Благородна и благочестива

Глава 13. Маг воздуха

Ночь прошла тяжело: заснуть Камилле удалось только к рассвету. Безумный вечер, бесконечные распоряжения, замотанные слуги и нянька, помирающая от любопытства. Мэма Софур хоть и находилась рядом, а всё же носа из покоев благоразумно не высовывала. К чести няньки, все расспросы она оставила на потом, радостная уже оттого, что сторожить старшую горничную больше не требовалось: мэму Мартину заперли до распоряжений хозяина замка. Который, хвала Отцу, подавал обнадёживающие признаки нескорого, но верного выздоровления.

Проснулась Камилла поздно, с раскалывающейся головой, разбитая и уставшая. Саднил ушибленный локоть, ныли ссадины, а ещё пол-лица опухло от затрещины ллея Корнелиуса. Разбитые губы треснули и запеклись, и картина в зеркале не воодушевляла настолько, что Камилла всерьёз подумывала отложить поездку.

Не позволила гордость, гудящий амулет стихий в сумочке, нянька, с грохотом распахнувшая тяжёлые створки на окнах, и пэра Эдна, уже откинувшая полог роскошного ложа. К которому, к слову, дочь Рыжего барона уже успела привыкнуть.

– Трапеза скоро, – сообщила камеристка, оглядывая невыразительным взглядом поле работ. Камилла со стоном отбросила зеркальце и приложила ладонь ко лбу. – Нужно привести вас в порядок, светлейшая.

Камилла приоткрыла один глаз и внимательно осмотрела камеристку: голос пэры Эдны показался ей уставшим, но мягким и сочувствующим, чего раньше от неё ждать не приходилось.

– А вы и сами-то прихорошились с утра, пэра Эдна, – подметила Камилла, оглядывая посвежевшее лицо камеристки, по-особенному уложенные волосы и выглаженное платье. – Повод какой?

– Просто выспалась, ллейна Камилла, – ровно отозвалась та. – После вчерашнего словно камень от сердца. Ллейна Одетта здесь, со мной, и это большее, на что я надеялась за столь короткий срок. Хвала Отцу и ллею Патрику…

– А вы-то откуда знаете, что он – ллей? – сощурилась наследница замка, усаживаясь в постели.

– Мои глаза на месте, светлейшая, – коротко усмехнулась пэра Эдна. – Благородную кровь я всегда различу. А мэм Гирр лишь подтвердил мои подозрения.

– А меня проглядели, – не преминула уколоть Камилла.

– Вовсе нет, – тут же нахмурилась верная камеристка. – Я только сказала, что выглядите вы не как ллейна, светлейшая. И сейчас, между прочим, тоже.

Больше спорить Камилла не стала: отдала себя на растерзание умелых рук.

– Как ллейна Одетта? – поинтересовалась она мимоходом, пока пэра Эдна расчёсывала и укладывала спутанные медные пряди. – Полегче?

– О, да, – с теплом отозвалась камеристка. – Юная Одетта наконец выдохнула, бедное дитя. Она скоро спустится в столовую, и ллей Патрик обещал подойти туда же. Поначалу отказывался, но я настояла. Верно поступила, светлейшая?

– Разумеется, – жарко подтвердила Камилла, подпрыгнув на месте. Несмотря на нанесённый ущерб, прятаться от глаз паладина она не собиралась. Вот бы замазать распухшее безобразие хоть чем-то… – А поскорее можно?

Строгая камеристка осталась непреклонна: дорожное платье она обещала приготовить сразу после обеда, а на трапезу Камилле полагалось, как хозяйке замка и светлой ллейне, спуститься в «приличном виде».

– Вам бы тоже приодеться, мэма Софур, – не глядя на няньку, обронила пэра Эдна. Отстранилась, окидывая придирчивым взглядом плоды тяжких трудов. Поправила медную прядь, тотчас закалывая её жемчужной шпилькой. – Хоть и не положено мэмам находиться за одним трапезным столом с ллеями, тем более светлейшими, однако сегодня стоит сделать исключение. Как считаете, ллейна Камилла?

Ллейна Камилла считала, что уж если в хижине на Островах они с нянькой вяленую рыбу за одной столешницей делили, то и теперь не зазорно, однако лишь важно кивнула. С этикетом стоило считаться. Кто его знает, как там с престолом всё же получится.

