Хозяйка каменоломни в Драконьем доле

— Не буду, — всхлипнула собеседница. — Спасибо вам… Я же что-то должна для вас сделать в благодарность за помощь?

Анна отказалась:

— Мне ничего не нужно. Здесь.

Верочка задумалась растерянно, но оживилась вдруг.

— Я придумала, что сделаю! Я в суд на него подам. Знаю, что у нас тут подобное дело вряд ли получится выиграть, но все равно… — Она горестно покачала головой. — Все равно я обязана… Я после вас была, и вы за меня заступились… А кто за них заступится?

— За кого «за них»? — не поняла Анна.

— За тех, кто после меня может появиться. Вдруг Иван себе новую жертву найти захочет? Вдруг будет еще одна девушка, такая же, как я, зависимая, наивная и слабая…

— Ты не слабая, — сказала ей Анна.

— Спасибо, — ответила Верочка.

И руку безошибочно вперед протянула.

И Анна, раскрыв незримую ладонь, коснулась, прощаясь, этой руки.

А потом ее вдруг потянуло с силой вверх. Мир на глазах стал распадаться на куски, как рассыпающийся пазл.

Она проснулась.

За деревьями парка, в деревне, кричали первые петухи.

Новое утро вплотную подобралось к ночной темноте и уже теснило ее.

«Вот и все», — подумала Анна и, испугавшись вдруг, что вся память сию секунду сотрется, вскочила с кровати как ошпаренная. Кое-как натянула поверх спальной рубашки платье, накинула на плечи шаль, схватила в охапку рукопись и поспешила в библиотеку.

Спать не хотелось совсем.

Чуткая Мариса быстро обнаружила госпожу за работой.

— Что-то вы рано, — удивилась Анниной бодрости.

— Вдохновение вот напало.

Мариса сонно зевнула:

— Напало, значит… Хуже волка это ваше вдохновение.

— Ты иди, поспи еще. Я тут справлюсь, — улыбнулась камеристке Анна.

Когда та ушла, Анна писала долго, неотрывно. Монотонно поскрипывало перо, шуршала бумага, и свет лампы постепенно мешался с румянцем холодной зари. Остановилась, лишь когда спина начала побаливать от однообразной позы.

Поднявшись, наконец, на ноги, Анна потянулась, пошевелила усталыми пальцами правой руки. Огляделась. Библиотека располагалась на двух ярусах. Второй тянулся балконом под самым потолком. Туда вела лестница, шаткая и скрипучая.

Анна осторожно поднялась по ней. Стала перебирать книги. Они здесь были самые разные: сказки с удивительной красоты иллюстрациями, романы о приключениях и любви, энциклопедии, журналы и альбомы с графикой.

Нашелся трактат по магии.

Анна с трудом вытянула его из тесных объятий соседей по полке, прижала к груди и, спустившись вниз, принялась читать, проглатывая страницу за страницей.

Не все было понятно. Тут и там попадались какие-то местные термины, отсылки, даты, места и имена, о которых Анна пока понятия не имела, но все же кое-что она усвоила.

Некоторую базу.

О том, например, что в этой местности (как она поняла) преобладают два основных типа магии — ливэ и морэ. Ливэ — магия жизни, используется в основном целителями для излечения больных. И иногда земледельцами для увеличения урожая, но редко. «То, что у Марисы», — подумала Анна, утопая взглядом в путаной схеме каких-то странных символов, похожих на алхимические. Морэ — магия разрушения, используемая в основном в военных целях, но иногда и в мирных. В горном деле для разработки месторождений или в строительстве для сноса старых построек. У людей магия проявляется слабее, чем, например, у эльфов. Эльфов-магов в принципе больше. Людей не так много.

Про драконов и что там насчет их магии — ни слова.

Анна вернулась на балкон, поставила книгу на полку и решила пройти чуть дальше. Между двумя стеллажами, полными книг, обнаружилось пустое пространство — полуметровый участок стены, обитый лакированными деревянными панелями.

В его центре висела на медальоне резная и не слишком узнаваемая барсучья голова.

Анна с интересом подергала за нее. В фильмах про старые дома подобные штуки часто отворяли тайные проходы… Она в надежде пошатала уши, потыкала пальцем в нос. Нажала на глаза.

Щелк! И барсучий рот открылся. Больше ничего не произошло.

Анна разочарованно заглянула в деревянную глотку зверя.

Ничего там не было…

Она пересчитала зубы, вырезанные и отполированные очень кропотливо. Потерла узор на языке: круглое углубление в кольце желобков-узоров.

Снова нажала на глаза — челюсти барсука сомкнулись.

Ну вот…

Анна подергала и потолкала панели вокруг, выгребла книги с соседних полок, поискала за ними, но все было тщетно.

