Три сестры. Таис

Глава 20.

Избавившись от служанки, и опустив какие-то странные рычаги, в мыслях билась мысль, что это обеспечит мне полную безопасность, я почти без сил, привалилась к боку лестницы.

- Полная безопасность! Как же! С окнами чуть ли не от пола до потолка? И по десять штук в каждой комнате. - Ехидно проворчала я, сама удивившись тому, что даже в такой ситуации и таком состоянии, я всё равно язвлю.

Ощутимо накатывавшаяся тошнота меня обрадовала. Тело борется за жизнь и избавляется от смертоносного угощения. Умывшись и убрав за собой, я обратила внимание на обстановку. Странное ощущение, что я оказалась в декорациях к нашему советскому Шерлоку Холмсу. На кухне, по размерам больше подошедшей бы какой-то столовой, я нашла сахар. Щедро сыпанув в ковш, который не поленилась обдать кипятком, я развела густой сахарный сироп и заставила себя это выпить. А ещё через минут десять чуть ли не силком запихнула в себя разогретую на сковороде банку с мясом, вроде привычной тушëнки, с хлебом. Мясо было законсервированно, и повреждений я не нашла, значит там точно не было яда. А есть что-то другое в этом доме я опасалась.

Потом я поднялась в комнату, которую воспринимала своей. Ложится на широкую кровать на высоком подиуме я не стала. Кто знает, какие ещё сюрпризы ожидают? Да и опять же, располагалась она напротив двух огромных окон. Залезай на дерево и хочешь-подсматривай, хочешь-стреляй, хочешь бутылки с зажигательной смесью кидай! Простор для фантазии ничем не ограничен!

Поэтому я взяла подушку и одеяло, и отправилась к длинному и узкому дивану. Для того, чтобы на нём спали, он явно не был предназначен. Уж больно узкое сиденье, но это для тех, кто не спал в землянке на полке из распиленного пополам бревна. А ещё в пользу дивана говорило расположение. Он стоял между двух больших шкафов, закрывающих его от окна и от входа. Особенно если открыть створки, что я и сделала. Вещи я сняла ещё в уборной, помня, что цианид весьма опасен ещё и тем, что его порошок может попадать на одежду и продолжать своё действие, проникая через неё. Даже нательную рубашку я вышвырнула в коридор. Благо, здесь в шкафах было предостаточно одежды.

И только когда голова коснулась подушки, я позволила себе немного расслабиться. Уверенность, что опасность позади, конечно обнадёживала. Но я не знала природы появления этой уверенности. И поэтому ей не доверяла. Слишком я привыкла к тому, что вот у этого "чутья" должно быть материальное подтверждение.

В момент, когда ты точно знаешь, что находишься в опасности, все возможности организма направлены на то, чтобы этот опасный момент преодолеть, избавится от источника опасности и восстановить состояние безопасности. Поэтому всякие странности, непонятности, мелочи отбрасываются, как не существенные. Даже память работает только в случае, если нужны подсказки из прошлого опыта. То что происходит здесь и сейчас, в момент опасности, не запоминается. Потом только какие-то эпизоды всплывают.

Вот и у меня, пока я понимала, что столкнулась с отравлением, я действовала, не отвлекаясь на посторонние рассуждения. А сейчас, когда я выдохнула и ощутила что вокруг относительно спокойно, каша в голове закипела. Чужие мысли, знания, ощущения и воспоминания с яростью штормовых волн набрасывались на берега моего "я" и моей реальности.

- Я мыслю, значит, существую! - вслух произнесла я, чтобы найти хоть одну точку для опоры, от которой и буду выстраивать всё остальное.

Принять для начала совершено дикую мысль, что я жива, после чёткого осознания собственной смерти, было непросто. Да что уж там, я видела собственные похороны и была абсолютно готова лично узнать, что же там... После. Но вместо этого у меня тут неожиданный комплекс мероприятий по предотвращению получения нового для себя статуса криминального трупа.

То ли меня всё-таки настигла упомянутая служанкой мигрень, то ли тело включилось в работу по борьбе с остатками отравы, но на меня резко накатила слабость. И ощущение жара, как при высокой температуре, когда тело горит, но тебе при этом холодно. Карусель образов и голосов в голове закрутилась с бешеной скоростью, вызвав очередной приступ тошноты. Но к счастью всё быстро прекратилось. И в памяти начала выстраиваться цепочка чужой жизни.

