Удав и гадюка
- Автор: Евгения Штольц
- Жанр: Героическая фантастика / Боевое фэнтези / О вампирах
- Дата выхода: 2024
Читать книгу "Удав и гадюка"
* * *
Спустя два дня
Темнело. Стоял вечерний штиль, и воздух наполняли песни цикад. Юлиан устроился на скамье в глубине сада, под сенью лорнейских сосен. Подложив под шею и спину узорчатые подушки, граф смотрел куда-то вдаль затуманенным взором, ничего не видя перед собой. Полутьма уже укутала Ноэль темной вуалью, и слуги вернулись в свои комнаты в пристройке возле хозяйского особняка. Эта часть потаенного сада была скрыта от любопытных глаз… Заходили сюда разве что садовники, чтобы навести порядок, да слуги с важными новостями.
И вот сейчас, когда раздались легкие, но осторожные шаги, граф приподнял голову и придержал падающую подушку.
Из-за угла каменной арки, оплетенной пышным плющом, показался Вицеллий гор’Ахаг. Привычно ощупав все вокруг подозрительным взглядом, лишь после этого он присел на деревянную скамью рядом с графом. На веномансере была надета его любимая красная пелерина, а под ней – темно-серое платье с золотыми пуговицами. На боку висела привычная твердая сума, из которой его изъеденные кислотами пальцы извлекли приготовленный пузырек.
– Доброго вечера, учитель, – с улыбкой произнес Юлиан, вслушиваясь в далекие крики ночных птиц.
Вицеллий остался безмолвен. Приняв из его сухощавых пальцев склянку, граф вынул пробку и принюхался, сначала привычно попробовал часть крови, а затем выпил и все остальное.
– Зиалмон… – прошептал он.
Вицеллий кивнул. Его болезненно худое лицо выражало некоторое беспокойство. Глаза были, что репейник, колючие, неприятные, и он впился ими в своего ученика.
– Я переговорил с твоей матерью по поводу нашей недавней беседы.
– Ну и зачем? – граф недовольно взглянул на него. – Я же просил ничего не говорить ей.
– Просил, но я был обязан. Ты рискуешь понапрасну!
– Ну и что она сказала? Хотя я уже подозреваю… – последовал тяжкий вздох.
– Запретила совершать задуманное тобой. Это неразумно и глупо! И я с ней, между прочим, согласен!
– Почему неразумно? Учитель, вы сами поначалу сказали, что это здравая идея…
– Мало ли что я наговорил тебе, не подумав! Если с тобой что-нибудь случится, пострадаю я.
– Вас это никак не касается. Идея моя.
– Но область-то моя, Юлиан! Ты не простолюдин, чтобы рисковать своим здоровьем ради других.
– Страдают и наши кошельки!
– Кошелек легко набить снова, если поднапрячь чернь, – для того она и живет.
Вицеллий закинул ногу на ногу и посмотрел сердитым взглядом на графа Лилле Адана, который своей безумной затеей грозил испортить ему всю обеспеченную и сытную старость.
– Сегодня гонец принес из Луциоса печальную весть. Спящий… то есть левиафан, пожрал два выходящих из бухты судна, почти у самого маяка Голубого Когтя. Оттуда за крушением наблюдал смотритель.
– Ну что ж, – Вицеллий как ни в чем не бывало развел руками, – все умирают… Кто-то раньше, кто-то позже… Людей вокруг все равно предостаточно.
– Если позволять каждому демонью брать столько, сколько ему хочется, жрать всех, на кого глаз упадет, то порядка не будет. И людей не останется. Некому будет набивать наши кошельки!
– Это те корабли, что задержались из-за погрузки? – проигнорировал Вицеллий.
– Да. Некоторые не смогли покинуть Нериумскую бухту сразу после указа.
– Глупцов сгубила жадность. Лишнее подтверждение моих слов, заметь. – По губам Вицеллия, подобно змее, проползла ядовитая улыбка, и он погладил шершавыми пальцами любимое паучье кольцо.
Из-за кустов олеандра показалась крепкая девушка с охапкой подушек в руках. Карими глазками она раболепно уставилась на Вицеллия и, без того сгорбленная, согнулась в поклоне.
– Тео Вицеллий, вам подать подушечки под голову? – тихонечко произнесла Кая, его айорка.
– Если бы мне были нужны подушки, я бы позвал тебя. Уйди с глаз моих прочь!
Когда девушка виновато кивнула и развернулась, чтобы уйти, старый веномансер закатил глаза и поморщился.
– О, слабоумное создание… За тридцать лет ее пустая голова так и не запомнила никаких правил. Как ты можешь испытывать даже остатки жалости к таким, Юлиан? – донеслись до ушей Каи его слова.
Почти сразу же тихий шелест арзамасовой юбки по выложенной камнями дорожке оповестил всех о том, что скоро к ним присоединится сама Мариэльд де Лилле Адан. Юлиан шумно выдохнул, ожидая спора.
Вскоре показалась графиня. На ее плечах лежали две серебристые толстые косы, а глаза, напоминающие море в славную погоду, тепло глядели на сына.
