Благородна и благочестива

Глава 23. Наследство

Отец ругался, не переставая. Камилла сидела у камина в библиотеке и время от времени тушила ладонью призрачные язычки пламени, вспыхивавшие на переплётах.

– Ты! Запретил мне! Жениться! На низкородной! А сам!..

– Не сравнивай! – резко обрывал ллей Тадеуш. – Пэра Эдна благородна, утончённа…

– Низкородна!

– Имею право! – полыхнул хозяин замка.

Полыхнул в прямом смысле, потому что задымился богатый камзол на плечах мага огня, и кожа раскалилась докрасна. – Я долг выполнил! Мой сын рождён от высокой ллейны, и я хранил ей верность долгие годы после смерти! Я любил твою мать, несносный мальчишка! И если и женюсь сейчас, то потому, что заслужил, и теперь уж дурного не случится…

– Ты сейчас всерьёз, отец? – тряхнул рыжими с проседью волосами «несносный мальчишка». – Камеристка моей супруги станет ей свекровью! Я Бианке ещё не говорил…

– Пэра Эдна о положении не забывает, – посуровел ллей Тадеуш. – И я долго её убеждал, что мы никому не помешаем! Я даже зеркало починю – потому что из всех наших женщин она единственная, в ком не течёт колдовской крови, и потому нуждается в защите… Эдна благороднейшая, утончённая, заботливая, а как одевается!..

– Да слышали мы, – поморщился ллей Золтан, падая в кресло. – И ухаживала за тобой, и платья красивые носила – то, от чего ты уже отвык за долгие годы одиночества. В этом твоя беда, отец – одичал без женского общества, клюнул на первую…

Камилла прихлопнула ладонью вспыхнувший свиток.

– Ну, ну, отец, – успокаивающе проговорила она, оглядываясь в поисках других огоньков. – Деда же не на мэме Мартине женится!

– Только потому, что она в тюрьме, – отмахнулся Рыжий барон.

– На исправительных работах, – поправил ллей Тадеуш. – Влюблённая женщина готова на большие глупости, зачем её наказывать ещё сильнее? Поработает до лета, одумается, отпустим с миром. Разумеется, в Фэйерхолд дорога ей заказана, отправлю в дальние поселения…

– А ты бы хоть поддержала! – набросился на дочь Рыжий барон. – Что молчишь?..

– А толку что-то говорить? – удивилась Камилла. – Вы, кажется, оба достаточно сказали. А у меня времени столько нету, чтобы кого-то переубеждать. На ярмарку опаздываю.

Эйросские ллеи переглянулись.

– То есть, тебе всё равно? – нахмурился Рыжий барон.

– То есть, я понимаю, что упрямство ты взял не от покойной бабули, – вздохнула Камилла, поднимаясь и оправляя платье. – И если деда тебя двадцать лет назад не переубедил, то почему ты решил, что у тебя сейчас получится?

– Потому что мы теперь – родственники короны! Что скажет двор?

Ллей Тадеуш только отмахнулся.

– Двор уже привык к сумасбродству Эйросских ллеев – с твоей подачи, сын! Второй неравный брак их уже не так впечатлит. Разговоры утихнут за седмицу.

– То есть, я тебе невольно помог? – не унимался Рыжий барон. – Тем, что дорогу проторил?

– Сам виноват.

– А наследство! – снова вспылил Золтан, не сдавая позиций. – Это что же получится…

– Наследника у нас с Эдной как раз не получится, – посуровел ллей Тадеуш. – К сожалению, моя будущая супруга вышла из возраста деторождения. Я надеюсь на тебя, сын: роду Эйросских ллеев нужен маг огня! И ллейна Бианка всё ещё молода и здорова…

– Так, это уже без меня, – оборвала долгоидущие планы деда Камилла. – Я – на ярмарку. Ллейна Одетта и Рафаэль, верно, заждались.

– Нужна ты им, как телеге пятое колесо, – бесчувственно брякнул Рыжий барон, всё ещё злясь на отца и дочь. – Что? Не кипятись, отец: жарко от тебя. Вместе поедем. Прямо все вместе! – досадливо добавил ллей Золтан, выходя вслед за дочерью.