В семье леди и лорда Сторил случилась невероятная радость. После долгих десяти лет бесплодного брака леди Сторил подарила мужу сразу двоих детей. Близнецов, так называемую королевскую пару. Сына и дочку. И уже с первых дней детей было ясно, что и сын, и дочь являются точной копией отца. От темноволосой и черноглазой матери дети не взяли ничего. Светлая кожа, отцовы серо-зелёные глаза и даже пушок на головках младенцев был фамильного русого цвета с рыжиной. Правда в случае лордов, это называлось благородный медный отлив. Посажëнным отцом на посвящение детей и предъявление наследников аристократии империи, стал дядя лорда Сторила, герцог Вестаран. Ближайший родственник императора и меч империи. Добавило всеобщего восторга и сообщение о том, что дочь, юная леди Сторил, явно обладает даром, то есть является озаром. Девочку настолько высокого происхождения и наследницу немалого состояния обладание редким даром превращало в одну из самых желанных невест империи. И неважно, что невеста ещё лежала в колыбели и пачкала пелёнки.

Назвали детей в честь героев истории империи, времён её создания. Имена предложил герцог Вестаран, чем гордился и часто вспоминал.

Юный лорд стал Тристаном Сторил, а леди назвали Таисией. Или Таис, как звали её в семье.

Казалось бы, счастье пролилось над этим родом полной чашей. Несколько лет благополучия и покоя. Но период благоденствия был недолог. Лорд Сторил всё чаще ходил мрачным и однажды даже сильно повздорил с дядей герцогом. О чём уж там шёл разговор никто так и не узнал, герцог говорил, что предложил заключить помолвку между ним и леди Таисией. Но в тот вечер он покинул дом лордов Сторил в сильном гневе.

А ещё через неделю, когда вся семья садилась в закрытый экипаж, отправляясь на один из званных вечеров, случилось необъяснимое. Экипаж вдруг вспыхнул и мгновенно был весь объят пламенем. Маленькая Таис пыталась остановить пламя. Но что мог семилетний ребёнок, которого к тому же и не обучали управляться с проявившимся даром.

Трагедия надолго стала самой обсуждаемой темой среди знати. Леди и лорд Сторил сгорели заживо, маленький Тристан выжил только чудом и исключительно благодаря сестре. А Таис потеряла не только родителей, но и дар. Выжгла сама себя, стараясь противостоять стихии. Лорд Тристан мечась в бреду из-за тяжёлых ожогов, всё повторял о каких-то драконах. Но когда пришёл в себя, ничего вспомнить не смог. Лекари смогли спасти его самого и даже следов не осталось. Кроме того, что на месте огромного ожога на груди, шее и подбородке не росли волосы.

Впрочем, обладающий лёгким и весёлым нравом Тристан только отмахивался и говорил, что ему не приходится бриться и всего-то. Таис же замкнулась. Выросла она тихой и скромной девушкой, беззаветно любящей брата и с огромной неохотой покидавшей стены родного дома. Ещё Таис боялась открытого огня и никогда, ни при каких обстоятельствах, не пользовалась экипажем.

Опеку над осиротевшими детьми взял дядя погибшего лорда, герцог Хьюго Вестаран. Он пытался вырвать Таисию из её скорлупы, но вскоре понял, что девушке тяжело даются посещения всех этих балов и вечеров, и с тяжёлым сердцем смирился с проявившимися особенностями, списав их на пережитую трагедию и потерю дара.

Единственным, кто знал Таисию совсем другой, был её брат, Тристан. У этих двоих не было секретов друг от друга. Леди Таис точно знала всё, что происходило с её братом. Он рассказывал ей всё, до мельчайших мелочей. Начиная от лекций на занятиях в академии высших ювеналов и заканчивая мужскими разговорами. Таис фактически училась вместе с братом, нередко делая за него задания самостоятельных работ. И незримо присутствовала на всех его вечеринках и посиделках с друзьями. А особенно сильные эмоции брата Таис ощущала, как свои собственные.

Вроде жизнь налаживалась, брат всеми силами оберегал сестру, она была его самой верной и надёжной половиной. Но где-то неделю назад, поздней ночью в их дом постучали. Друг детства, что жил по соседству. А после того, как его мать-вдову после падения с лошади признали потерявшей разум, исчез сосланный новым владельцем имущества рода в дальнее небольшое имение. Единственное, что, кроме номинального титула, оставил мальчику новый глава рода. И то, только потому, что меньше уже не мог. Барон Эжен Соммерс был в столице редким гостем, но всегда навещал старых друзей. И привозил любимый Тристаном карамельный ром, который производили на далёких от империи островах, из-за чего он стоил неимоверных денег. А Таис получала очередную партию редких и необычных ракушек и жемчужины, которые она собирала.

Многие думали, что дела барона Эжена далеко не так плохи, как описывает его дядя, раз он позволяет себе редкие, но регулярные появления в столице, принят в доме лордов Сторил и делает такие подарки. Тристан пару раз проносил ром в академию, не скрывая от кого его получил. Просто не все знали, что барон Эжен Соммерс и капитан фрегата "фиалка Витрока" Рем Неже это одно и то же лицо. Точнее, знали об этом только Тристан и Таис, одолжившие в свое время другу большую часть суммы на покупку и ремонт старого фрегата "Королева". А ещё Эжен ловко превращался в капера Дженсома Мерэ.

И в свой последний визит он был мрачен и встревожен.