Разоблачение

Глава 9

Они были примерно в трех стандартных днях пути от Транк Прайм, когда пришел новый приступ боли.

Надия ждала и боялась этого с тех пор, как они покинули материнскую станцию. В конце концов, ее жених ясно дал понять, что не намерен прекращать тянуть за кровные узы, пока она не подчинится и не согласится на их связь. Тем не менее несколько дней у нее ничего не болело, что давало надежду на помощь родителей. Возможно, мать надавила, или отец велел Й'дексу больше не причинять ей боль. Она даже немного расслабилась — перестала так сильно бояться этого острого, жгучего удара под сердцем.

Поэтому, когда пылающий нож вонзился ей между ребер, это стало нежелательным, хотя и не совсем неожиданным сюрпризом.

Когда это случилось, Надия находилась в крошечном отсеке для приготовления пищи и готовила себе чашку горячего шоколада. Это был сладкий, густой земной напиток, который она полюбила еще на борту материнской станции. В качестве прощального подарка София позаботилась о том, чтобы у нее имелся запас маленьких пакетиков со светло-коричневым порошком, за что Надия была ей бесконечно благодарна. Теплый, успокаивающий напиток, казалось, приводил мысли в порядок и позволял чувствовать себя менее несчастной, и как раз в этот момент она почувствовала острую потребность в том, что Кэт называла «целительной силой шоколада».

Надию расстраивало и беспокоило не только предстоящее испытание, но и ее отношения с Растом. Не то чтобы их общение можно назвать отношениями.

Во всех старых книгах и историях, которые Надия читала в детстве, мужчина, осмелившийся бросить вызов кровным узам, был страстно влюблен и полностью предан женщине, ради которой бросал вызов. В этих историях говорилось, что именно сила любви претендента, а не сила его крови, разрушает узы. Но между ней и детективом нет ничего подобного — только смутное беспокойство и неуверенность.

Надия пыталась поговорить с ним, но беседы всегда выходили неловкими и натянутыми. Казалось, он никогда не смотрел на нее, даже когда пытался поговорить, и никогда не начинал разговор первым. Она уже устала бегать за ним и пытаться обмениваться любезностями в надежде, что они перерастут в нечто более значимое, но этого не происходило.

Еще хуже, чем их неспешные разговоры, было то, что Раст, казалось, из кожи вон лез, чтобы даже случайно не прикоснуться к ней. Если их руки или тела случайно касались друг друга в единственном узком коридоре корабля, он отпрыгивал, как будто его ужалили. Было совершенно очевидно, что он не хочет иметь с ней ничего общего — даже в дружеском смысле.

Еще на материнской станции Надия задавалась вопросом, зачем все это нужно Расту, потому что чувствует к ней что-то… или просто из-за собственного печального прошлого опыта. Теперь она уверена, что знает ответ. Пришло время взглянуть фактам в лицо — на самом деле она не очень-то нравилась Расту. Он выступал в роли ее чемпиона из жалости и собственной боли. И как он мог победить, если ему все равно? Если в нем нет ни любви, ни страсти к ней, чтобы разорвать узы?

Надия как раз размышляла об этом и наливала в кружку воду для горячего шоколада, когда ее пронзила боль. Она пронзила ее так внезапно и сильно, что даже закричать не получилось. Вместо этого Надия, задыхаясь, упала на пол и пролила кипяток на свой тарп.

Нож прокрутился, и Надия забилась в агонии, боль вонзила в нее свои когти, как разъяренный зверь. Такая пытка не оставляла возможности думать о чем-то другом, но один уголок ее сознания все же был достаточно ясен, чтобы опасаться за свой хрупкий, единственный в своем роде тарп. Он был еще молод и нежен — легко раним. Чувствовала, как он прижимается к коже, испытывая такую же боль, как и она сама, от обжигающей воды, которую на него пролила. Но пока боль от кровной связи не прошла, Надия не могла ничего сделать, чтобы облегчить его боль.

