Предтеча

Глава 10

Любая попытка смены власти, переворота, подстрекания к гражданской войне или других действий, ведущих к незаконным изменениям государственного режима, карается смертной казнью через повешение без права на апелляцию или помилование. Все члены семьи осуждённого лишаются социальных статусов, занимаемых постов и нажитого имущества с пожизненным запретом на службу в любой государственной структуре или общественной организации.

Заветы потомкам, 09.023

Настольная лампа нервно замерцала, грозясь погаснуть в любой момент. Видимо, генератор опять барахлит. Ещё не хватало, чтобы каструм снова остался без электричества.

Максиан устало потянулся, разминая затёкшую спину, хрустнул шеей, потом глянул на окно. Мелкий дождь беззвучно крапал по стеклу; серебристые брызги скапливались на гладкой поверхности в крупные чёрные капли и рывками соскальзывали к раме, как слизни оставляя после себя ломанные дорожки.

Как же невовремя, чёрт возьми! Ещё до дома добираться, а, как назло, позабыл плащ в прихожей. Впрочем, глупо ожидать иной погоды в середине осени. Остаётся надеяться, что пока он разберётся с оставшимися документами, дождь прекратится.

И надо же было именно сегодня приехать верхом, доверившись солнечному утру. До старости рукой подать, а он так и не усвоил, что осень в своём коварстве может соперничать только с разгневанной женщиной.

Засиживаться на работе допоздна со временем стало своеобразным ритуалом. Максиан тянул до последнего, дома всё равно толком никто не ждёт. Девочки выросли, у них теперь свои интересы, а жена с головой погрузилась в личную жизнь. Их больше ничего не связывало, кроме многолетнего брака, с годами превратившегося в привычку сосуществовать под одной крышей.

Возможно, с появлением дочери всё изменится, и ему будет куда спешить по вечерам. Он давно всё подготовил: небольшой уютный домик в соседнем районе уже обставлен и ждёт новую хозяйку. Как знать, быть может, он и сам туда переедет со временем, но пока думать об этом слишком рано. Седой прав, спешить нельзя, нужно, чтобы она свыклась с новой жизнью, а там, глядишь, и простит его за то, что натворил.

А пока приходится убивать время. И лучше делать это с пользой, копаясь в кипе срочных для подписи бумаг и изучая новые запросы, бесконечной рекой поступающие в замок. Бесчисленные прошения, жалобы, требования, от них клонило в сон, но он стойко вчитывался в каждое слово, и после документ отправлялся либо в стопку справа — отказать, либо слева — на пересмотр.

В дверь негромко постучали, скрипнули несмазанные петли, и в кабинет робко зашла Ровена. Бледная, взволнованная, она коротко поприветствовала Максиана и, не дожидаясь приглашения, опустилась в кресло.

— Какая приятная неожиданность! — он с лёгкой насмешкой выгнул бровь. — Я уже подумал, ты меня избегаешь.

— Прости. Мне нужно было время собраться с мыслями.

Он встал из-за стола и подошёл к шкафу:

— Не в моих правилах спаивать молодёжь, но в этот раз я сделаю исключение. У меня припасено неплохое вино из Опертама.

— Не откажусь.

— Не пойми меня неправильно, — Максиан протянул ей бокал, наполненный почти до краёв рубиновым напитком, — я вынужден был приставить к тебе наблюдение. Не мог же я оставить тебя в таком состоянии совершенно одну.

— Наблюдение? — удивилась Ровена. — Надо же! Приятно осознавать, что хоть кому-то я небезразлична.

— Значит, ты пришла не из-за этого?

— Нет, конечно. Признаться, я и не знала, что за мной кто-то присматривает. Но, кажется, догадываюсь, кто это может быть. Восемьдесят Третья, не так ли?

— Угадала! Что ж, раз ты не из-за этого, чему тогда обязан?

— А разве я не могу просто навестить старого друга отца? Без каких-либо причин?

— Конечно, можешь! Я в твоём распоряжении, милая.

