Проклятье вампира

Глава 10. Худшее

— ОТВЕЧАЙТЕ! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? КАКОГО ХЕРА ПРОИЗОШЛО С МОИМ БОЙЦОМ?

Ник сжал зубы, закрыв глаза.

Голос Фарлуччи напоминал дрель, вгрызавшуюся в кости его черепа.

К этому моменту Нику просто хотелось заползти в спальню и скрыться в темноте.

Может, по той же причине он просто сидел, не шевелясь, пока они обсуждали его. Он слышал, как женщина-вампир объясняет всё, что она сказала Нику, только более детально, углубляясь в такие нюансы, как расположение гланд, и показывая изображения, полученные при сканировании.

Кто-то второй ощупал его челюсти и шею, затем снова просканировал зубы и лицо.

Фарлуччи попытался поговорить с ним.

Слава богам, оба медика — и специалист отеля, и специалист, приведённый Фарлуччи — практически утащили его за собой.

Ник всё ещё слышал, как промоутер орёт на разных людей.

Он проклинал отель за их «дерьмовую охрану».

Он орал на кого-то по телефону, говоря «а чего ты от меня ожидаешь в такой ситуации?»

Он орал на кого-то, кто мог быть Морли или другим сотрудником полиции Нью-Йорка.

Пришла полиция.

Один Миднайт, четыре человека.

К Нику отнеслись как к знаменитости, хоть он и был вампиром.

Если бы он чувствовал себя хоть немножко получше, он мог бы обнажить клыки и угрожать им всем, пока они не уйдут. А так он не мог сделать ничего, только сидел на мягкой скамеечке и смотрел в пол, пока все спорили, обвиняли друг друга, задавали вопросы сотрудникам отеля. У Ника сложилось смутное впечатление, что они смотрят записи камер видеонаблюдения.

Женщина-Миднайт опустилась на колени рядом с ним и спросила, что он помнит.

Ник отрывистыми фразами сообщил, что практически ничего не может рассказать.

Она кивнула и сказала, что те немногие воспоминания, что у него сохранились, увязываются с тем, что они увидели на камерах.

Ник мог бы ответить на её слова.

Например, «нахера спрашивать у меня, если у вас есть записи камер?»

«О, и какого хера у вас имеются камеры в моём номере?»

Но он знал, почему так.

Фарлуччи запросил это, чтобы присматривать за своей дорогой игрушкой.

Он слишком много денег инвестировал в Ника, чтобы давать ему нечто столь обыденное, как уединение, когда они приехали в город для большого боя.

Конечно, Фарлуччи был убеждён, что всё сводится к нему.

Саботаж. Срыв боя.

Всё это делалось для создания иллюзии, будто Фарлуччи и его разрекламированный боец нечестным способом отлынивают от североамериканских чемпионатов.

Нику было насрать.

Единственными, против чьего присутствия он не возражал, был тот парень, который поднял его с пола, и вампир-доктор, которая работала в отеле. Он понятия не имел, здесь они или нет, но не возражал бы против их присутствия.

Все остальные могли съе*аться в закат, по его мнению.

Должно быть, в какой-то момент кто-то вспомнил про присутствие Ника.

Ник запомнил иглу.

Он видел, как кто-то поднёс янтарную жидкость к свету.

Затем вонзил шприц в его ногу.

Потом ничего.

Забвение.

Блаженное забвение. *** 

Он проснулся в гостиничной кровати.

Он проснулся, и боль раздирала его череп.

Сейчас ещё не рассвело.

В его номере по-прежнему находилось слишком много людей, бл*дь.

Он слышал голоса.

Поначалу никто не обращал на него внимания. Они толпились и разговаривали меж собой. Ник слышал Фарлуччи, другие знакомые голоса, которые не мог увязать с именами. Он слышал женщину, разговаривавшую по телефону неподалёку. Миднайт? Кто-то другой?

Затем кто-то заметил, что он очнулся. Может, он открыл глаза.

Может, он издал какой-то звук.

Может, он в этот раз даже сказал им съе*аться нахер, а не только подумал об этом.

Кто-то опять воткнул в него иголку шприца, на сей раз в задницу.

Он не возражал.

Ник снова провалился в никуда. *** 

Он резко дёрнулся в постели и издал потрясённый хрип.

Его бл*дские зубы.

Проклятье, как же они болели.

— Вот, — пробормотал голос, окруживший его, окутавший его теплом. — Пей. Тебе надо попить.

Он подчинился.

Он погрузил клыки в предложенную руку.

Он стал пить. Проклятье, было так вкусно.

Это сделало его настолько твёрдым, что он заскулил.

— Ладно, — сказал голос. — Достаточно.

Он остановился.

Повалился обратно на кровать.

Gaos, его рот болел. Его зубы болели. Его голова болела.

Весь его бл*дский череп болел.

Он так устал от этого. Ему хотелось выйти на улицу.

Должно быть, он озвучил как минимум часть этого вслух. Он до сих пор её не слышал. Он ни черта не мог слышать через кровь.

— Знаю, детка, — пробормотала она. — Знаю. Яда ведь нет. Помнишь? Так что мы не можем слышать друг друга.

— Больно, — прорычал он. — Больно… и мне хочется трахаться…

— Я знаю, что больно, — сказал знакомый голос. — И пока никакого траханья, Ник. Тебе надо сначала поправиться, а то укусишь меня и переломаешь себе зубы.

Он нахмурился, держа глаза закрытыми.

Это правда? Может, и правда.

Ему хотелось верить, что это неправда.

— Вот, — сказала она. — Они дали мне ещё. Я просто хотела, чтобы ты сначала поел.

Резкий укол пронзил его кожу.

На сей раз игла вонзилась в шею, заставив его вздрогнуть.

— Полегче, — пробормотала она, и её дыхание целовало его ухо. — Прости, что в горло. Тут, похоже, лучше работает. Может, потому что укол ближе к твоим зубам. Ближе к месту, где всё болит…

Ник застонал.

Её голос сводил с ума. Это вызывало желание снова укусить её.

Это вызывало желание трахаться.

Но голос становился мягче, слышать его было сложнее.

Её голос делался всё тише и тише.

И Ник впервые воспротивился засыпанию.

Он боролся…

Он очень старался бодрствовать…

Но это не сыграло никакой роли.