Камилла не сердилась. В кругу любящей семьи и друзей она внезапно чувствовала себя бесконечно одинокой. Прав был мэм Фаиль, когда говорил, что и у счастья есть своя цена.

Отец, в дни бездумного наёмничества на Островах, говорил иначе.

«Герой дело сделал, герой может уходить».

Кажется, и её время пришло.

На улице оказалось темно и морозно, и, если бы не суматоха, носившиеся слуги, запрягавшие экипажи, да яркий свет от десятков фонарей и факелов, Камилла бы тотчас и передумала. Чай, не последняя ярмарка в жизни, а отморозить важные места с такой погодой совсем не хотелось.

– Камилла, – позвала Одетта, оторвавшись от ллея Рафаэля. Подбежала к ней, обняла и тут же отстранилась, разглядывая с искренним восхищением. – До чего же ты хороша! Изумрудные заколки – просто чудо! Причёску тоже пэра Эдна делала? Она и маменьку причесала! И как только всё успевает?

Камилла невесело усмехнулась. Скоро ллейна Одетта узнает, что бывшая камеристка успела ещё больше. Очаровать мага огня, например.

– Рафаэль завтра моей руки попросит, – жарко зашептала Одетта, доверчиво прильнув к Камилле. – У маменьки. И у… ллея Золтана. Это так здорово, правда? Мы теперь и вправду сёстры! Ну, скоро станем…

Камилла улыбнулась уже искренне и обняла белокурую ллейну Ватерлисскую в ответ. За прошедшие седмицы они и впрямь сдружились; жаль и расставаться теперь. А ведь расставание случится непременно…

Слуги запрягали лошадей, ярко горели факелы и фонари, и дорога в Фэйерхолд светилась, будто днём. Выдвигались двумя экипажами, на главную площадь доехали быстро, и угодили как раз к началу гуляний и веселья.

Камилла немного оживилась: на таких ярмарках она раньше и впрямь не бывала! Островам, с их скудными развлечениями в виде кулачных боёв да кто кого перепьёт, такое и не снилось. Чего здесь только не было! Уличные спектакли, игры, выставки рукоделий, толпы праздничного народу, украшений да камешков целые прилавки, а уж снеди и напитков! И даже изворачиваться, как прежде, не приходилось, добывая вначале денег, а уж потом спуская их на развлечения – дед выделил каждой из юных ллейн целый кошель, набитый медью и серебром.

Камилла посмеялась на спектакле, сыграла с Одеттой в камешки, выиграла в выбивании горшков, подстрелила из рогатки горлышко бутылки, и даже сплясала в общем хороводе дикий танец, из которого их с Одеттой вытащила пэра Эдна, попеняв, что светлым ллейнам эдак юбками размахивать неприлично.

Ллейна Одетта послушалась и принялась за восхищённое подбадривание принца Рафаэля, который ввязался в соревнование на скорость: кто быстрей взберётся на деревянный столб и достанет оттуда бутыль лучшего эйросского вина. К вину прилагался букетик для девицы сердца, и охотников оказалось много. На самый верх столба, впрочем, добрался лишь ллей Рафаэль, привычный к тому, чтобы лазить на мачту в любую погоду. Деревянный столб выгодно отличался от мачты хотя бы тем, что не шатался вместе с палубой, так что бывший пират справился с заданием играючи, вновь покорив нежное сердце ллейны Одетты.

Камилла оглядела деда и отца, наблюдавшего за Рафаэлем, глянула на светящуюся от счастья ллейну Одетту в обнимку с ллейной Бианкой, и выскользнула из толпы, ловко избежав бдительного взора пэры Эдны.

Пляски, веселье, снедь и огни пресытили на удивление быстро. Хотелось тишины, уединения и чёткого понимания, куда же двигаться дальше. Верно, сказывалась беспокойная кровь Эйросских ллеев, потому что достигнутая цель больше не манила, и родовой замок потерял былую привлекательность. Конечно, обретённая и собранная воедино семья радовала, вот только и отец оказался прав: она сейчас ровно как пятое колесо в телеге. Даже дед нашёл себе пару! А ей, может, и впрямь не стоило быть такой переборчивой. Приняла бы поспешное предложение наследного принца – и сейчас бы к свадьбе готовилась. Престол, опять же, впридачу. В хозяйстве сгодится. А если не Рафаэль, то и ллей Ленар, на худой конец, подошёл бы. Уж куда-нибудь такого мужа можно и спровадить, главное – замок заполучить, в безраздельное пользование. Рэдклиффский, говорят, красивый, у моря. А ллей Салават всё равно женат на королевстве, дома не появляется.

