Станем сильнее

* * *

Тут так много елей… Прямо как дома. С крохотных, пахнущих свежим дурманом иголочек стекают капли, что звенят, разбиваясь о землю. Плотная и влажная почва рыхлыми комочками стремится забраться в сапог. Мелкие зверушки торопливо шуршат вблизи, рослые животные-великаны топают вдалеке, не приближаясь к нам. Видятся самые разные чудовища: от изящных единорогов до вьющихся изворотливых василисков. Но нас не тронуло ни одно из них: как и дома, они издалека кажутся страшными и опасными, а на деле – такие же, как мы, существа, идущие своей дорогой, живущие своей жизнью и не обращающие на своих соседей никакого внимания.

В конце концов где-то в дремучем лесу, посреди всей этой кипящей жизни, мы и разбили лагерь. Несмотря на моё жгучее любопытство, ноги мои по-прежнему уставали. И это я ещё могла идти днями без передышки, что уж говорить о спутниках…

– А-а-ах… Какие тут листочки замечательные, я так соскучилась по настоящей травке! – блаженно закатывала глаза Гили, отрывая целые ветки с кустов и обгрызая их.

– А я уж подумал приготовить тебе интересное эллиадское угощение, о котором слышал из древней-древней книги… Но, видимо, тебе больше по нраву листочки, – пожал плечами Захария, раскладывая по лагерю вещички. От одного запаха его приправ шёрстка на ушках вставала дыбом!..

– Что-о-о?! Так ты бы мне сразу сказал! Я бы оголодала так, что съела бы всё, что ты приготовишь, в одно рыло! – рассмеялась Гили, подскакивая к нему.

– Остальным-то оставь, – засмеялся в ответ Захария, закидывая на спину сумку и протягивая вторую Гили. – Пойдём, нам надо с тобой набрать хвороста для костра.

– Как скажешь, мастер! – резво подскочила та. – Возьмём Феникса и Миру с собой?

– Мы поохраняем лагерь, – отозвался Феникс, посматривая на меня. Поймав отчего-то злобный взгляд Захарии, он добавил: – В разных концах, конечно же… А то какой прок от этого дела?..

Я удивлённо прищурилась, но отвечать не стала. Как всегда, эти двое что-то удумали.

Впрочем, о Захарии у меня давно наметился один разговор с Фениксом. Тот упирался и отмахивался, но пришло время его расспросить! Ведь тот случай, когда Захария меня отравил, я так просто не оставлю.

И как только друзья покинули нас, я немедленно направилась к Фениксу. Пускай только попробует…

– Мира, не сходи с поста… – попытался уклониться от разговора он, стоя у своего края.

– Что бы там твой дружок ни говорил, я не собираюсь молча стоять к тебе спиной! – возмутилась я. – Пришло время это обсудить, Феникс: другого шанса у нас не будет. И отказы не принимаются!

Он взглянул на меня вполоборота – так жалобно, как провинившийся щенок. Но меня больше не проведёшь!

– Мне казалось, мы оставили всё в Ледяном Севере…

– Ты… Да не об этом я хотела поговорить!

Я чувствовала, как щёки загорелись – пламенем, не иначе.

– Я хотела поговорить о Захарии…

– А-а-а… Прости, я не сразу понял. Я тебе всё объясню.

Он обернулся. Переминаясь с ноги на ногу. Тоже смутился… Я подавила в себе порыв извиниться. Не думаю, что Фениксу бы это понравилось. В конце концов, как бы то ни было, мы с ним не желаем друг другу зла.

– Феникс, Захария отравил меня тогда, чтобы я не попала на ритуал Олава, – объяснила я. – Если бы я вовремя не очнулась…

– Всё бы пошло под откос. Знаю. И что отравил. Знаю.

– И… Феникс, ты же знаешь, что я хочу спросить! – раздражённо всплеснула руками я, скрещивая их и запираясь.

Собственная неловкость… злила. Хотелось заткнуть её! Но что бесило сильнее всего, так это то, что я не могла этого сделать. Феникс порой одним своим видом заставлял смущаться, а уж во время серьёзного разговора… Матушка!.. За что ты меня сделала такой мямлей?!

– Слушай, не злись на Захарию, – неожиданно сказал Феникс. – Он хотел как лучше.

