Благородна и благочестива

Глава 4. Дворец

Вид на столицу из окна богатого экипажа, поднимавшегося вверх по устланной белым камнем дороге, оказался восхитительным. До этого дня Камилла считала столицу ничем не лучше, а во многом даже, пожалуй, и хуже безымянного родного городка на Рыжих Островах. Потому как людей больше, все кричат, толкаются, шумят и спешат, цены выше раза в четыре, торговаться никто не любит, стражи много, а крышевателей на рынках столько, что легче прожить честным трудом, чем перейти дорогу кому-то из местных щипачей.

А ещё – так и не увидела Камилла ни роскошной жизни, ни прочих благ, за которыми болваны и простофили едут в столичный город. Ну то есть, издалека видела: богато одетых господ и пышно разряженных женщин здесь хватало. Только они, верно, и могли себе позволить золотые – не по качеству, по цене – украшения, диковинные сладости, дохлых зверей на пушистые воротники, толстенные книги без картинок, изящные письменные принадлежности, названия которым Камилла и не знала, и прочее добро, в избытке наполнявшее столичные прилавки.

И лишь теперь, глядя на раскинувшийся у подножия горы город, сверкавший светлыми крышами, позолоченными флигелями и слепящим серебром столичной гавани, Камилла невольно признавала: оплот королевства был воистину прекрасен. Пожалуй, даже самый прекрасный из скудного списка городов, виденных дочерью Рыжего барона.

Напряжённая тишина в экипаже Камиллу не особо смущала: излишний стыд из ученицы мэм Фаиль вытравил ещё в первый год работы, заставляя стучаться людям в двери и предлагать ненужные товары.

Правда, ругань и захлопывающиеся перед носом створки оказалось легче снести, нежели чем пристальные взгляды всех, находившихся в экипаже. Особенно напрягали неподвижные глаза ллея Салавата: королевский советник как повернулся в её сторону, так и не отворачивался до конца пути. Хорошо, что ллей Ленар отправился за ними верхом, иначе избыток превосходящих сил в экипаже оказался бы не под силу даже дочери Золтана Эйросского.

– Полагаю, его величество в добром здравии? – нарушила тишину ллейна Бианка, с трудом отводя взгляд от рыжей девицы. Полуобернулась к ллею Салавату, растянула бледно-розовые губы в вежливой улыбке. – Я удивилась приглашению. Король Родрег редко устраивал празднества в честь своего дня рождения.

– Уверяю, для меня это тоже стало неожиданностью, – ллей Салават вынужденно оторвал взгляд от Камиллы, вернул собеседнице тонкую усмешку. – Дорогой кузен пожелал увидеть всех приближенных лиц.

Ллейна Бианка явно проглотила последующий вопрос, потому что серые глаза тревожно вспыхнули, но тут же и погасли, когда она отвернулась к окошку. Они въезжали в замковые ворота, и Камилла постаралась успокоить дыхание. Стража у ворот узнала всадника перед экипажем и пропустила ллея Ленара и всех гостей. Следом за ними въезжала грузовая телега с вещами прибывших и слугами; Камилла разглядела их на повороте.

Экипаж въехал во внутренний двор, тотчас отъезжая в сторону от главной дороги, ведущей к замку. У королевских конюшен они наконец остановились, и услужливый кучер спрыгнул наземь, отворяя дверцу.

Руку ллейне Бианке и ллейне Одетте подавал уже спешившийся ллей Ленар. Когда в экипаже осталась лишь Камилла с ллеем Салаватом, последовала неловкая заминка: королевский советник вынужден был пропустить последнюю из женщин вперёд, но снаружи никого, кроме кучера, уже не оказалось: ллей Ленар отошёл в сторону вместе с прекрасными дамами, не обращая внимания на показавшуюся в проёме Камиллу.

– Я польщён столь сомнительным обществом, но мне не хотелось бы сидеть в экипаже до вечера, – холодно усмехнулись за спиной. – Мой племянник, разумеется, забыл о мужском праве подать руку помощи, однако его можно понять: руку подают лишь высокорожденным ллейнам.