– Доброго вечера, матушка! – Юлиан подскочил со скамьи и, наклонившись, обнял хрупкую пожилую женщину.
– Доброго… доброго…
Женщина направилась к середине скамьи, и мужчинам пришлось подвинуться в стороны, чтобы она присела туда, где ей вздумалось.
– Ваше сиятельство, вы сегодня замечательно выглядите! – поцеловал ее сухую руку старик.
– Я знаю. Юлиан, ты решил похоронить себя в желудке левиафана и лишить меня сына, за которого я расплатилась кровавой клятвой, данной мне самим главой нашего клана? – Мариэльд улыбнулась и подняла тонкие брови.
Юлиану никогда не доводилось видеть матушку сердитой. Она всегда держала на губах полуулыбку и вела себя так, точно все происходящее происходит в соответствии с ее задумкой, словно это она вращает испокон веков все эти жернова времени, определяя, кому и как жить. Однако слуги и все окружающие считали, что лучше не испытывать судьбу лишний раз, поэтому исполняли все сказанное моментально.
– Не лишу, матушка, – как можно увереннее заявил Юлиан. – Вериателюшка обещала помочь!
– Я теперь должна надеяться на милость своенравной кобылы?
– Нет, что вы… – Юлиан взял ее сухонькую руку в свою и осторожно погладил. – Вериатель всегда приходит на зов! Это же моя Вериатель… Все получится.
– Не получится. Я запрещаю тебе выходить в море.
Как ни в чем не бывало хозяйка Ноэля откинулась на вовремя подоткнутую веномансером подушку, прикрыла глаза и стала наслаждаться пением цикад. Над садом нависла гнетущая тишина… Вибрирующий стрекот насекомых накалял эту тишину еще сильнее. Юлиан молчал, а Вицеллий, делая вид, что изучает цветок голубого олеандра, высаженный по бокам скамьи в кадки, ждал продолжения разногласий.
Наконец граф устало улыбнулся и распрямился.
– Матушка, я благодарен за заботу и опеку, которой вы одаривали меня все эти годы, благодарен вам за ту клятву, которой вы воспользовались. Но я уже не мальчик двадцати трех лет… Поэтому сам вправе решать, как мне должно поступать.
Тишина снова охватила сад. Мариэльд молчала, только ласково поглаживала руку сына. Их одинаковые перстни, украшенные гравировкой с голубым сапфиром, задевали друг друга ободками.
– Конечно, риск есть, – граф продолжил свою речь, чувствуя во рту сухость, – но он небольшой и полностью оправдан…
– Никакая выгода не сможет оправдать потерю сына, – перебила тихо, но властно графиня. – Я свое слово сказала. Не смей мне перечить!
С нахмуренными бровями Юлиан поднял руку матери и нежно поцеловал. Бесспорно, он любил ее и уважал, как никого другого на свете, благодарил за то, что она подарила ему столь счастливую, обеспеченную жизнь, но сейчас чувствовал необходимость воспротивиться.
– Я не хочу перечить вам, матушка. Я поразмыслю над другими вариантами, но если не найду иного выхода, то исполню задуманное.
– Найми нескольких рыбаков и щедро вознагради их семьи за утерю кормильцев.
– Афенские медузы слишком ядовиты для простого человека, – покачал головой Юлиан. – Нужен навык обращения с ними или хотя бы элементарное понимание, которого у простолюдинов не отыскать. Так скольким придется умереть, матушка, чтобы осуществить задуманный мною план?
– Ты дороже их всех.
С этими словами, не терпящими возражения, Мариэльд снова прикрыла глаза, а ее бледное морщинистое лицо замерло в умиротворении. Всем своим видом она показала, что не желает более развивать эту тему.
Двое вампиров переглянулись, в прищуренных серых глазах Вицеллия явно читался укор. Юлиан поднял брови, дернул плечами и встал со скамьи.
– Норовистый характер, – донеслись слова аристократа, сказанные, чтобы льстиво угодить.
– Твое мнение мне неинтересно, Вицеллий… – холодно оборвала графиня.
Медленным шагом Юлиан побрел к особняку, где поднялся на третий этаж. Там, крепко задумавшись над словами матери, он переоделся и прилег в постель.
В кровати, застеленной светло-серым одеялом, уже вовсю сопела Фийя. Всем в доме, кроме нее, Ады и Кьенса, запрещалось появляться на верхнем этаже, но даже тут она выделялась тем, что жила вместе с хозяином, а не в соседней комнате. За долгие тридцать лет к ней, рассеянной, мечтательной и глуповатой, но все же верной, привыкли. Конечно, спустя много лет Фийя уже не вызывала таких страстных порывов затащить ее в постель, как ранее, да к тому же выглядела старше.
Граф подгреб посапывающую худенькую женщину поближе и прикрыл глаза, силясь погрузить себя в дремоту. Но ничего не выходило, а череда мыслей о левиафане, нагах и матушке не давала провалиться даже в легкую дремоту.
Двери на балкон были распахнуты, комнату окутывал тягучий хвойный запах растущих поблизости сосен, которые покачивались на прохладном ветру.