Белая нить
![Белая нить](/uploads/covers/2022-11-14/belaya-nit-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Алена Никитина
- Жанр: Фэнтези
Читать книгу "Белая нить"
Феникс и мишень
Ярость выворачивала Рубина наизнанку. Отчаянная и неистовая, она корежила, иссушала, порождая нестерпимую жажду — жажду расправы. В мыслях он уже сотню раз приковывал Каладиума к доске, распарывал кожу и выламывал ребра, разводя их в стороны, как крылья.
Костяная птица — рядовая на вулкане Ифлога казнь. Мудреная казнь, требующая сноровки. А Рубин, вот непруха, прежде не воплощал ее в явь. Но ученье, как известно, свет. И змею можно научить курить, было бы желание.
Он поднатужится. Умбра не даст солгать, он отродясь не вожделел знаний с такими напором и решимостью. А все почему? Да потому что Каладиум и его подпевалы — подлецы, каких душат во чреве.
Заключать с ними договоры — все равно что гнилые ягоды жевать: никогда не знаешь, что случится с тобой в следующий миг. Молчание в обмен на отравленное пламя. Казалось бы, плевая сделка: перетерли, скрепили, раскланялись. Но куда там! Чары рванули, угодив в поселение дриад.
Кто в том повинен? Конечно, Рубин. Ни оправдаться, ни указать на истинных подлецов — волос мойры вгрызался в шею раскаленным ободом, едва Рубин задумывался над этим.
— Хоть чешую свернул. — Он обернулся и, затянувшись самокруткой, выдул из носа дым.
Зашарил глазами по округе, но ничего подозрительного не выцепил. Морионовая гора дышала бездушием. На много шагов вперед и назад просматривались лишь коридор и стискивавшие его каменные стены.
Чуднó… Отчего Рубин тогда насторожился? На кой огляделся? Трижды. Нет, уже четырежды. Скалы как скалы, черные, источающие жар, тонущие в грязноватых клочках пара. Утро как утро: теплое и влажное — обычное дело для Барклей и примыкающих к нему территорий.
Рубин сщёлкнул наземь истлевшую самокрутку и придавил каблуком сапога. Инстинкты бойца обострились, взывая к уму-разуму и подсказывая, что тишина редко предвещает что-то путное. Тем более на Морионовой горе — по словам дриад, самом негостеприимном, проклятом месте, куда не призовешь на помощь, не подашь сигнал «Вытащите меня отсюда немедленно!»
— Потрудись-ка, дружок, — прошипел Рубин и вытянул руку, касаясь скалы, — осмотрись чутка.
Его ручной змей, Уголь, выскользнул из-за ворота. Прошелестел по предплечью и юркнул в щель, сверкнув алыми глазами-бусинами.
— Ни к чему нам рисковать. — Рубин сбросил заплечный мешок на валун, ослабил стяжки и вытащил наружу пояс со склянками.
Сонливость закручивалась в голове клубком пряжи. Руки не слушались. И все же Рубин вытащил на волю две нужные колбы. Лишил их пробок и прижал горлышками друг к другу. Искрящаяся рыжиной кровь из первого вместилища хлынула в соседнее, смешалась с каменной пылью, загустевая и превращаясь в кашицу.
Опустевшую колбу Рубин откинул в сумку, наполненную — заткнул и принялся встряхивать.
Никаких премудростей. Кровь взрослого феникса, кто бы ее ни испил, дарует исцеление. Каменная пыль для дракайна — яд. Рубин не единожды пробуждал так спящую огненную сущность, поэтому и приложился к снадобью, стоило тому окраситься равномерно багряным цветом.
Жаль, на вкус пойло напоминало мокрый песок, отдающий пеплом и ржавчиной.
Боль нахлынула сразу. Рубина словно в жерло вулкана кинули, и он забарахтался в кипящей лаве, пытаясь пробиться к свету.
Никто не рождается без боли — эту истину он усвоил давно. И все же, сгорая заживо, существа не думают, что боль — это нормально. Они думают о том, как выбраться из пекла. Они вопят, надрывая глотки.