– Вашему племяннику следовало бы проверить зрение у лекаря, светлый ллей Салават, – хмуро разглядывая близкую землю, столь же неласково отозвалась Камилла. – Он только что упустил последнюю возможность получить моё расположение.

Удивлённое хмыканье за спиной можно было расценить и как возмущение, и как восхищение. Коротко выдохнув и подобрав юбку так, чтобы не мешала при размашистом шаге, Камилла спрыгнула наземь. Причиной неудовольствия послужило вовсе не презрение ллея Ленара, и не откровенная неприязнь королевского советника: можно подумать, без их помощи не справилась бы. Но чтобы удержать равновесие, пришлось делать более широкий шаг, а для этого – поднять юбку так, что стали видны поношенные и местами прохудившиеся походные кожаные сапоги. То ещё зрелище для неподготовленных.

– Я начинаю думать, что ошибся, дитя, – неспешно выходя из экипажа, проронил ллей Салават. Остановился рядом, отряхивая невидимую пыль с плеча. – Внешнее сходство ничего не стоит, но опальный Золтан тоже не утруждал себя подобающим в обществе внешним видом.

Камилла обернулась на королевского советника. Тот смотрел на ллейну Бианку, делая вид, что уличной выскочки рядом с ним нет, но как только дочь Рыжего барона отвернулась, обронил:

– И долгими речами твой батюшка тоже себя не утомлял. Верю, что от скромности, не от необразованности, – усмехнулся Салават.

– А я верю, светлейший ллей, что много говорить и много сказать – не одно и то же, – вежливо отозвалась Камилла. – Жаль, что вы этого мнения не разделяете.

Ллейна Бианка обернулась, и Камилла поспешила к ней с радостью: беседа с ллеем Салаватом давалась непросто. Несомненно, влиятельнейший человек при дворе; но что толку стараться, если и дереву ясно, что он её невзлюбил и помогать не станет? И с чего бы? Замок и земли – не та вещь, которую можно с лёгким сердцем подарить первой встречной. Даже если она окажется истинной наследницей.

– Ллейна Камилла, следуйте за нами.

Дважды повторять не потребовалось: слуги уже разбирали мешки да сундуки, а ллей Ленар предложил руку ллейне Одетте, первым направившись с ней ко дворцу. Ллей Салават протянул ладонь ллейне Бианке, и Камилла уже приготовилась шагать за чужими спинами, когда ллейна Бианка обернулась.

– Ллей Салават, с нами ещё одна гостья, – мягко напомнила она.

Камилла ответила на натянутую улыбку королевского советника не менее кислой миной и коснулась его локтя пальцами, принимая навязанную вежливость.

Усыпанная мелким жёлтым песком тропа к боковому входу дворца показалась вечностью.

Камилла не только ощущала неприятный холод напряжённой руки советника под рукой – она почти не слышала, о чём переговаривались в их процессии, и оттого чувствовала себя не менее далёкой от происходящего, чем если бы плелась позади. Но зато невольные наблюдатели так не думали. Пока они шли, им встретились несколько прогуливавшихся пар, с каждой из которых ллейна Бианка здоровалась кивком, не останавливаясь для переговоров. Но удивлённые взгляды придворных, скользнув по высокорожденным ллейнам, неизменно останавливались на неизвестной им гостье, которую почему-то вёл под руку сам королевский советник.

Даже Камилла слышала шепотки за спиной, когда они проходили мимо. Румянец стал единственным признаком волнения; помогали мысли о замке, землях, богатстве и о том, что она сделает всё, чтобы прибрать это к рукам. Второго шанса не будет – это Камилла понимала. Если покупатель уходит – рассчитывать на возвращение не стоит.

– Омуш проводит вас в отведённые покои, прекрасная Бианка, – улыбнулся королевский советник, едва они поравнялись с дворцом. У входа уже ждал немолодой и неулыбчивый слуга, коротко поклонившийся, когда его назвали. – С нетерпением ожидаю вас за ужином.

