решение.

— Я положу своё ребро, куда он требует, — решительно заговорил он. — А там…

— Нет. — Эмили старалась говорить убедительно и ровно. — Это важно. — Она посмотрела Джеку в глазницы. — Ты дважды спас меня. Позволь мне отблагодарить тебя. — Она взяла его руку и положила себе на рёбра — не в том месте, где их скрывала лишь тонкая ткань платья, а с другой стороны. — Королева пыталась забрать у меня кость силой. Но тебе я отдам её добровольно. Только сделай это сам.