Камеристка сбрызнула из флакона облачко благовоний, прямо поверх уложенных медных прядей, и кивнула на зеркало:

– Вам нравится?

Камилла растянула здоровый уголок рта в довольной улыбке.

– А ничего так, – согласилась светлая ллейна.

Тёмно-серое, почти стальное верхнее платье лежало поверх тёмно-бордового нижнего, плотно обхватывая грудь и талию, и ниспадая чуть ниже бедра. Выглядывавшая из-под него тёмно-бордовая ткань могла бы показаться тяжёлой для юной девицы, а то и вовсе её старить, однако не в случае Камиллы. Цвет удивительно шёл к медным волосам, контрастируя лишь с верхней серой драпировкой, а ещё – отвлекал внимание от умело подкрашенных, но всё же подпухших от удара губ и замазанной ссадины на подбородке.

– Серьги хороши, – завистливо вздохнула мэма Софур, одобрительно кивая на крохотные рубиновые капли в ушах Камиллы. Уши камеристка проткнула мастерски, ещё седмицу назад, так что даже воспаления не осталось. – Эх, мне бы кто такие подарил!

– Это фамильные драгоценности, – ровно отозвалась пэра Эдна. – Я взяла их там же, где и платья, и носить их смеет лишь ллейна Камилла. Верно, принадлежали её бабушке, покойной ллейне Феодоре.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Камилла, бросая последний взгляд на зеркало. – Что с дедом? Вы проследите за его трапезой?

– Разумеется, – сдержанно кивнула камеристка. – Я уже распорядилась, и…

В дверь нетвёрдо постучали. Глянув на воспитанницу, мэма Софур проворно подкатилась к двери и рывком распахнула створку. Охнула и тут же откатилась в сторону, впервые в жизни не найдя нужных слов для приветствия.

– Камилла… – глухо, хрипло, но почти внятно выговорил ллей Тадеуш.

Хозяин замка шагнул внутрь покоев, и за его спиной, в проходе, мелькнули суровые лица стражников. Начальник замковой охраны приставил новых людей, из непугливых, потому как не всякий жаждал теперь сторожить покои мага огня.

– Девочка моя… Камилла…

Дочь Рыжего барона подлетела к деду вовремя, чтобы ухватить его за протянутые ладони. Горячие, крепкие пальцы пробежали вверх по её рукам, сжали плечи. Ллей Тадеуш выглядел совсем иначе, чем накануне вечером. Одеться хозяину замка, никак, помог тот самый немолодой слуга, один из немногих, кто с появлением молодой наследницы смирился с её присутствием почти сразу. Софур даже имя неразговорчивого слуги разведала: Хальг.

Но не опрятная одежда, расчёсанные волосы и выбритые щеки переменили ллея Тадеуша. Иначе выглядело само лицо – решительное, собранное после болезненной расслабленности и необыкновенно похорошевшее. Мужская красота являлась неизменной фамильной чертой Эйросских ллеев – вот и папенька, покойный Золтан, отличался тем же. Ярко-зелёные, чистые, словно изумруды, глаза лучились мягким светом, и в них, внимательных, тёплых, дрожала влага.

– Маленькая… родная… кровь моя…

Ллей Тадеуш не проронил больше ни слова: горло перехватило. Да и у самой Камиллы запершило, а глаза наполнились предательскими слезами. Сейчас вся красота стечёт!..

Мотнув головой, Камилла шатнулась вперёд, приникая к широкой груди деда. Почувствовала осторожные, дрожащие ладони на спине и волосах. Судорожное дыхание.

– Дрянной мальчишка, – вдруг пробормотал ллей Тадеуш. – Столько лет лишал меня тебя… Не нянчил… не учил стрельбе из лука… не создавал для тебя огненных котят…

Камилла улыбнулась сквозь слёзы, отрываясь от груди деда. Ответила на грустную улыбку.