Принцесса вымучила вялую улыбку и смущённо покосилась на бокал:

— На самом деле ты прав. Причина есть. Мне нужно поговорить с тобой о кое-чём очень важном.

Максиан едва сдержал ухмылку. Кто бы сомневался! Учитывая обстоятельства, её визит не мог быть беспричинным.

— Ты мне как дочь, Ровена. Да ты и сама об этом прекрасно знаешь. Что бы тебя ни тревожило, я всегда готов выслушать и помочь, если это в моих силах, разумеется.

Бледные щёки принцессы порозовели, во взгляде появилась уверенность. Она пригубила вина и сосредоточенно посмотрела на Максиана:

— Тогда пообещай серьёзно отнестись к тому, что я сейчас скажу.

Когда кто-то просит пообещать что-либо заранее, следует насторожиться. В таких просьбах обязательно кроется подвох. Впрочем, по лицу и так видно, что задумала неладное. Девчонка ещё не научилась скрывать эмоции, но раз уж он назвал её дочерью, придётся соответствовать званию примерного отца.

— Ну хорошо, обещаю, — нехотя уступил он. — Надеюсь, потом не придётся жалеть. Чует моё сердце, речь пойдёт явно не о нарядах и безделушках.

— Сердце чует или нашептал кто? — поинтересовалась она саркастичным тоном.

— А ты способная ученица, — Максиан одобрительно кивнул. — Но на этот раз я действительно не имею ни малейшего представления, о чём пойдёт речь.

— И всё же до твоей проницательности мне далеко.

— Проживёшь с моё, будет тебе и проницательность, и рассудительность, и вечерние боли в… пояснице. Но не будем о старческих недугах. Я весь внимание.

Ровена мгновенно переменилась в лице. Взгляд сделался серьёзным, губы плотно поджались. Она снова сделала небольшой глоток, видимо, вино придавало ей смелости.

— Ты был преданным другом моему отцу, Максиан, и поддерживал его даже в самых безумных начинаниях. Но всё же ты кое-что задолжал ему.

— Неужели? И что же я упустил?

— Скорее, допустил. Допустил преступника к трону.

— Преступники прячутся по тёмным переулкам, дорогая, а в наших кругах победителей не судят.

— Значит, вот как ты это называешь, — Ровена презрительно сощурилась. — Теперь он для тебя победитель?

— Взгляни правде в глаза: для тех, кому хоть что-то было известно о произошедшем, Юстиниан стал чуть ли не героем — предотвратил восстание, спас Прибрежье от хаоса и сверг обезумевшего короля с престола. Как видишь, истина многолика, — Максиан боролся с нарастающим раздражением. Меньше всего хотелось возвращаться к этой теме.

— И какому лику поклоняешься ты, дорогой Максиан? — Ровена язвительно усмехнулась.

А девчонка знает, как ужалить побольнее! Сложно поверить, что перед ним всё та же беззащитная принцесса с ранимой душой и открытой улыбкой. Всё-таки она изменилась с предыдущей встречи. Взгляд стал озлоблённым, испытывающим, голос резким, а вопросы слишком взрослыми.

— Чего ты добиваешься, Ровена? Взывать к моей совести бесполезно, она давно мертва.

Принцесса поправила сбившийся локон и с вызовом посмотрела ему в глаза:

— Я хочу справедливости, Максиан. И мне нужна твоя помощь. Уверена, Севир жив и ты наверняка знаешь, где его найти.

Он подошёл к окну и принялся вглядываться в бездонную черноту за стеклом.

— Я уже говорил…

— Не вынуждай меня силком вытаскивать из тебя правду! — Ровена громко хлопнула ладонью по столешнице, привлекая к себе внимание. — Поверь, в этот раз ты меня уже не остановишь!

Максиан непроизвольно передёрнул плечами, от её угрозы стало как-то не по себе. Кто же перед ним? Убитая горем девочка или отчаявшаяся осквернённая, жаждущая возмездия?

— Ты забываешься, дорогая. Я на твоей стороне, а с друзьями так не поступают.