Пришлось сдаться и на время вернуться к рукописи. Перо скрипело, но мысль не шла. Таинственная барсучья голова сбивала настрой. Ну не просто же украшение?

Или просто?..

Анна отложила перо и нервно забарабанила пальцами по столу. Взгляд зацепился за дергающийся вверх-вниз прабабкин перстень. Полусфера опала в узорчатом кольце оправы…

А что, если?

Она вернулась к деревянной голове и, затаив дыхание, припечатала кольцо к барсучьему языку.

Несколько секунд — десять или даже двадцать, — ничего не происходило. Все кругом будто замерло, притихло. Ни ветра за окнами, ни шума с кухни…

Потом — хрусь!

И еще: хрусь-хрясь.

Голова захлопнула пасть и втянулась в медальон. И вся панель ушла вглубь, отъехала назад, открывая проход в крошечное помещение с круглым окошком, столом и стулом, полностью заваленное книгами. Загроможденное ими, если не сказать грубее — захламленное. Укрытое серой пенкой слежавшейся пыли.

Здесь не убирались давным-давно.

Вообще, наверное, не заходили.

Свет окна ложился на стол круглым пятном, жадно вырывал у сумрака центр таинственного помещения. Стоило чуть двинуться, и легкая пыль поднялась в воздух.

Анна замотала нос и рот шалью.

Шагнула внутрь.

Огляделась.

Толстые тома, лежащие на столе, были подписаны вручную. На кожаных обложках серели бумажные прямоугольники с подписями.

«Драконья магия и ее носители», — значилось на верхней.

Анна смахнула рукавом пыль, дабы убедиться, что прочла все верно.

Она не ошиблась.

Переложила тяжелую книгу в сторону. На той, что лежала под ней, было написано: «Драконья магия и драконья плоть. Взаимодействие». На третьей: «Драконья магия. Драконья кровь. Заменители плоти».

На всех томах с обратной стороны стояла синяя печать со знакомым символом. Тем самым, что Анна видела на развалинах заброшенной академии. Книга, кирка и перо, кристалл. Голова барсука.

Вездесущая…

Пыль разъедала веки и лоб, пробивалась в дыхательные пути через крупную вязку шали.

Анна подхватила книги и, мысленно пообещав вернуться сюда с ведром и тряпкой, попятилась к выходу. Неловко выдвинулась на балкон, запнувшись искусственной ногой о край стеллажа.

Потайная дверь с тихим шорохом закрылась: панель вернулась на прежнее место, деревянная голова выдвинулась из медальона и сомкнула челюсти.

Все стало как четверть часа назад.

Или пять минут?

Анна не уловила хода времени, так была поглощена увиденным.

Скорее всего, она провела в комнатушке минуты три от силы. Не больше. Иначе бы задохнулась от пыли.

Лицо горело…

Она спустила громоздкие издания вниз, разложила на столе и принялась протирать найденной на одной из полок тряпицей. Ветхий бумажный ярлычок слетел с одной из книг, обнажив под сбой золотое тиснение на чужом языке.

В нем узнавался эльфийский.

Анна не могла сказать точно, на сто процентов, но подобные буквы, похожие на замысловатые узоры, она уже видела прежде.

Обидная догадка возникла мгновенно. И так же мгновенно подтвердилась.

Все страницы, стремительно перелистнутые от конца к началу, были написаны на эльфийском. Правда кое-где имелись понятные пометки, сделанные карандашом на полях и между абзацами. Анна попыталась в них вчитаться, но разобрала лишь отдельные слова. Сложить узловатую пляску чужого путаного почерка в нечто целое вряд ли получилось бы.

Она вздохнула.

Как же обидно!

А так все начиналось многообещающе: потайная дверь, ключ-кольцо, секретный кабинет…

Неужели…

Нет! Сдаваться нельзя. И, как в сказках говорится: «Одна голова хорошо, а две лучше»…

Анна быстро отыскала Марису и рассказала ей обо всем.

— Прабабки вашей, видать, тайничок. Раз кольцом ее отпирается, — логично предположила камеристка. — Я о ней, к сожалению, и не знаю ничего толком. Матушка ваша на эту тему все молчала. Не любила говорить…

— А кто еще может знать, как думаешь? Кроме матушки? — без особой надежды спросила Анна.

Уж если близкая родня в таком секрете все держит, то…

— Вы у Ирмы спросите. Она тут всю жизнь прожила, и мать ее вроде как вашей прабабке помощницей служила.

— У Ирмы, значит… — Аннины глаза радостно заблестели. — Спасибо, Мариса. Спасибо, милая!

Она обняла камеристку крепко-крепко, как дорогую подругу или сестру.

Как госпоже не положено обнимать служанок.

— Да что вы, право… — смутилась Мариса. Шепнула испугано: — Вы уж при людях так… Не надо, в общем…