– Я уже тут, деда, – хрипловато произнесла она. – И я тебя в обиду больше не дам. А с огненными котами завязывал бы… западное крыло от сажи еле отмыли…

– Если бы не ты, – вдруг проронил ллей Тадеуш, гладя внучку по щеке, – у королевства не осталось бы ни шанса… Маленький камешек, попавший под колесо планов Корнелиуса… расшатавший всю колесницу…

Маг огня вдруг пошатнулся, и пэра Эдна мигом оказалась рядом, подставляя плечо. Чопорная камеристка, чтившая этикет похлеще хозяев, отметала все условности, когда требовалась помощь. Вовремя: ллей Тадеуш опустил ей на плечо тяжёлую ладонь, с трудом удержавшись на ногах. Обвил второй рукой плечи Камиллы, не выпуская внучку.

– Как сквозь липкий туман помню, – отдышавшись, снова проронил хозяин замка. – Болото, зыбкая вязь… помешательство… жар, терзающий изнутри… а потом как глоток воздуха – ты…

Камилла только носом шмыгнула. Вообще-то, в их первую встречу она и впрямь впустила свежий воздух в покои ллея Тадеуша – видимо, его и запомнил.

– До чего тебе идут её платья, – дрогнувшим голосом подметил хозяин замка. Коснулся пальцами щеки внучки, приподнял прядь, рассматривая драгоценные серьги. – Последний раз Феодора надевала рубины тридцать три года назад. Сказала, что цвет тяжёл для неё, и отложила в дальнюю шкатулку. Пригодились вот… А вы... – маг огня перевёл внимательный взгляд на пэру Эдну, – вы помогали.

– Это меньшее, чем я могла отплатить за гостеприимство, светлейший ллей, – кротко ответила камеристка.

– Ты вспомнил! – улыбнулась Камилла, всё ещё не веря в удачу. – Корнелиус сказал, что потребуется время…

– Потребуется, – нехотя признал хозяин замка. – Мысли… путаются. Быстро устаю, и тело… ещё не подчиняется. Но я вхожу в силу. И в следующий раз испепелю мерзавца – до водяного пара…

Пэра Эдна охнула от боли, но отстраниться не посмела. Зато Камилла встрепенулась:

– Полегче, деда! Ты это… снова горишь.

Маг огня вздрогнул, сжал дымящиеся ладони в кулаки, унимая вспыхнувшие на костяшках языки пламени.

– Видишь… не властен ещё над стихией так, как прежде… ослабеваю – и вырывается… Как ты меня назвала?.. – вдруг встрепенулся ллей Тадеуш.

– Деда, – смущённо повторила Камилла. – А что?..

Шумно высморкалась мэма Софур, глядя, как ллей Тадеуш Эйросский нежно прижимает к себе внучку одной рукой, зарываясь носом в аккуратно уложенные медные пряди. На щеке мага огня красовалась влажная дорожка, которую он даже не потрудился стереть.

– Оно завсегда так, – хрипло вздохнула нянька. – Больше, чем своих дитёв, любишь только внуков.

Хозяин замка вопросительно посмотрел на новое для него лицо.

– Няня, – представила Камилла. – Мэма Софур. Когда батюшка пропал, я с ней осталась. Так и жили потом.

– Выходит, мы вам обязаны…

От глубокого голоса хозяина замка мэма Софур зарделась до свекольного оттенка, фыркнула, махнула платком и закрылась им же.

Эту же фразу ллей Тадеуш повторил позже, уже сидя за общим трапезным столом. Появление хозяина переполошило слуг, не готовых к его выздоровлению, так что теперь те носились, как угорелые – видимо, боялись и впрямь таковыми стать. Шёл маг огня ещё нетвёрдо, медленно, часто отдыхая, так что даже с помощью слуги Хальга в столовую залу они попали нескоро. Камилла использовала время с толком, бегло поведав деду историю внезапного приезда: от появления на Рыжих Островах пэра Нильса до злоключений в столице и по дороге в Эйросский замок. Что происходило внутри, ллей Тадеуш уже частично помнил.

– Выходит, мы вам обязаны…

Пэр Нильс от потрясения не сразу нашёл, что ответить.

– Что вы, светлейший ллей Тадеуш! – всплеснул руками сухонький учитель. – Ведь на мне лежала печать позора за негодника Золтана! Все эти годы я жил в ожидании, когда же сумею искупить вину! И когда с вами случилось несчастье, я понял – сейчас или никогда! Собрался и поехал…