Восхождение богов

Глава 10. Мир мертвецов

Никлос

Темнота будто звенела в ушах, поглощая звуки, так что даже собственное дыхание казалось неправдоподобно громким, с хрипотцой, в которой отражался прерывистый стук сердца. Это сильно напоминало катакомбы, в которых будто в прошлой жизни Ник бродил вместе с Артом в поисках средства против песчаных демонов с той лишь разницей, что тогда они знали, куда идут и откуда пришли. Тогда у них был запас провианта, магические лампы и подходящая одежда. Они могли вернуться в любой момент и вперёд их гнала жажда подвигов, желание показать себя.

Теперь всё иначе.

Они не знали, куда попали, не знали, куда идти и как вернуться домой. И у них ничего не было. Нырнув в портал, мужчины кубарем пролетев по земле, превращаясь обратно в людей, да так и застряли на месте, понимания, что на этом для них всё закончилось.

— О чём ты думал, когда привёл нас сюда? — с жутким скрежетом спрашивает Акрош, разражаясь лающим кашлем, мужчину давила нестерпимая боль в горле, он едва мог дышать нормально и попытка говорить обернулась новой мукой. Маршал подавил стон, уперев руки в бока, а потом и вовсе опустился на землю, на ощупь пытаясь определить, что она из себя представляет.

Песок. Каменная пыль? Прохладная и абсолютно однородная. Без камешков или травинок. Не пойми что! Как и воздух, начисто лишённый вкуса. Безветренный. Пустой.

— Я надеялся, что портал сработает и зашвырнёт нас подальше от Ктуула. Что мы успеем пронзить пространство до того, как он последует за нами. В противном случае, наша песенка была бы спета! Ума не приложу, как он так быстро нас отыскал, — Ник устало выдохнул.

Сражение, а потом и гонка, дождь и ошеломляюще стыдливый страх оказаться вновь пойманным сломили короля. Он никак не мог собраться обратно.

— Что же, ты не угадал, — вновь заходясь кашлем, ответил Акрош.

Маршал почувствовал на руке что-то мокрое и понадеялся, что это слюна, а не кровь, но отчётливый металлический привкус во рту быстро разубедил его в этом. Ему казалось, что вся глотка вплоть до пищевода объята пламенем и теперь раздумывал, чем обернётся его безрассудство. Он запросто мог выкашлять все лёгкие и навсегда утратить голос. Не самая большая потеря, учитывая, как часто его острый язык доводил до беды.

Акрошу почудилось, что он что-то видит. Что-то совсем рядом, яркое как вспышка на солнце. Поднявшись, мужчина, медленно переставляя ноги, отправился к свету, пока не врезался в Никлоса, разразившегося возмущённой бранью.

— Да подожди ты, — проворчал маршал, ощупывая короля, а потом одним махом раздирая на нём рубашку. Свет выступил невыносимо-ярким голубым сиянием.

— Не думал, что и здесь пригодится этот свет, — проворчал Ник, втайне радуясь возможности видеть.

Свет оказался настолько мощным, что они могли осмотреть место, в которое угодили. Впрочем, ясности это не привнесло. Насколько хватало сияния, во все стороны простирались пустые земли. Абсолютное ничто. Никаких ориентиров. И даже когда они, предполагая, откуда попали сюда, прошлись по кругу, ничего не попалось на пути. Портал исчез, как и шанс вернуться назад.

— Значит будем идти куда глаза глядят. Лучше, чем умереть, стоя на месте, — заключил Акрош, почёсывая проклёвывавшуюся щетину.

Он сознательно не смотрел в глаза короля, справедливо опасаясь его гнева в ответ на собственную злость. Сейчас он как никогда далёк от Винелии, и подозревал, что на этом путешествие запросто завершится.

— Не совсем так, — мотнул головой Ник, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Куда бы мы не попали, здесь я всё ещё чувствую притяжение ариуса. Будем ориентироваться по нему и впредь.

Так началось их новое путешествие.