Вдруг, хотя она, могла бы поклясться, упала почти без звука, Раст оказался рядом. Ранее он находился в кабине в кресле пилота, изучая звездные карты, и несколько дверей и комнат разделяли его от маленького отсека для приготовления пищи. Тем не менее теперь он был здесь, держал Надию на руках и с тревогой смотрел в глаза.

— Он снова это делает? Боль вернулась? — прорычал он.

Надия кивнула, не в силах говорить, когда ее пронзила новая боль.

— Вот ублюдок! — Раст был в ярости, готовый убить, и у Надии мелькнула смутная мысль, что она рада, что этот взгляд направлен не на нее. Затем он спросил: — Что я могу сделать?

— Т-тарп, — задыхаясь, пробормотала она, пощипывая пострадавшую одежду, которая все еще прижималась к коже.

Раст посмотрел на нее. Тарп быстро менял цвет, не в силах удержать какой-то определенный оттенок или форму из-за боли.

— Что, черт возьми, с ним такое?

— Сними… сними, — еле прошептала Надия. — На него попал… кипяток. Приложи… холодную воду.

— Как поможет раздеть тебя догола и окунуть платье в холодную воду? — На его лице отразилось сомнение.

Надия потеряла терпение просить одно и тоже. Потянувшись вверх, она ухватилась за рубашку Раста и потянула его вниз.

— Просто… сделай это, — задыхалась она. — Быстрее!

Его глаза расширились, но вопросов Раст больше не задавал. Быстрым рывком он стянул с неё тарп и встал, чтобы опустить его в холодную воду. Надия лежала голая и дрожала на полу, пока он тщательно замачивал тарп.

— Все, — Раст опустился на колени рядом с ней, с беспокойством во взгляде. — Твоё платье отмокает в холодной воде в раковине. Так лучше?

— Спасибо, — кивнула Надия.

— О Боже! — Он не знал, куда смотреть, и Надия поняла, что все еще голая. Она уже собиралась попросить одежду, когда ее пронзил очередной приступ боли.

— Ах!

Это был стон чистого страдания, и Надия не могла остановить горячие слезы, навернувшиеся на глаза. Они хлынули по щекам, добавляя унижение к ее агонии. Она не хотела, чтобы Раст видел её слёзы. Не хотела, чтобы он жалел ее или видел, как она слаба…

— Сукин сын! — прорычал Раст, подхватывая ее на руки. — Пойдем, я отнесу тебя на кровать.

Лишенная чувства собственного достоинства, как и своего тарпа, Надия не могла ничего сделать, кроме как прижаться ближе, когда Раст устроился на кровати в одной из двух крошечных спальных кают в задней части корабля.

— Я принесу тебе что-нибудь надеть. — Раст попытался отстраниться, но тут ударил еще один спазм и еще. Пальцы Надии крепко вцепились в его рубашку, и она не смогла заставить себя ее отпустить.

— Прости, — пролепетала она, глядя на детектива. — Знаю, что тебе не нравится… не хочешь…

— Не хочу чего? — Он нахмурился, поглаживая ее влажные волосы, убранные со лба.

— Не хочешь прикасаться ко мне, — прошептала Надия, отводя взгляд, когда боль немного утихла. — Прости. Мне стоит уйти.

— Нет. — Он притянул ее ближе. — Нет, не уходи, — Раст нежно погладил ее по спине, рука была тёплой, и эта ласка удивительным образом успокаивала. — Это помогает? — спросил он.

Как ни странно, это действительно помогло. Тепло его тела, прижавшегося сзади, и его мужской запах, казалось, ослабили боль, которая все еще отдавалась эхом в ее теле.

— Да, — Надия кивнула, прижавшись щекой к его груди. Низкий, ровный ритм биения его сердца успокаивал. — Я… я не знаю почему, но это так.

— Тогда просто расслабься. — Раст погладил ее по волосам. — Мы переждем это вместе. Здесь. — Он натянул на нее одеяло, лежавшее у изножья маленькой кровати, прикрывая наготу и заставляя чувствовать себя спокойнее. Не то чтобы ужасная ножевая боль оставила место для скромности, но все же Надия никогда раньше не обнажала свое тело перед мужчиной и поэтому стеснялась.