— Верно, не поступают, — она обнажила белоснежные зубки в злой ухмылке, — но друзья не лгут и не скрывают правду.

Похоже, девчонка слишком идеализирует дружбу. «Сколько же разочарований тебя ещё ждёт впереди, милое дитя!»

— Тогда начнём с тебя, — Максиан устроился в кресле поудобнее. — Расскажи мне, чего ты хочешь, а я постараюсь помочь если не делом, так советом.

Ровена гневно сверкнула глазами:

— Я хочу справедливого суда над узурпатором и всеми, кто имеет хоть малейшее отношение к гибели отца! Я хочу равных прав со свободными для всех осквернённых и полную отмену рабства в любой её форме.

— Совсем с ума сошла! — опешил Максиан. — Ты вообще понимаешь, что несёшь?

— Так просвети! Объясни глупой, наивной дурочке, как жить дальше! До каких пор я смогу скрываться? И как мне спасти от ищеек моих будущих детей? Объясни, как избежать казни только за то, что я такой родилась?

Максиан не нашёл, что ответить. Она говорила о неизбежных вещах и, кажется, полностью отдавала себе отчёт в каждом произнесённом слове. Пора бы уже принять, что наивная девочка осталась в прошлом.

— Не хочу лгать ни себе, ни уж тем более тебе, так оно и будет, — признался он. — И тебе, скорее всего, придётся с этим смириться. Хотя насчёт казни я бы не был так категоричен. Юстиниан не позволит опорочить свою и без того сомнительную репутацию. Скорее, это будет внезапная смерть во сне или что-то в этом роде.

— То есть ты сейчас мне говоришь, что я должна покорно идти на заклание только потому, что ты не видишь другого выхода? Поверить не могу! И это я слышу от того, кто ещё минуту назад называл меня своей дочерью!

Максиан тяжело поднялся из кресла и наполнил опустевший бокал:

— Не драматизируй, будь добра. Это реальность, Ровена, от неё не никуда не сбежишь. Самое время понять, что порой жизнь бывает чертовски несправедлива.

— О! Я как раз всё понимаю! — принцесса презрительно скривилась. — Это ты не понял. Я никуда не бегу и бежать не собираюсь. Наоборот, пусть они бегут от меня, пока целы.

— И что ты собираешься сделать? Забраться королю в голову и приказать убить себя?

— Нет. Я захвачу его в заложники. Его и всю семью. А потом потребую от Сената публичной аудиенции. Севир даст показания, а я уж постараюсь заставить дядю заговорить, можешь не сомневаться.

— И это всё? — Максиан расхохотался. Ничего нелепее он в жизни не слышал. — Да это же верх наивности, моя дорогая. Как ты собралась захватывать каструм? Вилкой и шпильками для волос? А может, у тебя припрятана армия в пудренице как раз на такой случай?

— Осквернённые — вот моя армия из пудреницы! — выпалила Ровена, подскочив с кресла. — Ты сильно удивишься, узнав, что они готовы пойти за мной до самого конца.

Похоже, он что-то упустил. Если это правда, девчонка заигралась с огнём и вот-вот подпалит не только себя, но и всех, кто окажется рядом. Максиан подошёл к принцессе и стиснул её плечи, быть может, чуть сильнее, чем того хотелось.

— О каких осквернённых ты говоришь, Ровена? — он старался, чтобы его голос звучал как можно мягче. — С кем из них ты уже успела обсудить это?

— Со всеми скорпионами каструма! — чуть ли не выкрикнула она ему в лицо. — И все до единого приняли меня, как свою! Я не одна, Максиан! И пришла я к тебе не плакаться в жилетку, а за помощью. Разумеется, ты вправе отказать мне, но это ничего не изменит. Я не отступлюсь, даже не пытайся отговорить меня!

До боли знакомое липкое чувство зашевелилось в груди. Предчувствие беды? Страх? Тоска? А может, всё сразу? Пожалуй, он сильно недооценил принцессу, если, конечно, она не блефует. Зря он понадеялся на Восемьдесят Третью. Похоже, та и сама замешана во всём этом дерьме.