* * *

В этом месте не существовало время. Не было искры жизни. Драконы будто провалились в великое ничто, и шагая по бесплотным землям, не сразу догадались, что не испытывают жажды. Как чувства голода или усталости. Они шли молча, заворачиваясь в кокон тишины, как в одеяло, ощущая лишь странную сонливость, за которой не прятался настоящий сон. Отупение, вот что нахлынуло исподволь через тысячи тысяч шагов.

Первым ему поддался Акрош. Он глядел себе под ноги, переставляя их скорее по инерции, чем желая куда-то дойти. В какой-то момент мужчина засмотрелся, как минорно подсвечены его ботинки голубоватым светом, как интересно и в то же время успокаивающе скользит тень, всё больше и больше удлиняясь, тускнея. Помотав головой, он очнулся, сообразив, что застыл на месте, а Ник даже не заметил этого, продолжая тупо идти вперёд, ведомый неизвестным магнитом.

Акрош скоро нагнал его, и принудил себя внимательно следить за собственным шагом, чтобы вновь не задремать, поддавшись царившему вокруг однообразию. Однако, когда Ник замер, наклонив голову набок, мужчина проморгал это событие и сам остановился только когда свет стал едва освещать путь. Это было как ушат воды за шиворот, его пробрал ледяной холод, и он опрометью бросился назад, чтобы растормошить Никлоса:

— Не спи, морвиус тебя побери! Это место усыпляет нас! Словно забирает жизнь, превращая в пустоту! — закричал он в ответ на тупое выражение королевского лица. Осмысленность вернулась не сразу.

— Значит, вот что это такое. Ни еды, ни воды, ни воздуха, ни света. Бесконечная тьма, от края до края. С каждым разом будет всё сложнее и сложнее выплывать из беспамятства, пока окончательно не сдадимся и не превратимся в песок, — невыразительно и как-то устало ответил король. — Блаженное ничто.

Акрош взъярился и отвесил поистине королевскую пощёчину, звонко пройдясь по шрамам на лице Никлоса, от чего тот взвизгнул от боли и оттолкнул маршала, прижимая руку к щеке.

— Кажется, боль вернула тебе ясность ума, — язвительно проговорил Акрош.

Только сейчас Ник заметил уродливые язвы на шее мужчины, сквозь которые сочилась сукровица. В голубоватом свечении это выглядело поистине скверно и ему показалось, что здесь, в этом нигде, Акрош может чувствовать и даже говорить. Но если они вернутся назад… Ник отогнал непрошеные мысли. Пока боль проясняла ум маршала, но что будет дальше?..

— Мы полетим. Крылья будут держать нас в тонусе, так быстрее преодолеем эту пустыню.

Светлая мысль показалась настолько простой и предсказуемой, что оба почувствовали себя нехорошо. Словно она должна была сразу прийти им в головы, а не спустя часы, когда они чуть не потеряли друг друга.

Превращение далось нелегко. Утратилась та искра, что как фитиль разгоралась внутри каждого дракона, прежде чем вылезти наружу чешуёй и когтями. Даже не с первого раза удалось отрастить крылья, обзавестись клыками и дыхнуть огнём, прогоняя пустоту. Поднявшись в воздух, они оба почувствовали странность. Здесь не было восходящих потоков, не было движения. А значит невозможен и полноценный полёт. Их буквально прижимало к земле, и они рухнули, не пролетев и нескольких метров.

Приняв человеческую форму, оба не смотрели друг на друга и продолжили путь, каждый про себя считая шаги, стараясь как можно дольше сохранять концентрацию.

Спустя тысяч десять абсолютно одинаковых переставлений ног, Ник ощутил перемену в воздухе. Нечто неуловимое пронеслось над ними, однако голубой свет не поймал движения, даже крошечного кусочка невидимого существа.

— Заметил что-то? — будто обращаясь к самому себе спросил Акрош, прикрывая глаза.

Яркий свет из груди Ника начал его раздражать. Ему хотелось покоя, хотелось забыться так же, как унялась боль в шее, растворившись в блаженной пустоте. Он чувствовал, как в рот набилось пыли, но не было дискомфорта, он просто констатировал факт, что пыль теперь была внутри него. В глазах, в ушах, в носу и рту. Повсюду, словно он сам пыль… словно кроме неё нет ничего…

— Что? — переспросил он, сообразив, что Ник втолковывает много слов, которые своим звучанием приносили ещё больше раздражения.