– Как лучше… В смысле? – сощурилась я. – Я тебя не…

– В прямом. Захария хотел поступить так, как все тогда хотели. Слава Создательнице, конечно, что всё пошло не по его плану, но… никто тогда не видел иного выхода.

Я ошеломлённо застыла. Не видели иного выхода… Они сошли с ума, и он это оправдывает?

– Феникс! Это не оправдывает того, что сделал Захария! Мне казалось, что мы подружились. Наверное, можно было бы объяснить мне…

– Тогда никто из нас не был уверен, что это возможно.

– То есть вместо того, чтобы рассказать мне всё, вы…

– Мира… Прости. Но это правда.

Потупился. Опустил взгляд. Стыдно… Этому правдорубу стыдно! Какой же дурак… Дурак, дурак, дурак!

– Мира… Мира, ты куда?!

Но поздно. Я уже развернулась и помчалась куда глаза глядят.

Да почему… Матушка, почему?! Мне казалось, я стала сильной. А обиды, ложь и боль всё равно пережить не могу. И убегаю.

Ветки бьют по щекам. Ветер свищет в ушах. Ноги больше не болят: они будто преисполнились новой силой, готовые преодолевать горы. Всё болит, всё горит, всё… Как в тот раз. В лесу. Дома.

И вновь ветка. Я так увлеклась, что и не заметила её. И вот, когда я уже должна была потерять равновесие и кубарем покатиться по земле…

Рука. Тёплая, горячая, жгучая. Я закусила губу, отказываясь оборачиваться.

– Мира… Зачем ты убегаешь? Я же не хотел.

Глупый дурак, глупый, глупый дурак…

– Следи за своим языком тогда. И разговаривай со мной, мара тебя дери!

Я хотела одёрнуть руку. Всё внутри натянулось, как струна, я уже была готова, но… не смогла. Как всегда! Как всегда у слабой Миры!

Я обернулась. Слёзы наворачивались на глаза. Не от положения, в котором я оказалась – вовсе нет. Скорее, от обиды на то, что я опять не смогла стать сильнее хотя бы для самой себя.

Он тоже опечалился. А я не могла смотреть, когда он такой. Он же не может заплакать… Даже если может, я не могу ему позволить. Надеюсь, хотя бы это осознание поможет мне стать сильнее. И не заплакать в этот раз.

– Ладно… Я тебя услышала, – пробормотала я, встав перед ним и глядя то на него, то под ноги, как пристыженная.

– Мира, я так благодарен… Просто есть вещи, которые я не могу тебе сказать! Ты не поймёшь.

Он – высокий, даже немного долговязый – горбился, как ребёнок. Но при всём своём стыде смотрел на меня. Наверное, поэтому я посмотрела на него в ответ.

– Я ведь хочу дружить с тобой, – произнесла я, успокаиваясь. Что-то в его виде заставляло меня говорить это. – Феникс, я хочу тебе доверять, как ты постоянно говоришь. И твои поступки уверили меня в том, что я могу. Но твои слова… Они ведь порой так же важны. То, что у тебя есть тайны…

– Поверь мне, Мира. Ты не хочешь их знать. И тебе не нужно их знать. Для твоего же блага.

Он стал как никогда серьёзен. Я почувствовала, как он взял мою ладонь и сжал её. Почти до боли, но не доходя до неё самую малость. Он будто и впрямь знал, что делал.

– Ох, Феникс… Ладно. Но знай: это мерзко и отвратительно. И я надеюсь, что ты передумаешь.

Я улыбнулась. Ну или хотя бы постаралась. Он попытался улыбнуться в ответ.

Вдруг я ощутила, как что-то село между моих ушей, щекоча их чем-то невесомым, как тонкий шёлк. Захотелось то ли чихнуть, то ли расхохотаться, но от неожиданности я не смогла сделать ни того, ни другого. А Феникс, переведя взгляд, улыбнулся нежно, как тогда. В лесу. Дома.

– Мира… Тише, – прошептал он, замирая.

– А… что там?! – испугалась я.

– Смотри…

Он протянул руку. Невольно она скользнула по моей щеке, и я раскраснелась и засмущалась так, что вновь захотелось заплакать. И я сама не понимала от чего.