Они пролежали так еще долгое время, после того, как резкие, жгучие спазмы боли прошли, и Надия поняла, насколько ей комфортно в его объятиях. Ей следовало бы стесняться того, что она обнажена в объятиях мужчины, но почему-то этого не чувствовала. Раст нежно покачивал ее и гладил по волосам, как будто Надия была капризным ребенком, разбуженным ночным кошмаром. Через некоторое время она услышала, что он напевает себе под нос низким, мелодичным голосом.

— Что ты напеваешь? — пробормотала она, чувствуя себя слишком расслабленной и сонной, чтобы разговаривать. — Эта мелодия прекрасна.

— Просто песня с Земли.

— О чем она? В ней есть слова?

Раст слегка отстранился.

— Это, э-э, о любви. Мужчина признается женщине, как сильно он ее любит и что пойдет на все, чтобы доказать это, — вздохнул он. — И да, в ней есть слова.

— Спой мне её, — умоляла Надия. — Пожалуйста, — добавила она, когда Раст, казалось, заколебался. — Мне кажется, это поможет мне успокоиться.

— Да, хорошо, — пробормотал Раст и начал петь теплым баритоном, который словно эхом отдавался во всем теле Надии

— Когда дождь бьет тебе в лицо,

И весь мир за тебя в ответе,

Я предложу тебе свои объятия.

Ты ощути мою любовь…

Когда в свете звёзд появляются тени

И некому осушить твои слезы,

Я мог бы обнимать тебя миллион лет,

Ты почувствуй мою любовь…

Раст знал еще несколько стихов на эту же тему и тихонько пел их, продолжая укачивать Надию. Она была очарована и тронута мягким напевом. Словно слова написаны специально для нее, словно Раст рассказывал о собственных чувствах.

«Не будь дурой, — сурово сказала она себе. — Он не испытывает к тебе таких чувств — это всего лишь песня, глупая земная песня, которая ничего не значит». Но если она ничего не значит, тогда почему ее сердце словно готово разорваться? Почему хочется никогда не покидать его объятий? Почему…

— Эй… — мягкий голос Раста привлек ее внимание, и Надия подняла на него глаза.

— Да?

— Он снова причиняет тебе боль? — Детектив погладил ее по щеке, проведя большим пальцем под глазом. — Ты плачешь.

— Нет, — Надия покачала головой и быстро вытерла глаза. — Боль на время прекратилась. Просто… просто твоя песня тронула меня.

— О, — Раст, казалось, не знал, что сказать. — Ну…

— Мне уже лучше. Я пойду. — Решив вернуть собственное достоинство, Надия оттолкнулась от его коленей и, шатаясь, поднялась на ноги. Она попыталась взять одеяло с собой, но оно выскользнуло из ее рук и упало кучей у ног. — Ой! — Она потянулась за ним, ее щеки пылали от смущения, но Раст действовал быстрее.

— Вот. — Он схватил голубое одеяло и накинул его ей на плечи. — Я принесу тебе что-нибудь еще. Где твоя одежда?

— У меня ничего нет, — Надия покачала головой. — Я взяла с собой только один тарп.

Он поднял бровь.

— Серьезно? Ты взяла с собой только один наряд? Женщины Транк Прайм, должно быть, отличаются от земных больше, чем я думал.

— Мой тарп — единственный в своем роде. Он принимает любую форму и цвет, который я захочу, — объяснила Надия. — Он даже может имитировать одежду, которую носят другие. Я и во время церемонии соединения Софии и Сильвана была в нем, он имитировал платье подружки невесты.

Раст нахмурился.

— Ух ты, какое талантливое платье. Ну… думаю, я могу попробовать высушить его.

— Нет, не надо, — Надия протянула руку, чтобы остановить его, и чуть не потеряла одеяло снова. — Оно было ранено. Нужно время, чтобы оно исцелилось.