Камилла фыркнула собственным мыслям и покачала головой. Кого она дурит? Не замок ей нужен и не выгодный брак. Как там, в старой песне?

«Жаль, что так поздно порой расцветает,

Жаль, что так больно потом вспоминать…»

– Вы бы туда не ходили, светлейшая, – заволновался городской стражник, когда Камилла вывернула к соседней площади – той самой, перед храмом Отца. Храм вычистили да освятили, но новый священник ещё не приехал, так что служб в нём ещё не проводилось. – На дальних улицах ветер поднялся – чисто ураган! Дозорные передали, что видели смерч на окраине. Кажись, стороной прошёл, а всё же лучше не ходите. Я бегу ллею Тадеушу доложиться – он о таком велел сразу сообщать…

– Я осторожненько, – пообещала Камилла, разглядывая кружащие в воздухе листья да улетевшие с торговых улиц флажки и украшения.

Здесь, на отстроенной площади у храма, царил сумрак, разгоняемый лишь городскими фонарями, и тишина, нарушаемая лишь голосами и музыкой с соседних улиц. Камилла прошла к самым ступеням храма, разглядывая двери со свежей резьбой. Пару лун назад она не так сюда приходила. И выходила, кстати, не одна…

Шаги за спиной показались особенно отчётливыми: на гладком камне новой мостовой каждый звук словно в разы усиливался.

Камилла обернулась.

Тёмная фигура, укутанная в плащ, показалась вначале незнакомой. Человек выходил из темноты неосвещённой улицы стремительно и не таясь, но лишь по светящимся глазам, всё ещё голубым после недавнего колдовства, Камилла узнала ллея Патрика Блаунта.

Паладин не шёл – почти бежал к ней. И лицо его сияло так, словно изнутри его освещали все огни праздничного Фэйерхолда.

– Камилла! – сияя, выдохнул маг воздуха, подхватывая её на руки. Закружил так, что Камилла даже заволновалась: как бы смерчем не обернулся. – Родная! Ты здесь! Встречаешь…

Вообще-то просто отошла воздухом подышать, но пусть так и думает. В конце концов, воздух она тоже нашла.

В груди перехватило.

– Может, и не стоило, – сварливо отозвалась Камилла, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не поддаться слабости, не стиснуть любимого в объятиях. Получалось плохо: вроде как сердилась, но глупую улыбку удержать не могла. – Ты бросил меня, Патрик Блаунт! Соврал, будто в орден направился…

– Я и направился.

– Тогда чего ты… как ты… тут…

Камилла шмыгнула носом, и ллей Блаунт осторожно поставил её на землю. Встревоженно заглянул в глаза.

– Что ты, родная? Я действительно вернулся в орден. Доставил братьев-паладинов, кто помогал порталы закрывать, на места службы, убедился, что моя помощь не требуется, пошёл к настоятелю…

– Столько времени от тебя ни единой весточки! – в сердцах притопнула Камилла. – Я решила, что ты уж на новое задание отправился, а мне и не доложился! Что я должна была думать?

– Я… полагал, это очевидно… – запнулся паладин. – Я же люблю тебя, ллейна Камилла! Просто вырваться не мог… А писем быстрее меня всё равно никто не доставит. Да и дед твой, ллей Тадеуш, обещал, что присмотрит. Я думал, он расскажет…

– Что расскажет? – подозрительно сощурилась Камилла.

Патрик замялся, а глаза сменили наконец цвет на привычный, тёпло-карий.

– Я дома был, – признался паладин. – В родовом имении Блаунтов.

– В том, которое в кости проиграл?

Паладин кивнул.

– Жить там, конечно, совершенно невозможно, всё разграбили… Зимой туда перебираться – верная смерть: всё же на севере. По правде, я надеялся, что оно в лучшем состоянии…