А ладонь Феникса тем временем опустилась. На ней сидело существо… Маленькая девочка: как человек-Феникс, только крохотная. Её кожа отдавала розовым румянцем, как у весенних лепестков яблони, а позади дрожали полупрозрачные стрекозиные крылышки. Детское личико девочки сияло улыбкой – от ушка до ушка.

– Это фея, – произнёс шёпотом Феникс, точно стараясь не спугнуть девочку. Та стояла на его ладони на двух голых стопах.

– Фея… Кто это? – спросила я, разглядывая девочку, кружащуюся на руке Феникса, словно красуясь передо мной.

– Это маленькие хранительницы эллиадских лесов, – сказал Феникс, отпуская девочку в полёт. Та вспорхнула и закружилась. Она смеялась – голос её напоминал звон колокольчиков. – Они следят, чтобы никто не разрушил эллиадский Природный лес. Где мы сейчас и находимся. О… смотри!

Он опустил взгляд. Кажется, нас облепили… Прямо как блуждающие огоньки, только маленькие феи! Они стали появляться из лепестков цветов, из густой листвы, из небольших ямок в земле. Как море светлячков, они воспарили к нам, подталкивая ноги и руки. Точно призывая к танцу.

– Это прямо как тогда… – тоже вспомнил Феникс.

– Дома, – закончила я, смотря ему в глаза.

Тогда он был незнакомым бесом. Древним духом. Я думала, что он заберёт меня в другой, сказочный мир. Что и случилось. Всегда происходило то, что Феникс говорил. Что обещал. Что же изменилось? Почему мы стали ссориться? Почему он сказал то, что сказал? Сделал то, что сделал?

Сердце в груди билось, как крохотная птичка в клетке…

– Наверное, сейчас не совсем то время, чтобы просить… Но подари мне танец, пожалуйста, – тихо сказал он. – Я не хотел говорить, но…

– Но что? – насторожилась я, готовая, наверное, купиться на всё, что бы он ни сказал.

– У меня сегодня день рождения.

Я улыбнулась. Хотелось рассмеяться!

– Поздравляю тебя! – сказала я, подчиняясь движениям фей.

– Спасибо. – И он подчинился им вместе со мной.

– Сколько тебе сегодня? – спросила я, совсем позабыв, сколько ему лет. Да и всё на свете.

– Пятнадцать.

– Пятнадцать?! Ты младше меня! – рассмеялась я.

– Эй… Я не хотел, чтобы ты заметила, – вдруг обиженно надулся он, густо краснея.

– П-почему? – спросила я, краснея в ответ.

– Это уже неважно. Ты ведь уже узнала, – пробормотал он, видимо, стараясь не смотреть на меня.

Но не нужно было смотреть, чтобы знать, как я выглядела. И мне не нужно было смотреть, чтобы знать, как выглядел он. Потому что мы выглядели как два дурака, которые совсем не понимают, что делают.

И шаг за шагом мы двигались за феями. Я даже не видела куда, я даже не замечала. Мне не хотелось замечать… когда Феникс рядом. Такой тёплый… Хотелось прижаться к груди, взять за руку, как раньше. Я даже не знаю, зачем я тогда это делала. Это казалось таким естественным и настоящим. Таким… правильным.

Что же изменилось теперь? Что развело нас по углам? Что разрушило тот маленький замечательный мир, в котором так хотелось остаться?

Неужели дело в его тайне? Тайне, которую я не должна знать «ради своего же блага». Но разве нужно мне такое благо, если оно не позволяет мне быть счастливой? Какое это тогда благо?

Мои мысли развеялись, стоило нам остановиться. Меня вырвало за границу маленького замечательного мира. Но вырвало так, что я поняла: сейчас не время оставаться в этом мире.

– Мира… Посмотри на это, – неожиданно сказал Феникс. Совсем не нежно и не ласково, а скорее… настороженно.

Я вскинула взор. Свет фей перестал окружать нас, и я наконец увидела, что так удивило Феникса.

Да, мы по-прежнему были в лесу. На поляне. Но далеко не на той же самой. А где-то далеко – явно далеко, посреди других звуков и запахов. Но смущало далеко не это. А направленные на нас копья. И шестеро странных существ: наполовину людей, наполовину коней.