Рубин тоже завопил бы, но не мог. Невзирая на мучения, в голове до сих пор вилась смутная мысль, что рядом кто-то бродит — и рвущиеся на волю крики застывали на губах. Он горел, но не сгорал. Через боль и мучения перевоплощался в феникса — в того, кто он есть.
В один миг он почувствовал, что вот-вот испустит дух. В другой — в глаза ударил солнечный свет.
Чей-то голос, приглушенный стуком копыт, произнес:
— Может, нам разделиться?
Рубин заморгал. Он валялся на камнях. Под боком притулились сумка и растрескавшаяся колба. Сознание он потерял, что ли?
— Считаешь, мы поступим разумно? — проворчал кто-то еще, по-видимому, девчонка. — Эти скалы… Почему они дымятся? Не знаю, Юкка, помяни мои слова, рано или поздно здесь кто-нибудь умрет.
— Не я, — ответил Рубин.
И снова моргнул. Заострил внимание на двух расплывчатых тенях, бредущих сквозь дымную завесу. Послышались отчаянные перешептывания — похоже, дриады его заметили.
Что они на Морионовой скале-то потеряли?
— Ты кто? — вскрикнул Юкка, и его вопрос повторило эхо.
— Древень в пальто, — выдавил Рубин.
Лопатки отчего-то зудели. Так, что хотелось впиться в них когтями и разодрать в клочья. Чудилось, под кожу вживили металлические осколки, которые надсекали мышцы при малейшем движении.
— Змей! — Из уст девицы кличка Рубина прозвучала сродни ругательству.
Он устало вздохнул. Ему бы порадоваться: «Тьфу ты, это всего лишь дриады», но радости не было. Дурные предчувствия не спешили отступать. Напротив, крепчали и крепчали. Царапались в душе, как царапает почву хищное зверье перед нападением — столь же пугающе, угрожающе.
Изящная ножка перекинулась через рога скакуна. Драцена соскочила на землю и ринулась к Рубину.
— Ядовитое отродье! — воскликнула она, хватаясь за меч. — Подонок! Ты поджег поселение, сознавайся?! Поэтому ты удрал?!
— Захлопнись, дуреха! — Он сомкнул подушечки пальцев. Между ладоней, розовя кожу, вспухло огненное кольцо. — И потеряйтесь где-нибудь. Я ведь и угробить могу, смекаешь?
Вид пламени заметно остудил дриаду. Лоскуты ее юбки, похожие на лепестки, улеглись на бедра, не успев толком взвихриться. Она отняла ладонь от клинка и сложила руки на груди.
— …Умница, — прошипел Рубин, обнажив клыки. — Прибереги огонь для спальни, в другой раз мы с тобой покувыркаемся.
— Какой же ты!.. — Драцена снова потянулась к мечу и вздрогнула — элафия Юкки фыркнул ей в ухо.
— Что это? — Юкка перевел растерянный взгляд с нее на скалы.
Только сейчас Рубин докумекал, что день посмурнел. Пламя скомкалось в шар и, сорвавшись с пальцев, впиталось в землю. Он задрал голову и ахнул. Их окружали мрак и спертый воздух, какой бывает лишь в склепах. Черная мгла скатывалась по скальным стенам тягучими сгустками. Устилала землю. Липла ко всему, что встречала на дороге, пожирая солнечные лучи.
Сперва Рубин не внял шипению над ухом. Сказать по-честному, он даже не понял, когда Уголь заполз на плечо. Но стоило перевести услышанное, под ложечкой засосало. Приятель поведал, что неподалеку пылятся чья-то туша со вспоротым брюхом и обглоданный скелет вепря.
— Вы как изволите, а я сваливаю, — вымолвил Рубин, подцепив и закидывая на плечо сумку.
— Что это такое? — повторил Юкка, пока Драцена, сощурившись, оглядывала темные сгустки. — Затмение?
Затмение, агась. Затмение в чьих-то изувеченных мозгах — например, вырожденских.
— Не уверен, — отозвался Рубин. — Скорее всего, найр колдует. Ну или найра. Вторую сущность не знаю. Бывайте!
