Удав и гадюка

* * *

Вдоль дороги вырастали крестьянские дома. С каждым пройденным шагом они жались друг к другу все плотнее. Огороды мельчали, но упрямо продолжали тянуться вслед за путниками, пытаясь отыскать себе место. За это время Юлиан уже дважды объехал бы Луциос, но сейчас он только-только миновал город за стеной и подъехал к высокой арке самого города.

Подняв голову, он всмотрелся в высокие ворота, за которыми начинался дышащий пылью от повозок, но огромнейший Элегиар.

– В Мастеровом районе запрещено двигаться верхом! – раздалось требование справа.

В тени нависающей воротной башни стояла охрана и зыркала исподлобья с неприкрытым раздражением. Юлиан и Вицеллий спешились. Фийя похлопала глазами, не понимая языка расиндов, пока наконец не сообразила, чего от нее хотят, и тоже выскользнула из седла. Крепкий стражник в железной шляпе-капеллине одобрительно кивнул, и настороженности в его глазах слегка поубавилось.

Дорога расширилась и теперь вела путников между двух-, трех– и даже четырехэтажными зданиями. Каменные домишки попеременно сменялись деревянными, не было никакой стройности ни в облике их, ни в форме, но выглядели они добротными, стоящими дорого. Фийя открыла в восхищении рот и, боясь при сварливом веномансере что-нибудь сболтнуть, молча взирала на огромный город. Периодически она все же закрывала рот, но потом удивление брало верх, и тот снова открывался.

Одевались здесь совершенно иначе, чем в Ноэле. Ноэльцы любили светлые мягкие одежды, в костюмах элегиарцев же сквозила враждебность. Повсюду был черный цвет… Бедный люд старался украсить невзрачный костюм хотя бы одной темной деталью. Как заметил Юлиан, на всех жителях – на их шляпах, рукавах, шее – где-нибудь да виднелась черная лента. А вот алого, коим щеголял Вицеллий гор’Ахаг в память о своей молодости, нигде не встречалось.

– Какие огромные, – не выдержав, сказала Фийя, разглядывая обступившие город стены. – От кого же их строили такие, ну вот такие. От чудовищ?

– От нищеты, – буркнул Вицеллий.

– Надо отыскать хороший постоялый двор и оставить лошадей, – заметил Юлиан.

– Подожди, – покачал головой веномансер. – Сначала заглянем в одно место! Иди за мной!

И трое путников направились куда-то влево от ворот. Шли долго. Добротные дома постепенно серели, скрючивались и стали коситься во все стороны, подпирая друг друга. Простор пропал, и вампиры растянулись вереницей, с трудом протискиваясь по грязным проулкам с запахом экскрементов.

Один из таких проулков, куда уверенным шагом свернул Вицеллий гор’Ахаг, окончился тупиком и уперся в стену города. Та зловеще нависла, сдавила и грозилась вот-вот расплющить. У ее подножия, в тени, пряталась сгорбленная двухэтажная лачуга с соломенной крышей. Веномансер прочистил горло и требовательно постучал несколько раз в покосившуюся дверь.

Ждать пришлось долго. Наконец послышалось шарканье старика или старухи. Дверь со скрипом отворилась. В проем высунулась седая плешивая голова вампира: беззубого, с пустыми глазами, видимо почти незрячими.

– Кто здесь? – прошептал старик.

Он принюхался, поводил головой на расстоянии васо от путников. От его неухоженного вида Фийя поморщилась.

– Ты слуга Пацеля? – поинтересовался сухо Вицеллий, уже привязывая к колышку кобылу.

– Да… Я…

– Я его друг.

Не спрашивая, Вицеллий зашел внутрь и сказал:

– Юлиан, снимай перстень, меч и давай сюда кошель.

– Сначала объяснитесь.

Граф уже стоял посреди совсем бедного дома, где были лишь грубый льняник, очаг, обложенный камнями, и груда хлама на втором этаже, что напоминал скорее ярус под крышей.

– Это слуга моего друга, – указал Вицеллий на оборванца-старика. – Уже более тридцати лет он верно служит Пацелю. Преданнее собаки. Оставь пока здесь все свои вещи, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– В кошеле слишком много золота. Я не доверяю неизвестному мне слуге.

Все это время старик стоял и качался где-то в углу, точно больной. Юлиану сначала показалось, что он очень дряхлый, но, приглядевшись, к своему удивлению, обнаружил, что ему нет еще и ста лет. Однако лицо слуги словно разъели болезни, руки тряслись, а пустые глаза бессмысленно смотрели вдаль.