— Я говорю, мы здесь не одни, — воскликнул король, замечая, как посерел его друг.

Он подошёл к нему вплотную и взял за плечи, встряхивая, поражаясь как много пыли скопилось на одежде и волосах маршала. Он будто мешок с мукой в подвале старого дома. И такой же сухой наощупь. Язвы на шее совсем скрылись за пыльной корочкой и больше не выделяли жидкости. Не встретив сопротивления, Ник заглянул в рот товарища и увидел, что и там не было слюны. Не было влаги в глазах и носе. Акрош высох за эти тысячи шагов и сам стал походить на пыльную равнину.

Испугавшись, Ник отпрянул назад, засовывая пальцы в собственный рот, отряхивая пыль с рубашки и брюк, понимая, что сам он лишь едва-едва покрылся этой гадостью. В нём было ещё достаточно воды. И он не понимал, в чём такая разница. Почему Акрош быстрее сдаётся, ведь поначалу борьбы было больше в нём.

Остатки разума Акроша проснулись по щелчку, после прикосновения Ника. Мужчина быстро догадался, что с ним приключилась беда. Сообразив какая именно, подивился своей судьбе. Он столько раз бывал в битвах, участвовал в дуэлях, заимел столько врагов… ему было странно понимать, что, скорее всего, окончит жизненный путь здесь, в этой соблазнительной, прохладной пустоте, где столько звенящих колокольчиков, где слышится журчание воды и женский смех…

Очнувшись, маршал помотал головой, заметив, что Ник вновь застыл, погружаясь в пустоту. Приблизившись, он обратил внимание, что свет в груди короля слегка померк, а пыль снизу, без ветра, сама поднимается вверх, потихоньку оседая на королевском теле.

— Неужели мы так просто сдадимся? — в отчаянии пробормотал Ник, возвращаясь назад. — Это место, оно будто живое, будто стремиться забрать всё, что у нас есть, поглотить и превратить в пустоту…

Ему показалось, что он это уже говорил. Или подумал. Слова стали сложными, тяжёлыми, они камнем застревали на губах, связывая их, теряя смысл.

Тогда они решили говорить. Что угодно, но не молчать. Снова тронувшись в путь, по очереди рассказывали истории из прошлого. Травили военные байки, делились детскими воспоминаниями. Потом перешли на мечты о будущем. Когда всё закончится, и они победят. Нику особенно тяжело давались эти мысли. И не потому, что он не верил в победу, нет, его тяготила мысль, что после неё его ничего не ждёт.

Пустыня показала себя, когда у них закончились слова о будущем и прошлом. Это было похоже на ветер без ветра. Кожа не испытала прохлады, но пыли стало больше. Теперь она поднималась в воздух сама по себе, скручиваясь в небольшие смерчи и налётная на них со всех сторон, стремясь забраться под одежду и вгрызться в кожу. Глубже, ещё глубже, сквозь лимфы, сквозь подкожную прослойку, мимо сосудов, мимо вен, прямо в мышцы, а затем и в кости.

Это было так, как если бы пустыня устала ждать, когда же они сдадутся. Когда позволят ей увлечь их, уложить спать в дрёму без сновидений, пока они сами не станут песком и пылью. Пока не перестанут быть.

— Я вижу их, — сощурившись, но глядя в противоположную от света сторону, пробормотал Акрош.

— Кого?

— Родителей. И братьев. Они ждут меня. О! Поместье Адегельских. Чтоб меня побрали морвиусы, оно совсем как новенькое! И Тьен, совсем ещё мальчишка, — Акрош счастливо улыбнулся и помахал кому-то невидимому. — Они все там. Ждут меня. Отец разливает виски из старых запасов, набивает трубку. Он всегда гонял меня, ему не нравилось, что я повторяю его привычки, — мужчина рассмеялся, подмигивая пустоте, не обращая внимания, что оказался в центре небольшого смерча, от колен поднимавшегося выше. — И даже Брошин в кресле с книгой… никогда не видел его таким спокойным. Он сам на себя не похож…