Отозвался — и со всех ног рванул к светлеющей впереди земле. На солнце! Ему срочно нужно выползти на свет, а затем он скроется вон в той расщелине и прошмыгнет в соседний коридор.
— Вторую?! — донеслось из-за спины.
Но Рубин не повел и чешуей. Свет-свет-свет! — только и колотилось в сознании, покуда на него уставились десятки пар глаз. Невидимых глаз, которым подвластно заглядывать в саму суть существа и считывать его страхи.
Точно найра!
Рубин выскочил из зоны поражения, и ноющее ощущение пропало. В тот же миг по скальным выступам кто-то промчался. Он не смог как следует рассмотреть кто — помешал дым. Но некто точно пронесся мимо до того резво, что превратился в размазанную по воздуху стрелу и выпал из виду.
Позади заслышалось шебаршение. Рубин против воли обернулся к мрачной взвеси — из нее на скакунах выезжали дриады. Два сгустка страха повисли за спиной Юкки. Он оглянулся. Вскрикнул то ли от испуга, то ли в надежде, что преследователи испугаются и передумают делать ему бо-бо.
— Скачите быстрее! — заорал Рубин и увидел на каменном выступе замершую вырожденку.
Найра-ореада?! Еще и летающая! Да ну в пекло!
— Юкка! — Выкрик Драцены отскочил от скал и разлетелся на отголоски. — Юкка, я помогу…
Как, интересно? В лобик поцелует?
— Борись с выродком! — прогорланил Рубин и зашипел — лопатки снова обожгло болью.
Сгустки страха впитались в тело Юкки. Он заорал. Драцена направила скакуна к нему, но поздно. Увесистый валун вырвался из скалы и ударил Юкку по голове, вышиб его из седла.
Драцена завопила. Спрыгнула со спины элафия.
Два скакуна подняли рёв и рванули в лес. Рубин, удостоверившись, что Уголь скрылся в щели, прорвался сквозь взвесь. Откинул сумку. Откинул ножны с мечами-парниками. Выхватил из-за пояса нож и запустил в мрачный сгусток, подкрадывавшийся к дриаде. И на миг ослеп — в лицо дохнуло мертвецким холодом. Лезвие прошло навылет, и сгусток — источник смертельного страха — расплылся дымом.
— Юкка без сознания! — Драцена сидела рядом с мальцом, под его головой растекалась лужа крови.
— Он издох! — рявкнул Рубин. — Так что, дорогуша, будь добра, отлипни уже от него!
На мгновение показалось, что дриада располосует ему лицо. Но дело пошло веселее. Она распрямилась, подступила ближе. Клинок, выскользнув из ножен, блеснул в ее руках.
— Прикрою. — А голова склонилась в легком, почти неприметном кивке. — Ты феникс, видишь лучше.
Рубин не ответил. Отвлекся на угасавшее свечение, тонкими нитками сползавшее по стене. Не вырасти он с ореадами, наверное, не понял бы, что задумала крылатая стервятина.
Но…
— Ложись! — выкрикнул Рубин.
И они с Драценой припали к земле. Десятки каменных кольев вырвались из скалы и просвистели над их затылками. Часть с грохотом впечаталась в скалу напротив. Два застыли. Крутанулись мельницами. Подогнанные свечением, снова ринулись к Драцене и Рубину.
Драцена призвала колдовство. Вырастила перед ними древесный щит. С глухим стуком колья вонзились в него. Рубин встал. Напружинился. Еще два сгустка страха подкрались незаметно.
Мимолетный проблеск меча, и Драцена рассекла первый. А Рубин развеял второй, швырнув в него звезду для метания.
— А ты, оказывается, не совсем безнадежна, — подметил он и зашарил глазами по скалам.
— Ищи вырожденку, Рубин!
— Да ищу я! Ищу! Клятый дым!..
Он искал. Скользил взглядом по округе, силясь узреть в дыму женский силуэт, очертания сизых крыльев. Хоть что-нибудь! Малейшую подвижность, которая подсказала бы, где находится вырожденка. Но вот беда — подвижности было хоть отбавляй — глаза разбегались. Со стен сыпалось каменное крошево. Скальные уступы дрожали — вот-вот рухнут.