Тем временем Вицеллий гор’Ахаг вскарабкался по лестнице, скрипя перекладинами и своими старыми костями. Взобрался очень резво, даже удивительно резво для столь почтенного возраста. Достал наверху холщовый мешок, спустился, уложил его на пол и распахнул.

– Дай кошель. Кое-что покажу! – затребовал он у своего ученика.

Потом небрежно швырнул кошель прямо в мешок. Ожидаемого стука об пол не последовало. Граф нахмурился, сделал шаг вперед и вытянул шею. В мешке будто зияла беззвездная ночь, и, хотя он был неглубок, дна видно не было. А посреди этой ночи лежал, словно покачиваясь на волнах, кошелек с монетами.

– Эй, ты! – подозвал Вицеллий айорку и затянул шнуры на горловине. – Достань кошель!

Фийя осторожно подошла, раскрыла мешок и засунула туда руку. Ничего не нащупав, она еще шире распахнула свои и так вечно распахнутые, как у совы, глаза и полностью развязала шнуры. Внутри оказалось пусто. И дно было совершенно обыкновенным, холщовым и смятым.

– Что это… – не поверил Юлиан.

– Это старый подарок Пацелю от одного могущественного мага из Байвы. Артефакт… причем очень редкий, времен Слияния, – по губам веномансера скользнула на удивление теплая улыбка, не свойственная его лицу, но так же резко пропала. – Иди сюда.

– Но здесь только что был кошель! – в ужасе прошептала Фийя, ничего не понимая.

– Уйди! – цыкнул на нее веномансер. – Дай свою руку, Юлиан.

Граф неуверенно подал длинную ладонь, за которую тут же ухватились. Своей второй рукой Вицеллий обхватил горло мешка, где были шнуры, и прикрыл глаза. И ничего, ни искры, ни заклинания…

– А теперь попробуй открыть, – сказал он.

Стоило Юлиану наклониться и открыть мешок, как тут же он увидел свой толстый кошель.

– Невероятно! – с восторгом воскликнул он. – Как это возможно?!

– Возможно, как видишь… Любой, кого одной рукой коснется хозяин мешка, а другой – самой вещи, тоже станет его владельцем.

– Он бездонный, что ли? – с придыханием протянул Юлиан, вытянув мешок и нырнув туда рукой.

– Да. Чем больше нагружаешь, тем больше отдаляется дно.

– А если упасть туда?

– Пока не затянешь шнуровку, ничего не произойдет, – поднял бровь Вицеллий.

– А если кто-то затянет мешок, пока внутри будет человек?

– Не советую экспериментировать, – зловеще ответил веномансер. – Сложи сюда перстень, меч и кошель, взяв нужную тебе сумму, – никто не найдет. И об этом никому ни слова. Слишком ценная вещь…

Волшебный мешок подействовал столь завораживающе, что вскоре все вещи, которые могли выдать владельца, уже лежали в нем. Туда же отправился и меч в ножнах.

– А где же сам Пацель? Давно ты его видел? – обратился Юлиан к немому старику-вампиру.

Тот качнулся один раз, качнулся второй и ничего не ответил. Даже не удосужился посмотреть на графа, только на лице его непонятным образом отображалась вечно сменяющаяся череда эмоций.

Брови Юлиана сдвинулись на переносице.

– С ним все в порядке?

– В полном, – кивнул Вицеллий.

– А если будет пожар?

– Мешок не горит. Когда тебе что-то понадобится спрятать или взять, постучи пять раз в дверь этого слуги, он откроет. Тогда бери что нужно и всегда шнуруй.

– Скажите-ка мне, а матушка знала об этом мешке?

– Она знает все! – усмехнулся Вицеллий.

Он спрятал мешок на втором этаже, посреди прочего хлама, и покинул лачугу.

Слуга по-прежнему шатался. Выпроводив гостей, он присел на земляной пол и в таком же состоянии отрешения стал лакать протухшую кровь из кувшина, роняя капли на пол. А Юлиан еще долго оборачивался, запоминая забытую богами улочку, упирающуюся в стену. Кто бы мог подумать, что такая волшебная вещь будет выглядеть так неброско и серо? Хотя, с другой стороны, рассуждал он, никто и не позарится на такой хлам. Даже ворье, оказавшись в доме волей случая, проскользнет мимо этого мешка. И даже если откроет, то, ничего не увидев, так и бросит на полу. А ведь сколько всего полезного можно взять с собой с помощью такого чудесного приспособления?