Путь по дворцовым коридорам, полным цветов в подставках, гобеленов, мраморных лестниц, скульптур и стражи, показался Камилле очень длинным – но очень разнообразным. На встречающуюся челядь и высокорожденных дочь Золтана Эйросского уже не глазела так уж откровенно, больше – на огромные окна, из которых лился свет предзакатного солнца, роскошное убранство и такие широкие залы, что в них одних, казалось, уместился бы весь её родной городишко.

В коридоре восточного жилого крыла, где, по словам Салавата, разместили гостей, случилась заминка: сидевшие на мягком диване богато одетые ллейны приподнялись при появлении ллейны Бианки с дочерью и Камиллой, и почти одинаково всплеснули руками.

– Ллейна Бианка!

В ожидании, пока благородные девицы обменяются шумными приветствиями, Камилла осмотрела обеих. Платья оказались богатыми, со множеством блестящих камушков и в кружевах, замысловатые прически пестрели цветами и перьями, а лица оказались разукрашены, похожи друг на друга и приятны глазу, только уж больно заносчивы и высокомерны. Перед ллейной Бианкой, впрочем, обе растекались патокой.

– Мы уж переживали, что вы не успеете на праздник, – трещала одна из них. – Но когда светлейший ллей советник велел вам с дочерью отвести лучшие покои…

– Нас с сестрой переселили в другой конец, – подключилась вторая. – Хотя мы при дворе уж полгода и имеем право на лучшие комнаты!

– Гостей много, – поморщилась первая. – Его величество созвал всю знать, даже из дальних провинций приехали местные… пэры. Вот покоев и не хватает!

– Желаете разместиться в наших? – с доброй улыбкой предложила ллейна Бианка. – Нам с дочерью… и нашей гостье не нужны большие комнаты.

Слуга ллея Салавата, Омуш, обеспокоенно переступил с ноги на ногу, глянул на встрепенувшихся девиц.

– Вы серьёзно? Уступите? – едва не взвизгнула от переигранного восторга одна из них. – Ах, ллейна Бианка, вы сама доброта и щедрость! Но мы не можем… ведь ллей советник велел вам, лично…

– Это самое малое, что я могу сделать для кузин своего покойного мужа, – мягко улыбнулась Бианка. – Прошу вас, Ромина, Рогнеда… не отказывайтесь.

Ромина и Рогнеда отказываться от роскошного подарка не собирались. В коридоре тотчас воцарилась суета: обе кликнули слуг да принялись за переезд, в то время как носильщики уже заносили сундуки новоприбывших в указанные комнаты. Лишь когда за дворцовыми окнами стемнело, великое переселение закончилось, невзирая на ворчание Омуша, который угрюмо предупреждал, что ллей Салават останется недоволен.

Ллейна Бианка велела горничной затворить общие двери в их смежные покои и распорядилась подать воды для омовения. Камилла, которая всё время суматохи тихонько простояла в углу, с интересом разглядывала богатую приемную выменянных у сестёр покоев. Осторожно заглянула и в две смежные спальни. В одну, побольше, ллейна Бианка распорядилась перенести мягкий диван из приемной, и собиралась занять её с дочерью. Вторую любезно предоставили Камилле – по словам ллейны Бианки, пока ей не отведут собственных покоев.

– Я похлопочу об этом, сразу после аудиенции, – пообещала она. – Как только его величество проведёт обряд крови.

– Всё ещё сомневаетесь, что я говорю правду? – догадалась Камилла. – Это ничего, – тут же заверила нахмурившуюся Бианку она, – мэм Фаиль тоже всегда проверял монеты на зуб.

– Мама, – позвала Одетта, позволяя камеристке снять с себя плащ и ослабить шнуровку платья, – почему же ты отдала лучшие покои кузинам отца? Ведь сам ллей Салават отвёл их нам.